Семиозис - Сью Бёрк

Сироты бросаются к нему. Беллона выкрикивает приказ, и несколько основных идут в атаку. Беатрис пускает стрелы быстро – но сироты быстрее.

Бартоломью отшатывается. И тут у него из-за спины начинают лететь стрелы. Лучники мирян прибыли. Сироты останавливаются.

– Внимательнее! Люсиль и Мари в огне! – кричит Бартоломью.

Миряне меняют прицел, и стрелы продолжают лететь. Сироты уворачиваются – но отступают. Миряне шагают вперед.

Я выжимаю из ветвей над огнем максимум воды. Она летит каплями и шипит.

– Не беспокойтесь о нас! Остановите их! – кричит Люсиль.

Она освободила от веревок одну руку. Пламя не подошло слишком близко. Они с Мари спасены.

Беллона отдает приказ. Клетчатый бросается к огню и швыряет в него большие стеклянные бутыли. Они разбиваются – и их содержимое выплескивается на женщин. Я узнаю запах ацетона – растворителя, который они взяли из вискозной мастерской. Жидкость вспыхивает, словно водородные семена.

Мои ближайшие глаза сгорают, а дальние видят отчаяние на лице Люсиль за мгновение до того, как ее скрывает стена огня.

Летят еще бутылки. Облако жара и огня поднимается вверх и обжигает мне даже самые верхние листья. Я отсекаю корень, но боль настолько сильна, что перескакивает через разрыв, и мне приходится еще раз рвать этот корень.

Я потерпел поражение. Я видел развитие катастрофы и не смог хоть как-то ее предотвратить. Я был бесполезен. Отчаяние на лице Люсиль закисляет мои корни – тот последний ее образ, который у меня сохранился.

Внезапно вспыхнувший огонь осветил всю сцену, словно застывший разряд молнии. Бойцы-миряне заполнили улицы у речных ворот, превосходя числом стекловаров. Те шмыгают, пытаясь увернуться от стрел.

Огонь получился дымным, женщин не видно. Я чую обуглившуюся плоть – и ветер доносит этот запах до мирян.

– В атаку! – кричит Петр повзрослевшим и полным гнева голосом, и миряне снова идут вперед.

Беллона что-то кричит и выделяет запах – какой-то углеводород. Сироты бросаются к стене, запрыгивают на нее и бегут прочь. Некоторые спрыгивают, как только удаляются от защитников-мирян.

– Берегитесь, сзади! – орет Сосна.

– Где они? Где? – кричит какой-то боец.

Я мог бы сказать им, что стекловары разбегаются по темному городу. Я боюсь за те дома, обитатели которых не способны себя защитить. Беатрис призывает к порядку. Бартоломью кричит:

– Дом Собраний! Стивленд все видит! Будем говорить со Стивлендом! К Дому Собраний!

Да, я все видел. Я много чего могу сказать. Слишком много… Мне надо составить план, срочно. Сейчас я единственный модератор города, и будущее города зависит от меня. Огонь выбрасывает высокие и дымные языки, ветер несет поднимающийся жар. Летучие мыши поют про опасность, опасность, опасность: они знают, что я не должен гореть. Мои корни болят, особенно тот, который уравновешивал должность модератора. В нем информация о Люсиль, а она умерла – и всем, кто мне дорог, грозит опасность. Все может пойти прахом.

Другие растения заметили огонь, а каробы распространили новость. Пришло время сражаться. Мое бамбуковое наследие – это безжалостные войны, но я не намерен зверствовать подобно своим предкам.

Монте отправился к клеткам фиппокотов. Взрослые коты собираются вокруг него, а молодняк забивается в норы. Он поет им:

– Охраняйте и защищайте, малыши, время сражаться, защищать и нападать. – Суровая песня, на которую их научили реагировать: коты, как и любые животные, способны себя защищать. – Раз, два, три, вперед! – командует он, и коты разбегаются.

Сироты шатаются по улицам, проверяя двери: пока все были заперты на замки и засовы. Я уверен, что бойцы мирян способны подавить сирот – если составить план и координировать наши усилия.

Почему Сосна не защитила Люсиль? Она и сейчас пытается командовать, приказывая бойцам идти патрулировать и убивать всех попадающихся стекловаров. Возможно, она испугалась. Я испуган, но я извлеку из своего страха пользу. Я не способен убежать, а значит, мне надо сражаться или погибнуть, как и всем растениям, – и мы нетерпеливы. Я способен видеть все и потому должен мыслить шире, чем Сосна. Я снова наведу в городе порядок и возьму животных под контроль. Мне надо как можно скорее добиться предсказуемого поведения, ибо управлять хаосом я не способен.

Аванпост на юго-западе сообщает, что орлы уже на расстоянии меньше дневного перехода. Если они учуют Люсиль и Мари, то могут ускориться. Орлы ищут животных, запекшихся при лесных пожарах.

Бартоломью, Петр и другие приходят в Дом Собраний. Петра сопровождают основные Видеть-Ты. Видеть-Ты знает сирот лучше меня: это знание станет решающим при установлении контроля.

«Тепла и солнца, – говорю я. – Приведите в Дом Собраний всех дружественных стекловаров. Я буду их опрашивать – и их необходимо защитить. Пусть Сосна организует патрули. Я наблюдаю сирот-стекловаров по всему городу. Ей следует защищать мирян, а не охотиться на сирот. Ей надо спешить».

В одном из домов у кухни живет молодой отец семейства с тремя маленькими детьми. Его жена присоединилась к бойцам, а отец, вывихнувший ногу два дня назад, остался с детьми, и самый младший начинает плакать. Сироты слышат – и четверо собираются у двери. Она заперта, но у одного есть топор, и он начинает ее рубить.

На шум прибегают фиппокоты – десять или даже двадцать: они такие быстрые, что сосчитать невозможно. Они подскакивают, лягаясь, как львы, – но слаженно, так что воздух заполняют косые удары когтистых задних лап. Сироты убегают, но одного из них коты успели ранить. Коты преследуют их, но разбегаются, когда один из сирот поворачивается и замахивается косой. Коты сражались умно и отважно, но следующий эпизод может закончиться трагедией. Патрули следует отправить немедленно.

Но в Доме Собраний Сосна возмущается:

– Это я должна отдавать приказы! Я должна руководить обороной!

Она ударяет кулаком по столу.

– Решать не тебе.

Бартоломью говорит спокойным тоном, но стоит, напряженно выпрямившись, сопротивляясь ее символическому применению силы. Они сражаются друг с другом, когда надо защищать мирян! Карл организует патрулирование, не дожидаясь приказа, – и я рад это видеть.

– А кому решать? – говорит она. – Растению? Он ко-мотератор для того, чтобы мы могли его контролировать, а не наоборот. Мы знаем, как сражаться, – и нам надо сражаться.

– Он сейчас модератор, – заявляет Бартоломью. – Он знает, что происходит, – и мы уже хорошо знаем, на что он способен.

Бартоломью прав. Я многое могу. Сейчас я не могу опоить сирот транквилизаторами, но прошлый успех содержит надежду, словно зерно.

– Всех стекловаров надо выгнать из города! – кричит она. – Хороших стекловаров не существует. Всех! Вон! Ты слышал, Стивленд? Стекловаров. Вон.

Я оцениваю лица и позы других