Отвергнуть короля - Элизабет Чедвик

– У нее все хорошо, – ответил Уилл, и Махелт давно не видела его таким радостным и довольным. – У нас скоро родится ребенок. – Он взглянул на Гуго. – Наследник наследника. Вы должны знать, каково это.

– О да, – улыбнулся Гуго. – Впустить в мир частичку себя, которая будет носить ваше имя, – поистине дар Божий. Я рад за вас.

– Непременно придите на крестины и намочите малышу голову! – улыбнулся в ответ Уилл.

– Можете на меня рассчитывать, – снова расплылся в улыбке Гуго.

Юноши отправились дальше, и улыбка сразу исчезла с лица Гуго. Эла пряталась под плащом Махелт. Когда они прибыли в шатер Биго, Гуго поставил вокруг него двойную охрану и велел своим людям всю ночь жечь походный костер и огни фонарей.

Глава 36

Фрамлингем, апрель 1215 года

Гуго лежал на кровати в своей комнате, закинув руки за голову. Он снял котту, пояс и обувь и наслаждался роскошью мягкого перьевого матраса после жесткого седла, а ранее – занозистой деревянной скамьи в замке Нортгемптона, откуда они с отцом недавно вернулись. Больше чем через восемнадцать месяцев после первого черновика хартия вольностей наконец лежала на столе и обсуждалась всеми сторонами.

– Король отверг хартию, – сказал Гуго Махелт. – Он заявил, что готов выслушивать жалобы по отдельности, но ни за что не подпишет документ, который свяжет его навсегда.

– Ну конечно, он ее отверг! – фыркнула она. – Соглашаться не в его интересах.

Гуго убрал руки из-под головы и с досадой запустил себе в волосы.

– Мы надеялись на переговоры, поскольку хартия основана на хартии первого короля Генриха, но Иоанн отказался наотрез. Теперь необходимо решить, следует ли нам открыто отречься от своей присяги. Если дойдет до конфронтации, сомнений быть не может. – Гуго выглядел задумчивым. – Ваш отец останется верен Иоанну, как и Лэнгтон. Он говорит, что к согласию должны вести санкции и переговоры. Иоанн попросил Папу о помощи. Фицуолтер и де Весси хотят принудить короля к переговорам, бросив ему вызов и предложив французам вмешаться, но Фицуолтер и де Весси нам не указ.

Махелт казалось, что она застряла в дверном проеме между двумя комнатами. Ее отец будет поддерживать Иоанна, что бы ни случилось, потому что того требует его честь. Отец принес клятву верности, к худу ли, к добру ли. Ее учили, что обещания надо выполнять и стоять на своем, но как быть, если обещание дано бесстыдному клятвопреступнику, который портит все, к чему прикасается? Правильно ли это? Она больше не знала и подозревала, что никто не знает.

– Если вы откажетесь от присяги Иоанну, вам придется воевать с моим отцом. – Махелт знала, что Уилл тоже будет среди мятежников. Они с отцом не ссорились, но все же оказались по разные стороны баррикад.

– Если мы сможем заставить Иоанна хотя бы обдумать некоторые компромиссы, надежда есть, – вздохнул Гуго. – Никто не хочет открытой войны.

– Никто, кроме наемников и тех, кому война может даровать власть. – Махелт закрыла ставни и зажгла еще свечи.

– Тогда мы должны постараться, чтобы мир оказался выгоднее войны. Это цель вашего отца и моего, а также архиепископа, надо подождать и посмотреть, что скажет Папа. – Гуго изучал свои ногти. – Сегодня я слышал, что Длинного Меча наконец освободят. Обмен должен состояться на этой неделе.

– О, это чудесная новость для Элы и вашей матушки! – просияла Махелт.

Гуго казался не слишком счастливым.

– Несомненно, но Ральф по-прежнему в плену, а прошло уже девять месяцев. Родство с братом короля, похоже, ничего не значит, а только повышает его цену. Никто уже не помнит, что я помог пленить Дрё. Надеюсь, когда Длинный Меч вернется домой, то сочтет нужным помочь в освобождении Ральфа, но особо рассчитывать я бы не стал. Я также подозреваю, что Длинного Меча освободили только потому, что Иоанну нужна его помощь перед лицом угрозы вооруженного сопротивления.

Махелт закончила зажигать свечи и присоединилась к мужу, лежащему на кровати.

– Не позволяйте Длинному Мечу тревожить вашу душу. Господу известно, у нас и без того полно забот, чтобы вы размышляли еще и о нем.

– Он не тревожит мою душу, – отрезал Гуго. – Просто нечестно, что его освободят, а Ральфа нет. – Он задумался. – Интересно, что сделает Длинный Меч, когда узнает, как Иоанн обошелся с Элой.

– Вы же не расскажете ему… – встревожилась Махелт.

– Разумеется, нет! – с раздражением фыркнул Гуго. – Это не мое дело, да и в любом случае он не станет меня слушать. Я всего лишь его неотесанный брат Биго, который не понимает, что положение обязывает, и понятия не имеет о достойном поведении. – Гуго попытался встать с кровати, потому что его взбудоражила мысль о Длинном Мече, но Махелт толкнула его обратно.

– У меня для вас новость. – Она взяла его руку и положила себе на талию. – Я снова в тягости.

Как Махелт и надеялась, внимание мужа мгновенно переключилось, на лице медленно расплылась улыбка, и он накрыл пальцами ее утробу. Махелт была высокой и подтянутой, ее беременности не проявлялись до пятого месяца, так что нельзя было понять, насколько далеко продвинулось дело. Они не принимали мер предосторожности с Рождества.

– Какая замечательная новость! Когда?

– Не позже ноября, полагаю.

Гуго повалил Махелт на себя, нежно поцеловал и ненадолго забыл о своих заботах и тревогах, воздавая должное жене.

Утром Махелт навестила Иду, которая, как обычно, дремала у огня. В последнее время она ела, как птичка, но сейчас заметно оживилась, и глаза ее сверкали.

– Ты слышала новость о моем сыне, моем Уильяме?! – воскликнула она. – Его освободят!

– Да, матушка, я слышала, – обняла свекровь Махелт.

– Надеюсь, он скоро навестит нас. Мне не терпится его увидеть.

– Несомненно навестит, – дипломатично ответила Махелт.

– Разумеется, сначала он должен повидать жену и короля.

На этот раз Махелт промолчала.

– Ох уж эти мужчины и их дурацкая политика! – фыркнула Ида. – Дерутся, как петушки, за место на верху мусорной кучи.

Она взяла свое вышивание и принялась за дело. Махелт наблюдала за проворными пальцами Иды. Иногда ей казалось, что свекровь растеряла все мозги, пока шила, и шитье – единственное, о чем она теперь способна здраво рассуждать.

– Ральфа должны скоро освободить. – Махелт начала перебирать шелковые нитки в рабочей корзинке Иды, проверяя, не заканчиваются ли у нее какие-нибудь цвета. – Сколько можно держать его в плену?

Ида перестала шить.

– Я не забыла о Ральфе. – Ее голос внезапно стал резким. – Я молюсь о нем, как молюсь обо всех своих детях. И всем сердцем желаю, чтобы моих сыновей освободили вместе, но, поскольку этому не бывать, разве не лучше радоваться за одного, чем плакать о другом… По крайней мере, сегодня.