Дружество Кольца - Джон Толкин

И вот в столь тяжкие для моей родины дни я отправился в долгий, опасный путь на поиски обители Элронда. Сто десять дней пришлось мне провести в седле. Но прибыл я не ради военного союза, а ради мудрого совета, ибо каждому ведомо: могущество Разлога крепнет не оружием, а мудростью. Я прошу растолковать смысл вещих снов. Точнее, сон-то был один: он приснился моему брату накануне летнего вторжения, а потом снился еще несколько раз. Но этого мало: единожды точно такой же сон видел и я.

Сон был таков: небо на востоке затянули мрачные тучи, оттуда доносились раскаты грома, но западный небосклон оставался ясным. И вот, словно из закатного зарева, послышался негромкий, но отчетливый голос:

Знайте: сломанный клинок       В Имладрисе снова;Не крепче моргульский зарок       Светлого слова,Будет знак, что близок срок,       И падут твердыни;Хранится Исилдуров рок       У недоростка ныне.

Слова нам с братом запомнились, но что они означают, мы понять не могли, а потому обратились за помощью к отцу: никто в Гондоре не сведущ в древних преданиях так, как Дэнетор, правитель Минас-Тирит. Но и он мало чем смог помочь — только пояснил, что Имладрисом в древности называли эльфийское поселение далеко на севере, где с незапамятных времен и поныне правит несказанно мудрый, чуть ли не всеведущий владыка Элронд. В нашем отчаянном положении вещими снами пренебрегать не приходится, вот мой брат и решил непременно найти этот сказочный Имладрис. Но путь предстоял долгий, опасный, и я предпочел заняться поисками сам. Отец отпустил меня скрепя сердце. Добраться было нелегко: всяк слышал об Элронде Премудром, однако мало кому ведомо, где находятся его владения. Но, так или иначе, я здесь и надеюсь, что не напрасно.

— Ты прав, — промолвил, поднимаясь со своего места, Арагорн. — Здесь, в доме Элронда, тебе откроется много сокровенного. Вот «сломанный клинок», — с этими словами он положил на стол два обломка меча.

— Кто ты? Что тебе до Минас-Тирит? — спросил Боромир, с удивлением глядя на обветренное лицо и поношенный плащ Следопыта.

— Его имя Арагорн, сын Араторна, — ответил Элронд. — Он отдаленный, но прямой потомок Исилдура, сына Элендила из Минас-Итила, и признанный вождь дунадэйнов Севера… хотя их, увы, осталось немного.

— Так оно вовсе не мое, а твое! — воскликнул, вскочив на ноги, Фродо. Он решил, что Кольцо у него сейчас заберут, и сам не знал, радует его это или страшит.

— Оно не может быть ни моим, ни твоим, — сказал Арагорн. — Но судьба распорядилась, чтобы до поры его хранил ты.

— Достань Кольцо, Фродо, — торжественно произнес Гэндальф. — Да подними повыше, пусть Боромир увидит воочию, о чем вещал его сон.

В зале воцарилась тишина, все взоры обратились к хоббиту. В этот момент ему больше всего хотелось оказаться где-нибудь подальше, однако он через силу — что-то в нем отчаянно этому противилось — заставил себя вытащить Кольцо и поднял его, сжимая в дрожащих пальцах.

— Узрите Проклятие Исилдура, — возвестил Элронд. Мерцающий золотой кружок приковал к себе взгляд Боромира, глаза воина расширились.

— Исилдуров рок… недоросток… — пробормотал он. — Выходит, и вправду срок близится и Минас-Тирит вскоре падет. Но коли так, чем нам поможет сломанный меч?

— Ты неверно толкуешь слова пророчества, — откликнулся Арагорн, — там сказано «срок близок», но с чего ты взял, что речь идет о падении Минас-Тирит? «Падут твердыни»? Пусть так, но почему не Вражьи? Ты видишь перед собой обломки Нарсила, славного клинка Элендила. Потомки Элендила сберегли клинок, хотя лишились всякого иного наследия. Еще в древности было предсказано, что когда Проклятие Исилдура вновь явится миру, меч будет откован заново. Ты отправился на поиски этого меча и нашел его. Так скажи, хочешь ли ты, чтобы потомок Элендила принес в Гондор его возрожденный меч?

— Меня посылали не просить подмоги, а лишь уяснить смысл пророчества, — гордо отвечал Боромир. — Конечно, Гондору сейчас нелегко, в нынешнем положении было бы глупостью отвергать меч Элендила, если только… — он вновь с сомнением покосился на Арагорна —…если только погребенное под спудом веков и вправду может вернуться на землю.

Фродо почувствовал, как сидевший рядом с ним Бильбо раздраженно заерзал: ему явно стало обидно за друга. Неожиданно старый хоббит вскочил и выпалил:

He всякое злато злато,Не всякого в нетях — нет,Зола огнем чревата,Во тьме родится свет.

Клинок, что в бою расколот,Вновь будет рожден в огне,И древний, что ныне молод,Король придет по весне.

— Стишок так себе, но суть дела передает верно, — сердито добавил Бильбо. — Если тебе слов Элронда мало, так, может, ты хоть из стиха уразумеешь, что к чему. Это ж надо — сто десять дней в седле трясся, приехал за советом, а что ему говорят, в толк взять не может!

Хоббит фыркнул и уселся на свое место.

— Это я сам сочинил, — шепнул он на ухо Фродо, — давно уже, когда впервые узнал, кто таков дунадэйн. Знаешь, я, кажется, готов совершить еще одно путешествие. А что, вот придет его час, возьму да отправлюсь с ним.

Арагорн между тем с улыбкой кивнул Бильбо и вновь обернулся к Боромиру.

— Твое недоверие понятно и вполне простительно, — спокойно промолвил он. — Надо полагать, я мало похож на величественные изваяния Элендила и Исилдура, что украшают дворец Дэнетора. Я наследник Исилдура, но отнюдь не сам Исилдур. К тому же моя жизнь прошла в скитаниях: путь от Гондора до Разлога, который довелось проделать тебе, не идет ни в какое сравнение с дорогами, пройденными мной, хотя больше ходить пришлось по бездорожью. Не счесть, сколько осталось за моей спиной горных перевалов, речных бродов, дремучих лесов и бескрайних степей. Я побывал в столь дальних краях, как Руния и Харад: там даже небо другое, со странными, незнакомыми созвездиями.

Но своим домом, уж какой ни есть, я считаю север. Ибо именно там, в непрерывной череде поколений, рождались и умирали наследники Валандила, короля Арнора. Наши крепости давно пали, даже меч Элендила — единственное наше сокровище — приходилось хранить у эльфов в Разлоге, но мы никогда не забывали, каков наш род и каков наш долг. Дунадэйны Севера — прежде всего охотники и следопыты, только выслеживаем мы особую дичь — Вражьих приспешников, которых хватает и вдали от мордорских рубежей.

Если Гондор — твердыня, сдерживающая натиск Черного воинства, то наша задача совсем в ином. Врагу служит множество злобных тварей, которых не сдержат стены, не устрашат мечи. Много ли вы знаете о землях, лежащих за гондорскими границами, землях, которые ты назвал «свободными», уверяя, будто их мир и покой оберегают только ваши мечи? Да там и в помине не осталось бы ни свободы, ни мира, когда бы не мы, Следопыты Севера. Страх давно обезлюдил бы эти земли, но всякий раз, когда из пещер или непролазных чащоб выползают жуткие порождения мрака, мы преграждаем им путь и отгоняем прочь. Кто мог бы безопасно странствовать по дорогам, да что там странствовать — мирно почивать под собственным кровом, оставь дунадэйны свои труды? Ты сетуешь на то, что вам возносят хвалу, но не шлют подмоги. Ну а на нашу долю не перепадает и простой благодарности. Путники сторонятся нас, принимая чуть не за разбойников, а поселяне считают беспутными бродягами да потешаются, придумывая всякие прозвища. Один толстяк, живущий всего-навсего в дневном переходе от таких чудищ, сказал, что, заявись хоть одно к нему в деревню, весь тамошний люд, с него начиная, обомрет от страха, да и от самой деревеньки пустое место останется, прозвал меня знаешь как — Бродяжником. Но он живет себе и горя не ведает, не догадываясь, что находится под нашей охраной. Так и должно быть: мы не ищем славы, не ждем воздаяния за труды. Единственная наша награда — покой и безопасность таких, как этот олух. Так повелось с незапамятных времен, но пришла пора сбросить личины и выступить открыто.