Царица Пальмиры - Бертрис Смолл

Он силой поднял ее руки над головой и, удерживая их одной рукой, другой пытался приласкать ее.

— Нет, богиня, — упрекал он. — Чего ты боишься, Зенобия? Подари мне ласку твоих губ, любимая! От этого не будет большого вреда.

Она чуть не заплакала при этих словах. Любимая! Он назвал ее» любимая «! Прежде только Марк, тот самый Марк, который предал ее и оставил ее этому человеку, называл ее» любимая «.

Аврелиан почувствовал ее слабость и в то же мгновение снова прильнул к ней. Его губы мягко овладели ее губами в поцелуе, таком страстном и в то же время таком нежном, что она больше не могла сопротивляться. Ее губы смягчились под настойчивым нажимом его губ. Он нашел ее язык и в течение долгой минуты сосал этот лакомый кусочек. Потом отпустил ее губы.

Зенобию ошеломило чувство утраты, которое она при этом ощутила. Почему она чувствует себя так? Ведь она не выносит этого человека, и будь у нее оружие, она использовала бы его против него. Открыв глаза, она обнаружила, что он смотрит на нее сверху вниз без улыбки. Его свободная рука погладила ее по лицу.

— Твоя кожа подобна шелку, — мягко произнес он, и его рука начала исследовать ее тело.

Его горячая рука двигалась вниз по ее шее, рука, которая, как она подумала, могла с такой же легкостью задушить ее, как и ласкать. Он прочел эту мысль в ее серых глазах.

Он задержался на мгновение в нежной впадинке у нее на шее, и она почувствовала, как ее кровь течет у него под пальцами. Потом его рука двинулась вниз, чтобы погладить высокие выпуклости ее грудей, и неторопливо заскользила по ложбинке между грудями. Одним пальцем он начал раздражать ее соски, лаская и возбуждая их. Против ее воли соски стали упругими, и она ощущала в них покалывание. Он наклонил голову, чтобы поцеловать.

Она почувствовала, как из горла рвется крик, но огромным усилием воли сдержала его. Он не должен знать, она не позволит ему узнать, что его жадные губы, сосавшие ее груди, уже начинали пробуждать слабый отклик в самой глубине ее существа. Она не могла понять этого, и это не только приводило в замешательство, но и пугало. Она начала дрожать и попыталась уклониться от этих настойчивых губ.

Он медленно поднял голову. Его глаза покрылись поволокой страсти и чего-то еще, во что она не могла проникнуть. Она отвернулась, чтобы он не увидел ее страх.

— Ты не откажешь мне, богиня! Я буду обладать тобой, — нежно произнес он.

— Нет! — с трудом прошептала она. — Только мое тело — и ничего больше!

— Я буду владеть всем! — сказал он в ответ. — Ты будешь принадлежать мне одному, богиня, ведь я никогда не проигрывал сражений, не проиграю и этого.

Жгучие, медленные слезы заструились по ее щекам, но ни единого звука не вырвалось из ее горла. Для нее все было так же, как для ее матери много лет назад: она была пригвождена к ложу римлянином, который требовал от нее все и брал это, не заботясь о ее душе. Они уничтожили ее мать, но, что бы ни случилось между ней и этим римлянином, она не позволит ему уничтожить себя.

— Нет, богиня, — произнес он, и его голос был обманчиво мягким. — Не плачь! Я не причиню тебе боли. Я буду только любить тебя!

И он приподнялся, чтобы поцеловать ее влажное от слез лицо. Это было слишком. С диким криком она боролась, пытаясь вырваться от него, но не могла освободиться — он был слишком силен. Аврелиан рассмеялся. Ее смущение, ужас и яростное сопротивление, казалось, доставляли ему огромное удовольствие. Он снова накрыл ее своим телом. Она почувствовала, как его мускулистые бедра, покрытые светлым пушком, давят на ее бедра, и, к своему ужасу, ощутила, как сильнейшая вспышка тепла разливается по ее телу. Его широкая грудь давила на ее полные груди, а его губы снова захватили ее губы в таком пылающем, страстном поцелуе, что она почувствовала, как ее силы иссякают. Она ощущала, как его кинжал становится все длиннее и тверже, по мере того как усиливалось его желание.

Он снова захватил ее язык и принялся сосать его бархатистую поверхность, распространяя по ее лихорадочно возбужденному телу взрывные волны желания. О Венера, это было желание! Ей пришлось признаться в этом самой себе. Внутри прорвало плотину. Ее руки непроизвольно обвились вокруг него, и она почувствовала, что он ищет вход в ее сопротивляющееся и в то же время жаждущее тело. Он погрузился глубоко, и она вскрикнула, ее дыхание сделалось частым и тяжелым, длинные золотистые ноги обхватили его тело. Снова и снова он погружался в ее пылающую и влажную плоть, заставляя ее вскрикивать от удовольствия вопреки ее воле. Потом она тихо произнесла жалким, всхлипывающим голосом:

— Я не понимаю! Я ничего не понимаю!

Он приостановился и с раскатами смеха сжал руками ее испуганное лицо.

— Это вожделение, Зенобия! Сладкое, жаркое вожделение. Неужели ты никогда прежде не испытывала вожделение?

Он снова погрузился в ее тело и, наклонившись, прошептал ей на ухо:

— Я научу тебя наслаждаться вожделением, моя богиня, упиваться им, отдаваться ему!

Он просунул руки под нее, охватил ее ягодицы и властно сжал их.

— Ты чувствуешь его, Зенобия? Чувствуешь ли ты, как пламя разливается по твоему телу? Вожделение! Это вожделение, и у тебя нет выбора, как только отдаться ему, отдаться мне! Победа будет за мной, богиня, как я предупреждал тебя! Победа будет за мной!

Потрясенная Зенобия поняла, что он сказал правду. В тот момент она не могла контролировать свое тело. Волны чистого чувственного наслаждения одна за другой накатывали на нее, и у нее не было сил сопротивляться ему. Глубоко внутри начало зарождаться напряжение, и сила его была так велика, что оно грозило либо поглотить, либо уничтожить ее. Но каким бы постыдным она не находила свое положение, ей не хотелось умирать. Победа останется за ним, какой бы путь она не избрала. Однако она найдет способ отомстить ему за себя. Это всего лишь первая битва.

Тихо вскрикнув, она вцепилась ногтями в его мускулистую спину. Его смех прозвучал торжествующе. Он снова начал медленные, неторопливые движения, и на этот раз Зенобия двигалась с ним вместе.

— Я ненавижу тебя! — прорычала она сквозь стиснутые зубы.

— Но твое восхитительное тело желает меня! — прошептал он.

Она зажала его голову между ладонями и неистово поцеловала его. Потом отыскала его левое ухо, и кончик ее языка начал совершать вокруг него дразнящие движения, осторожно протолкнув кончик языка в ушную полость, она тихонько подула. Он застонал, а она рассмеялась. В ответ его руки проскользнули под ее округлые ягодицы, и принялись ласкать их. Он наклонился вперед, и его губы начали игру с ее напрягшимися сосками. Он лизал и покусывал их, пока ее дыхание снова не перешло в короткие, быстрые вздохи. Она попыталась оттолкнуть его, чтобы перейти в контратаку, но он охватил ее ягодицы и глубоко погрузился в ее тело, снова пригвоздив ее к ложу и жестоко подчинив себе. Вскоре Зенобия уже бессознательно извивалась под Аврелианом, и он вел ее к пику наслаждения — один, второй, третий раз, пока она, наконец, не выругалась: