Дружество Кольца - Джон Толкин

Глава 2

Совет в доме Элронда

На следующий день Фродо проснулся рано. Выспался он прекрасно, чувствовал себя совершено здоровым, а потому, едва встав с постели, отправился побродить по террасам над стремительным Бруиненом. Все вокруг радовало взор: над рекой стояла легкая серебристая дымка, на вызолоченных осенью листьях вспыхивала в косых лучах нежаркого рассветного солнышка бриллиантовая россыпь росы, по воздуху плыли тончайшие паутинки. Сэм молча шел рядом с хозяином, полной грудью вдыхая утреннюю свежесть и удивленно разглядывая вздымавшиеся на востоке горы — немыслимой высоты пики в сверкающих венцах вечных снегов. За очередным поворотом хоббиты увидели Бильбо и Гэндальфа: те сидели на вырубленной в утесе каменной скамье и вели беседу.

— Доброе утро! — радостно приветствовал Бильбо. — Ну как, Фродо, ты готов принять участие в Совете?

— Нынче я к чему угодно готов, — бодро отозвался Фродо. — Хотя, по правде, прежде всех важных разговоров хотелось бы погулять по окрестностям. Вон тот сосняк, — он указал на лес, покрывавший северный склон, — наверное, диво как хорош.

— Может еще и прогуляешься, если время позволит, — промолвил Гэндальф. — Но загадывать до поры не стоит. Совет будет долгим, нам предстоит многое обсудить.

В этот миг гулко прозвенел колокол.

— Сигнал к началу Совета, — сказал маг, поднимаясь со скамьи. — Поспешим. Фродо, Бильбо — идемте, вы оба приглашены.

Гэндальф зашагал по извилистой тропке к дому, хоббиты поспешили за ним. Позади, чуток поотстав, с обиженным видом плелся Сэм, о котором на какой-то момент просто забыли. Уже на пороге Фродо оглянулся и еще раз окинул взглядом залитую ясным утренним светом долину. Внизу пенилась и бурлила река, в кронах деревьев на разные голоса щебетали птицы. Здесь, в этом благоденствии и покое, хоббит почти позабыл и об ужасах, пережитых в пути, и о сгущавшейся за рубежами Разлога Тьме — сейчас это казалось не более чем дурным сном. Но стоило ему вступить в зал Совета, как безмятежное настроение улетучилось: собравшиеся там обернулись к нему, и на их лицах он прочел озабоченность и тревогу.

Обежав глазами зал, Фродо отметил тех, кого уже знал, — Элронда, Глорфиндела, Глоина и сидевшего особняком в углу Бродяжника, который снова накинул свой старый дорожный плащ. Владыка Разлога предложил хоббиту занять место рядом с собой и, обращаясь к остальным, сказал:

— Друзья мои, вы видите перед собой отважного хоббита Фродо, сына Дрого. Мало кому пришлось одолеть по дороге к нам столько опасностей и препон, и мало кто спешил сюда по более важному и неотложному делу.

Затем Элронд представил хоббиту тех, с кем он еще не успел познакомиться. Помимо Глорфиндела, в зале находилось еще несколько эльфов, ближайших советников Элронда. Близ главнейшего из них, Эрестора, сидел эльф Гэлдор из Серебристых Гаваней, прибывший в Разлог по поручению Кирдана Корабела. Еще один эльф, облаченный в непривычное, зеленое с коричневыми разводами платье, оказался сыном и посланником Трандуила, короля северного Лихолесья. Звали его Леголас. Глоин привел с собой молодого гнома — своего сына Гимли. А чуть поодаль сидел рослый, темноволосый и сероглазый человек весьма благородного обличья, с суровым и горделивым взором.

Одет он был для путешествия и, судя по тому, как истрепался и выгорел богатый, подбитый дорогим мехом плащ, проделал долгий, нелегкий путь. Длинные кудри рассыпались по плечам, на груди поблескивала массивная серебряная цепь с единственным белым камнем. На коленях покоился большой, оправленный в серебро рог. При всей своей сдержанности на хоббитов незнакомец взирал с откровенным удивлением.

Элронд повернулся к Гэндальфу.

— Это Боромир, — представил он человека. — Он явился только сегодня утром, прибыл к нам с юга, дабы испросить совета. Я позволил ему присутствовать на нашей встрече, ибо здесь он услышит ответы на свои вопросы.

Речь на Совете велась о многом — всего не перескажешь, да и надобности в том нет. Поначалу обсуждали последние события в дальних краях: на юге и на востоке, за горами. Многое из того, что говорилось, Фродо уже знал и слушал довольно-таки рассеянно до тех пор, покуда Глоин не завел речь о делах гномьего королевства. С его слов получалось, что при всем блеске и великолепии Одинокой горы в сердцах ее обитателей угнездилась тревога.

— С чего все началось, уже и не вспомнить, — рассказывал Глоин. — Давно это было, сколько лет прошло. Жили мы вроде бы в довольстве и мире, но многие — сначала исподволь, а потом уже открыто и громко — стали роптать, утверждая, будто наш народ сам себя загнал в Гору, словно в узилище. Пошли толки, что там уже все сделано-переделано, а подлинное богатство можно добыть только в широком мире. И при этом все чаще вспоминали величайшее творение наших предков — Морию, или, на языке гномов, Казад-Дум. Горячие головы утверждали, что нынче мы многочисленны и сильны как никогда, а стало быть, можем и должны вернуть себе исконные праотеческие владения.

Глоин тяжко вздохнул.

— Мория!.. Воистину она — чудо Севера, но в неустанной погоне за земными сокровищами наши предки вгрызлись в ее недра столь глубоко, что разбудили таившийся в бездне Безымянный Ужас. Давно опустели тамошние подземные чертоги. Сыны Дарина вынуждены были бежать, и с тех пор, поколение за поколением, вспоминали утраченную отчизну с болью и трепетом. За все эти годы один лишь Трор осмелился пройти Вратами Казад-Дума — лишь для того, чтобы найти там свою погибель. Разговоры долго оставались лишь разговорами, но под конец желанием возвратить утраченное наследие воспылал Балин. Государь Даин не хотел отпускать его — но не силой же удерживать. Балин ушел, сманив с собой Ори, Оина и многих других из нашего народа.

Тому минуло уже почти тридцать лет. Поначалу Балин слал обнадеживающие вести: он не только проник в Морию, но и начал восстанавливать порушенное. Но потом… как отрезало. Никаких гонцов, никаких известий.

Ну а около года назад к Даину явился посланец, да только не из Мории, а из Мордора. Прискакал он ночью, вызвал государя к воротам и от имени своего господина, которого называл Сауроном Великим, предложил вечную дружбу. «Мой повелитель, — возвестил гонец, — готов вернуть вам кольца, коими вы владели встарь. Он не просит ни выкупа, ни дани, ему бы только хотелось разузнать о хоббитах, что это за народ и где они обитают. Саурону ведомо, что ты, Даин, некогда водил компанию с одним из этого племени».

Наш государь так удивился, что даже не нашелся с ответом. Мордорский посланец между тем продолжал свои посулы да уговоры. «В залог нашей великой дружбы владыка Мордора желает сущую малость: крохотное, никчемное колечко, украденное — именно так — у него тем самым хоббитом. Сама пустяшная безделушка Саурону Великому не нужна, но, согласившись помочь, вы подтвердили бы искренность ваших намерений. Заберите колечко у вора, хоть добром, хоть силой, отошлите в Мордор, и вы получите взамен могучие кольца своих отцов. И не только это — Саурон Великий навеки отдаст гномам Морию. Если же вам самим не добраться до похитителя, просто скажите, где его найти. Отказываться не советую. Подумай, Даин, стоит ли пренебрегать дружбой и щедрыми дарами моего господина ради какого-то мелкого хоббита. Ну, каков будет ответ?»