Падение башен. Нова - Самуэль Дилэни

— Секретность? — спросил Катин.

Лицо Лока перекосилось выражением, означающим улыбку.

— Ее больше нет. Я предпочел Тритон в созвездии Дракона Плеядам. Я распустил свой экипаж с наказом рассказывать все, что они знают, как можно большему количеству людей. Я позволил этому сумасшедшему Дэну шататься вокруг космопорта и болтать все, что ему вздумается, пока Геенна-3 не проглотила его, затем я набрал вас прямо из толпы. Я рассказал вам обо всем, что я намерен делать. Кому рассказали вы? Сколько людей слышали, как я разговаривал с вами? Сколько людей бормотали, почесывая затылки: «Веселенькое это дельце, а?» — рука Лока ухватилась за каменный выступ.

— Чего же вы ждали?

— Известия от Принса!

— И получили его?

— Да.

— Что в нем говорится?

— А это важно? — Лок издал звук, напоминающий смех. Только исходил он откуда-то из живота. — Я еще не проигрывал его.

— Почему? — удивился Мышонок. — Вы не хотите знать, что он говорит?

— Я знаю, что делаю. Этого мне достаточно. Мы вернемся в Институт Алкейна, выберем другую… нову. Мои математики выдвинули дюжины две теорий, которые объясняют феномен, позволяющий нам пройти сквозь солнце. В каждой из них этот эффект имеет место в течение нескольких часов, пока яркость звезды увеличивается до максимума.

— Сколько времени умирает нова? — спросил Себастьян.

— Несколько недель, иногда до двух месяцев. Сверхновая гаснет через год-два.

— Послание, — напомнил Мышонок. — Вы не хотите узнать, о чем говорит Принс?

— А ты хочешь?

Катин неожиданно навалился грудью на шахматную доску.

— Да.

Лок засмеялся.

— Отлично.

Он пересек каюту. Еще раз дотронулся до панели управления на кресле Мышонка.

Краски внутри двухметрового овала, обрамленного золотистыми листьями, потускнели.

— Так. Вот чем ты занимался все эти годы! — сказал Принс.

Мышонок посмотрел на его обтянутые кожей выступающие челюсти, стиснул зубы, он поднял взгляд на редкие, длинные волосы Принса и почувствовал, как стягивается кожа на лбу. Он подался вперед в своем кресле, его пальцы дернулись — словно в руках у него был сиринкс — воспроизвести этот узкий нос, эти два голубых колодца.

Глаза Катина расширились. Он невольно откинулся назад, каблуки башмаков сгрудили ковер.

— Я не знаю, что ты там такое задумал сделать. Меня это мало заботит. Но…

— Это Принс? — прошептала Тай.

— …ты проиграешь. Поверь. — Принс улыбнулся.

Шепот Тай перешел в хриплое дыхание.

— Нет. Я даже не знаю, куда ты собираешься. Но смотри. Я буду там первым. А потом. — Он поднял руку в черной перчатке. — Посмотрим. — Он наклонился вперед так, что его ладонь заполнила весь экран. Пальцы метнулись вперед, посыпались осколки стекла.

Тай вскрикнула.

Принс ударил рукой по объективу камеры и разбил его.

Мышонок взглянул на Тай, она выронила свои карты.

Звери завозились, замахали крыльями, ветер разбросал карты Тай по ковру.

— Ничего, — сказал Катин. — Я соберу их, — он согнулся в своем кресле и стал шарить по полу своими длинными руками. Лок снова засмеялся.

Карта упала на ковер у ноги Мышонка. Рисунком вверх. Трехмерное изображение внутри слоистого металла, над черным морем полыхало солнце. Небо над парапетом было освещено этой вспышкой. На берегу двое голых ребятишек держали друг друга за руки. Темноволосый щурился на солнце, его лицо выражало изумление. Курчавый глядел на их тени на песке.

Смех Лока, словно очередь взрывов, прогрохотала в каюте и в коридорах.

— Принс принял вызов, — он похлопал ладонью по камню. — Хорошо! Очень хорошо! Эй, и ты думаешь, мы встретимся под пылающим солнцем? — Его рука взметнулась вверх, сжалась в кулак. — Я почувствовал его хватку. Хорошо! Да, хорошо!

Мышонок быстро подобрал карту. Он перевел взгляд с капитана на экран, где калейдоскоп красок сменил лицо и руку. А на противоположных стенах лежали в своих каркасах темный Айдас и светлый Линчес. Его взгляд снова упал на двух ребятишек под неистовым солнцем.

Он смотрел, а пальцы его левой ноги скребли ковер, пальцы правой уперлись в подметку ботинка, страх исходил от этой карты, запутывался в нервах и холодком расползался по спине. Неожиданно он быстро сунул карту в футляр с сиринксом. Его пальцы, скрытые футляром, вдруг вспотели. Невидимая карта внушала еще больший страх. Он вытащил руку и положил ее на бедро, потом оглянулся посмотреть, не заметил ли кто его действия.

Катин разглядывал собранные карты.

— Это те, которыми ты играешь, Тай? Тарот? — он поднял голову. — Ты цыган, Мышонок. Ручаюсь, тебе приходилось видеть эти карты и раньше. — Он повернул карты так, чтобы Мышонок смог разглядеть их.

Мышонок, не глядя, кивнул. Он изо всех сил старался удержать руку на бедре. (Женщина сидела у костра — в грязной ситцевой юбке — и усатые мужчины сидели вокруг в колеблющейся темноте и смотрели, как карты поблескивают и поблескивают в ее полных руках. Но это было…)

— Эй, — сказала Тай, — ты мне отдай их, — и протянула руку.

— Можно посмотреть всю колоду? — спросил Катин.

Ее серые глаза расширились.

— Нет.

Удивление слышалось в ее голосе.

— Я… прошу прощения, — начал смущенно Катин. — Я не собираюсь…

Тай взяла карты.

— Ты… ты по картам гадаешь?

На Катина словно дохнуло холодом.

Она кивнула.

— Гадание по Тароту очень распространено в Плеядах, — произнес Лок. Он сидел на скульптуре. — О послании Принса сказать твои карты что-нибудь могут? — он повернулся и его глаза вспыхнули словно яшма, словно золото. — Может, твои карты о Принсе и обо мне что-нибудь расскажут?

Мышонок был удивлен тем, как свободно перешел капитан на диалект Плеяд. На лице у того промелькнула улыбка.

Лок поднялся с камня.

— Что карты про эти блуждания в ночи говорят?

Себастьян, глядя из-под густых светлых бровей, привлек к себе своих питомцев.

— Я их посмотреть хочу. Да. Что мне и Принсу выпадет?

— Если она гадает, он, возможно, увидит поддержку в ее картах, — улыбнулся Катин. — Конечно, Тай. Погадай нам об экспедиции капитана. У нее это хорошо получается, Себастьян?

— Тай не ошибается никогда.

— Ты несколько секунд только видела лицо Принса. В лице человека можно увидеть линии его судьбы, — сжатые руки Лока легли на колени. — Под моим шрамом можешь ты линии, о судьбе которые говорят найти?

— Нет, капитан… — ее взгляд упал вниз, на руки. Карты казались слишком большими для ее пальцев.

— Я карты лишь могу раскладывать и читать.

— Я не видел как гадают по Тароту с тех пор, как я учился. — Катин оглянулся на Мышонка. — На семинаре по философии ходил один парень из Плеяд, который в них разбирался. Я уверен, что рано или поздно ты упомянешь о любительском обществе почитателей «Книги Тота», как ее неправильно назвали в семнадцатом столетии. Я говорю, — он помедлил, ожидая подтверждения Тай, — о «Книге Грааля».

Молчание.

— Иди. Погадай мне, Тай, — Лок уронил руки и они расслабленно повисли.

Кончики пальцев Тай замерли на золотых рубашках карт. Со своего кресла около пандуса (серые глаза полузакрыты эпикантусом)[6] она глядела в пространство между Катином и Локом.

— Хорошо, — произнесла она.

— Мышонок, — позвал Катин, — подойди и посмотри на это. И скажи, что думаешь ты о предстоящем…

Мышонок поднялся в свете игровой доски.

— Эй!..

Они обернулись на прервавший голос.

— Вы верите в это?

Катин поднял брови.

— Ты назвал меня суеверным, когда я плюнул в реку. А теперь вы собираетесь предсказывать будущее по картам! А-х-х-н-н! — это был не совсем звук, но нечто выражающее отвращение. Золотое кольцо в его ухе закачалось и засверкало.

Катин нахмурился.

Тай провела рукой по столу.

Мышонок уставился взглядом в середину ковра.

— Вы действительно хотите попытаться узнать будущее по картам? Это же просто глупо. Вот уж действительно предрассудки!

— Нет, Мышонок, — возразил Катин. — От кого угодно можно было этого ожидать, но уж от тебя…

Мышонок махнул рукой, отрывисто и хрипло рассмеялся.

— Ты, Катин, и эти карты! Это кое-что.

— Мышонок, карты на самом деле ничего не предсказывают. Они просто дают научный комментарий существующей ситуации…

— Карты не научны! Это просто металл и пластик. Они не могут знать!..

— Мышонок, семьдесят восемь карт Тарота являют символы и мифологические сюжеты, в которых отразились сорок пять веков человеческой истории. Каждый, кто понимает эти символы, может манипулировать диалогами и ситуациями. В этом нет никакого суеверия. И «Книга Перемен»[7], и даже халдейская «Астрология» становятся суевериями только тогда, когда ими злоупотребляют, пытаясь находить конкретные указания там, где существуют только советы и предположения.