И маги могут быть королями. - Николай Андреев

– По-моему, уже давно пора начинать, - пробурчал Лициний.

– Пора так пора, - Андроник встал из-за стола, окинув взглядом собравшихся. - Надеюсь, все знают, зачем здесь собрались?

– А то как же: решить, что делать дальше будем, - разом сказали Иоанн и Никифор.

– Вот и прекрасно. Сейчас перед нами стоит выбор: или оставаться в Ефратисии, или уходить отсюда. Первое опасно тем, что партафцы могут взять нас в осаду, и мы не сможем использовать клибанариев. Это если не считать того, что еды осталось на две недели. Второе опасно не менее, если не более - нас могут просто перебить в открытом поле, - Андроник незаметно для себя стал оратором.

"Интересно, что будет после, скажем, двух лет жизни при дворе? Стану писателем или оратором в Собрании? Ах да, Собрание отменили при Дуке Ватаце… Ну что ж, тогда поеду В Ксариат - там ораторы нужнее, чем воины".

– Давайте рассмотрим все "за и против". Партафцы не смогут взять нас нахрапом, - Валент всегда излагал свои мысли чётко и ясно: того требовали федераты-наёмники, не блиставшие стратегическим гением, - пока мы в городе. А ночных атак ещё никто не отменял. Вот выйдем на конях ночью, ударим по горцам, слово, так сказать, за слово, и обоз ихний уже у нас.

– Во-первых, не ихний, а их, - у Михаила выработалась привычка на ходу поправлять легионеров и вообще всех, кто говорил неправильно. - А во-вторых, если не придут эти партафцы с обозом, что мы будем есть? Я, конечно, понимаю, что можно последовать примеру Ахея Ксариатского: во время осады грызть черепицу и солому с крыш. Не знаю как другие, но я предпочитаю буханку хлеба и кусок мяса. В-третьих, - ещё Михаил любил выражать свои мысли, приставив к ним порядковый номер. Он это называл солдатской чёткостью, - у нас ещё остались клибанарии. Мой отряд вовсю рвётся погоняться за партафцами. Можно даже по холмам или Пригорью.

– Я поддерживаю Михаила, - Иоанн высказал своё мнение.

– Как и я, иллюстрий, - командира Второй турмы поддержал и Никифор.

– Замечательно. Что скажешь, Констант?

– Стены - они и в Кемете стены, иллюстрий, - свойственная лишь одним легионерам ясность и чёткость. Выходцы из диоцеза Лаконика называли это ещё и лаконичностью. Жаль, что этот диоцез сейчас захвачен гномами. Не помогла его жителям лаконичность.

– Лициний?

– Поддерживаю, иллюстрий!

– Иовиан?

– Вот все тут говорят, сидеть или уходить, - Иовиан прочистил горло. - А, по-моему, надо, наоборот, идти дальше. Сейчас в Центральной Партафе творится Онтар знает что. То есть, конечно, Аркар знает что, - Иовиан машинально огляделся. В империи, особенно в столице, не приветствовалось упоминание других богов. Разве только во время обвинений колдунов и ведьм - это всегда пожалуйста.

– Не бойся, тут священников нет, - Андроник улыбнулся.

– Это я, иллюстрий, по привычке, - хотя по тому, как облегчённо вздохнул айсар, и не скажешь, что он доверял остальным. - Так вот! Идти сейчас надо на столицу их, Ипартанур…

– Ипартафар, - поправил Михаил.

– Ипартафар, Ипартанур… Город - он город и есть, как ни назовёшь! Вот сейчас надо туда идти, а если повезёт, соединиться с нашими. Может, Центральная армия сейчас на подходе. Кто-нибудь здесь понимает, что мы покроем себя неувядаемой славой. Аркадцы, взявшие Ипартафар и вернувшие его империи! Я бы даже с пятью тысячами пошёл.

– Это ты скажи душам тех воинов, чьи тела мы сожгли за эти дни, - трупы погибших воинов аркадцы, если не было другого выхода, сжигали. Попробуй предать земле двадцать тысяч тел!

– Господин, воин Иовиан прав, - все разом уставились на Менгли-Дубрея, впервые заговорившего на этом совете. Права голоса он на нём не имел. Но об это решили "забыть". - В то время, когда узурпатор сидит на троне моей страны, а султан в руках у аркадцев, я бы ударил. У Хазрея осталась едва ли десятая часть тех армий, что были у султан-наме Аббаса! Тайсары и тарны вряд ли будут поддерживать Партафу. Менгли-Хазрея как узурпатора-победителя они бы ещё поддержали, но как практически проигравшего войну - никогда. Даже с теми силами, что у нас ещё остались, мы можем победить.

– Правильно борода говорит! - Иовиан по-дружески хлопнул Менгли-Дубрея по плечу. Партафец осел, еле выдержав удар силача-айсара.

– В общем-то, мы можем попробовать. Должен же кто-то отомстить партафцам за все поражения прошлых лет? - Лициний радостно потирал руки.

– Я за, иллюстрий, - это уже Констант.

– Славная будет битва, иллюстрий, - поддержал Иоанн. - Без единого шанса остаться в живых. Мне такие по нраву.

– Можно попробовать, - Валент почесал в затылке.

– Это чистейшее самоубийство! - все уставились на Михаила. - Только полубоги могли бы пойти на это. Но чем мы хуже? - аркадец улыбнулся.

– Тогда решено! Завтра же выступаем на Ипартафар!

Едва солнце показалось из-за гор, войско Андроника выстроилось на виду у всего города. Ласкарий предложил всем горожанам, кто захочет с оружием в руках сражаться против Менгли-Хазрея или за свою свободу - тот будет принят в войско. Набралось человек пятьсот. Их сборы оказались недолгими: в большинстве своём это были молодые люди, для которых не нашлось работы в Ефратисии, или бездетные вдовцы, брали с собой котомки с едой и немногочисленными вещами.

Всем им раздали оружие и кольчуги-лорики - благо после битвы осталось достаточно оружия и снаряжения. Также взяли с собой провианта на неделю, остальное оставили горожанам. Андроник решил с первого же дня завоёвывать авторитет для новой власти. То есть старой - прошло всего два века со времён расцвета Партафы, а флаги с аркадскими крестами снова гордо реяли над городом. В Ефратисии оставили когорту легионеров. Такой гарнизон вполне мог продержаться несколько дней. Если, конечно, противник не двинет сюда многотысячное войско.

И вот в полдень аркадцы, партафцы и айсары начали свой марш. Сотни и тысячи ног топтали пока ещё недавно выпавший снег.

На самом деле Андроник был рад, что все командиры решили начать марш. Он бы всё равно отдал приказ уходить из города, не в этот день, так в следующий. Ласкарий понимал, что без продовольствия они бы не продержались. А бросать Ефратисий - это разом потерять окрестные земли. Не зря же войско целый день штурмовало его деревянные стены? Потеряв столько храбрых воинов. Ведь храбрецы умирают первыми. Дольше всех живут далеко не храбрые люди…

– Господин, я хотел сказать, что Вы поступили совершенно правильно, поведя войско на Ипартафар…

– Скажи, Менгли-Дубрей, почему ты называешь меня господином? Командир никогда не может стать подчинённым, как мне кажется.

– Видите ли, Андроник-яме, - Менгли-Дубрей глубоко вздохнул, подбирая нужные слова. - Я дал слово. А слово партафца должно быть выше его собственной жизни. Так учил меня мой отец.