Противостояние.Том I - Стивен Кинг

Бейтман помолчал, собираясь с мыслями, и добавил:

— Теперь, хорошенько задумавшись над этим, я полагаю, что все же пляшу на могиле человечества. Еще пива?

Стю, взяв новую банку, переваривал то, что сказал Бейтман.

— Это все-таки не конец, — сказал Стю. — По крайней мере я так не думаю. Просто… ну, антракт, что ли.

— Довольно точно. Неплохо сказано. Если вы не возражаете, я вернусь к своей картине.

— Валяйте.

— Вы не видели других собак? — спросил Бейтман, когда Коджак радостно выскочил на дорогу.

— Нет.

— Я тоже. Вы единственный человек, которого я встретил, но Коджак, похоже, исключение в своем роде.

— Раз он уцелел, должны быть и другие.

— Не очень научный подход, — мягко возразил Бейтман. — Что вы за американец? Покажите мне вторую собаку, желательно суку, и я буду готов согласиться с вашим утверждением, что где-то должна быть третья. Но нельзя по одной делать вывод, что есть вторая. Так не пойдет.

— Я видел коров, — задумчиво проговорил Стю.

— Коровы — да. И олени. Но лошади все сдохли.

— А знаете, верно, — согласился Стю. Ему попадались на пути дохлые лошади. А коровы порой паслись неподалеку от их раздувшихся туш. — Но почему?

— Понятия не имею. Все мы дышим примерно одинаково, а это похоже на болезнь дыхательной системы. Но интересно, нет ли здесь еще какого-нибудь фактора? Люди, собаки и лошади заражаются. Коровы и олени — нет. А крысы на какое-то время исчезли, но теперь, кажется, вновь появляются. — Бейтман рассеянно смешивал краски на своей палитре. — Кошки — повсюду, их везде полным-полно, и, насколько я могу судить, насекомые ведут себя как обычно. Конечно, небольшие выходки, которые совершает человечество, редко задевают их… Мысли о комаре, заболевшем гриппом, слишком уж смехотворны, чтобы всерьез принимать и обсуждать их. Во всех этих фактах нет ни капли логики. Все кажется сплошным безумием.

— Это точно, — кивнул Стю и открыл следующую банку пива. В голове у него приятно шумело.

— Мы можем наблюдать некоторые интересные сдвиги в экологии, — продолжал Бейтман. Он делал чудовищную ошибку, пытаясь запечатлеть на своей картине Коджака. — Предстоит выяснить, сумеет ли в результате всего этого воспроизвести себя homo sapiens — и еще как предстоит, — но мы по крайней мере хоть можем собраться вместе и попробовать. А вот найдет ли подругу Коджак? И станет ли он когда-нибудь счастливым отцом?

— О Господи, наверное, может и не найти.

Бейтман встал, положил палитру на свой вертящийся стул и достал банку пива.

— Думаю, вы правы, — сказал он. — Вероятно, остались еще люди, остались собаки и лошади. Но многие животные могут сдохнуть, так и не воспроизведя себе подобных. Могут, конечно, оставаться какие-то животные из тех любвеобильных пород, что были беременны, когда разразился грипп. В Соединенных Штатах могут найтись дюжины здоровых женщин, у которых, прошу прощения за грубость, в духовках сейчас выпекается пирог. Но некоторые животные могут исчезнуть безвозвратно. Если вы уберете со сцены собак, то олени, кажется, обладающие иммунитетом, одичают. А оставшихся людей, разумеется, не хватит, чтобы снизить их численность — охотничий сезон, похоже, отменен на ближайшие несколько лет.

— Но если их станет слишком много, они просто будут подыхать с голоду, — заметил Стю.

— Не будут. Не все и даже не большая часть. Во всяком случае, не здесь. Не знаю, как там в Восточном Техасе, но в Новой Англии все сады были прекрасно ухожены, когда разразился этот грипп. Для оленей будет полно еды и в этом году, и в следующем. Даже позже наши урожаи могут созревать без возделывания. Еще лет семь не будет никаких голодающих оленей. Стю, если через несколько лет вы решите вернуться сюда, вам придется отпихивать оленей с дороги локтями, чтобы пройти по шоссе.

Стю долго думал над этим и в конце концов спросил:

— А вы не преувеличиваете?

— Сознательно — нет. Может существовать какой-то фактор или несколько факторов, которые я не учел, но, честно говоря, я в этом сомневаюсь. И мы вполне можем принять мою гипотезу относительно влияния полного или почти полного исчезновения собак на численность оленей и применить ее к взаимоотношениям между другими видами. Кошки плодятся без всякого ограничения. Что это значит? Я уже говорил, что популяция крыс на какое-то время снизилась в экологическом обмене, но постепенно она снова приходит в норму. Однако при неимоверном количестве кошек это положение может измениться. На первый взгляд мир без крыс — звучит неплохо, но неизвестно, как это будет в натуре.

— Что вы имели в виду, когда говорили про людей: мол, это еще большой вопрос, смогут ли они воспроизвести себя?

— Существуют две возможности, — сказал Бейтман. — По крайней мере те, которые я сейчас вижу. Первая: дети могут не обладать иммунитетом.

— Вы хотите сказать, они будут умирать, как только появятся на свет?

— Да, а возможно, и в утробе. Менее вероятно, но все же возможно и другое: супергрипп может оказать своего рода стерилизующий эффект на тех из нас, кто остался в живых.

— Это безумие, — сказал Стю.

— Не большее, чем свинка, — сухо возразил Бейтман.

— Но если матери детей, которые… которые еще в утробе… если у них есть иммунитет…

— Да, в некоторых случаях иммунитет может передаваться от матери к младенцу, как в сообщающихся сосудах. Но не во всех. Полностью полагаться на это не приходится. Я думаю, что будущее младенцев, находящихся сейчас в материнской утробе, весьма неопределенно. Их матери обладают иммунитетом, это верно, но по статистической вероятности большинство их отцов — нет, они заболели и сейчас уже мертвы.

— А другая возможность?

— Она заключается в том, что мы сами можем закончить работу по уничтожению собственного вида, — спокойно сказал Бейтман. — Это, на мой взгляд, весьма вероятно. Не сразу, поскольку мы сейчас слишком разрозненны. Человек — существо общительное, социальное, и рано или поздно мы вновь соберемся вместе хотя бы для того, чтобы рассказывать друг другу разные истории о том, как мы пережили великую чуму 1990-го. Большинство сформировавшихся заново сообществ, если только нам уж очень не повезет, окажутся примитивными диктатурами, возглавляемыми маленькими цезарями. Возможно, возникнет несколько немногочисленных просвещенных демократических сообществ, и я могу вам точно рассказать, что потребуется для образования подобного сообщества в 90-х и ранних 2000-х: достаточное число людей, владеющих техникой, чтобы вновь зажечь электрические лампочки. Это можно сделать, причем сделать очень легко. Мы ведь имеем дело не с ядерной войной, после которой не остается практически ничего. Вся техника стоит на своих местах и ждет, когда появится кто-то — нужный, знающий, как зачистить контакты и заменить несколько перегоревших деталей, чтобы запустить ее снова. Весь вопрос лишь в том, сколько людей среди оставшихся в живых разбирается в технологии, которую все мы воспринимаем просто как данность.

— Вы так полагаете? — отхлебнув пива, спросил Стю.

— Именно. — Бейтман сделал глоток из своей банки, подался вперед и мрачно ухмыльнулся Стю. — А теперь позвольте я приведу вам один гипотетический пример, мистер Стюарт Редман из Восточного Техаса. Предположим, у нас есть сообщество А в Бостоне и сообщество Б в Ютике. Им известно о существовании друг друга, и в каждом сообществе знают об условиях жизни соседнего лагеря. Сообщество А в прекрасном состоянии. Его члены живут на Бикон-Хилл и купаются в роскоши, потому что один из них оказался специалистом по ремонту технического оборудования. Этот парень знает ровно столько, сколько нужно, чтобы снова запустить электростанцию, обслуживающую Бикон-Хилл. Скорее всего ему необходимо будет определить, какие нажимать кнопки, чтобы вывести станцию из режима автоматической аварийной остановки. Как только она будет запущена, почти все на ней станет работать автоматически. Техник сможет спокойно учить других членов сообщества А, какие надо нажимать кнопки и за какими агрегатами наблюдать. Турбины работают на нефти, которой вокруг навалом, потому что все, кто раньше пользовался ею, теперь мертвее старой отцовской шляпы. Итак, в Бостоне текут молочные реки. Есть тепло для защиты от холодов, есть свет, чтобы читать по ночам, есть холодильные установки, и вы можете пить свой скотч как цивилизованный человек. Жизнь, по сути дела, близка к идиллии. Никаких промышленных отходов. Никаких наркотиков. Никаких расовых беспорядков. Никаких банкротств. Никаких денег и материальных проблем, поскольку если не все услуги, то уж все товары доступны каждому, и их вполне достаточно для изрядно поредевшего человечества на три века вперед. С социологической точки зрения, подобная группа скорее всего станет коммуной совершенно естественным путем. Здесь не будет никакой диктатуры. Необходимая почва для диктатуры — нужда, дефицит, нестабильность, разрозненность… Всего этого там просто не существует. Вполне возможно, что Бостон снова придет к городскому собранию как форме правления.