Кафедра странников - Вадим Панов

Всего прозвучало семь распоряжений. Затем последовала пауза, видимо, негритянка ожидала выполнения приказов, после чего девушка перевернула чашку с водой и поднялась на ноги. Нур сложил телефон. Джин, не моргая, оглядела комнату, вытащила из-за пояса изогнутый тонкий нож и плавно разрезала руку чуть ниже локтя. Крупные капли крови упали на пол библиотеки.

— Ой, — прошептал дворецкий.

По-прежнему не моргая, негритянка повела раненой рукой, и, когда очередная капля замкнула кровавый круг, в воздухе перед девушкой появился толстый том, переплетенный черной кожей. Тайник Хранителя был вскрыт.

— Черная Книга, — прошептал Нур.

Стряхнувшая оцепенение Джин взяла том здоровой рукой и прижала его к груди.

— Вы украли Книгу! — пропищал ошарашенный Дикси. — Я должен немедленно позвонить хозяйке!

Нур вытолкнул голема в коридор и широко улыбнулся:

— Джин, ты чудо!

— Я знаю.

— Я восхищен!

Лорд весело посмотрел на Черную Книгу. Он не мог прикоснуться к ней — главное сокровище человских магов не предназначалась для рук нелюди, — но от этого радость тата не стала меньше. Хранитель проиграл! Лариса не сумела понять, кого привез Нур в ее логово, понадеялась на магическую защиту и не подумала, что хороший геомант может пройти даже сквозь самые сильные арканы. Ведь заклинания лишь часть мира. Черная Книга обрела другого хозяина. Победа? Еще нет. Лорд был достаточно хладнокровен, чтобы понимать, что захват сокровища лишь очередной шаг к достижению главной цели. Но очень важный шаг.

Карлик подошел к девушке, осторожно взял ее раненую руку, поцеловал пальцы и аккуратно перевязал рану извлеченным из кармана платком.

— Как ты думаешь, Джин, Лариса сумеет ускользнуть от Великих Домов?

— Книга наверняка отправила Хранителю сигнал тревоги, — негромко ответила девушка. — Если бы Лариса могла, она бы уже примчалась.

Нур слегка поморщился — он спрашивал не об этом и тут же развил свою мысль:

— Надеюсь, что девочка спасется. Она хороший маг, и мне было бы жаль ее потерять.

— Я плакать не буду, — подчеркнула Джин.

— Не позволяй чувствам вмешиваться в дело, — строго произнес карлик. — До добра это не доведет.

И резко обернулся, уловив легкие шаги в коридоре. Кто-то направлялся к библиотеке.

— Что случилось?

— Тс-с.

Но первым в дверь заглянул Дикси:

— Я не люблю обманщиков и воров, сэр, и буду счастлив произнести эпитафию на вашей могиле.

— Что происходит? — Волнение лорда передалось девушке. — О чем говорит голем?

— Тс-с.

Любого другого легкость приближающихся шагов ввела бы в заблуждение: походка хрупкой девушки или подростка. Но карлик был опытным бойцом и умел слушать по-настоящему: шаги принадлежали отнюдь не ребенку. К библиотеке подходил тяжелый танк. Нур подтолкнул негритянку к дальнему углу:

— Кажется, у нас проблемы.

— У вас еще есть время застрелиться, сэр, — заметил Дикси.

Муниципальный жилой дом

Москва, улица Тверская, 19 марта, пятница, 15:08

Тяжелый ночник, мирно стоявший на прикроватной тумбочке, плавно поднялся в воздух, замер, потешно покачался, выдергивая из розетки вилку, и, освободившись, медленно, с достоинством, облетел комнату. В следующий раз он остановился напротив старого трюмо, опять замер, словно изучая свое отражение в зеркале, и быстро вернулся на место.

— Вот так, — тихо сказал Матвей. Лидия Васильевна не отрываясь смотрела на успокоившийся светильник.

— Теперь вы знаете все, — продолжил Близнец. — Обо мне, о Троне и о том, почему погиб ваш сын.

— Знаю — не значит, что верю, — задумчиво отозвалась старуха.

— Понимаю, такую историю трудно принять…

— Не просто трудно, молодой человек, практически невозможно. — Зябликова пожевала губами. — Хотя… какой вы теперь «молодой» человек? — Она в упор посмотрела на Матвея. — Вы ведь старше меня?

— Лет на пятьдесят, я полагаю, — не стал скрывать Близнец.

— Ужасно.

Лидия Васильевна долго смотрела на свое отражение в зеркале, затем, еще дольше, на годившегося ей в деды мужчину, после чего спросила:

— Вы живете так долго благодаря этому?

Сухая рука указала на вытатуированных пауков.

— Внешнее проявление, — вздохнул Матвей — Все гораздо глубже. Наука мангладарцев…

— Не надо повторять.

Лидия Васильевна закрыла глаза.

«Все гораздо глубже». Куда уж глубже? Сорокалетний мужчина спокойно сообщает, что ему больше ста лет и он буквально на днях вернулся на Землю из другого мира. Сумасшедший? Зябликовой вдруг захотелось, чтобы было именно так: сумасшедший. Маньяк, психопат, безумец с ножом. Но Матвей сумел убедить ее в том, что говорил правду. Только правду, и ничего, кроме правды. Истину, будь она проклята!

Последнее проклятие было вызвано не завистью, которую старуха испытывала к Близнецу, ко времени, которого у него еще очень много, к насыщенной жизни, которую он вел. Нет. Это она приняла. Бессильную ярость вызвало предложение, которое сделал Матвей в конце своего рассказа. Холодное, обдуманное предложение, продукт жестокой логики и выверенного расчета. Лидия Васильевна не могла его принять. Никак не могла. Но была обязана согласиться с доводами Близнеца. С его безжалостностью и правдой — проклятой правдой! Другого выхода нет.

— Значит, — старуха откашлялась. — Значит, вы хотите забрать у меня Лену?

— Вы не сможете дать ей много, — с искренней грустью ответил Близнец. — Даже не так: вы не сможете ей дать ничего. Мы оба это знаем. Поверьте, Лидия Васильевна, мне больно и трудно говорить, но я вынужден. Вы стараетесь держаться, но вряд ли доживете до ее выпускного бала. А что будет, когда девочка останется одна? Совсем одна в мире, наполненном грязью, жестокостью и ложью. Возможно, Лена прорвется. Возможно — погибнет. Вы готовы сыграть в рулетку на судьбу вашей внучки?

— Я могу протянуть и дольше, — прошептала старуха. — Выдать ее замуж…

И замолчала. Потому что не верила.

— Я мог бы подождать, — вздохнул Близнец. — Но не уверен, что окажусь рядом в нужную минуту. Я покину Землю в ближайшие несколько дней, возможно, уже сегодня. И единственное, что я могу сделать, — взять Лену с собой.

— Мне кажется, что я вас ненавижу, — призналась Зябликова. — Ваш Трон сломал Вале карьеру, а потом убил его. Если бы Валя был жив, Аллочка никогда бы не стала наркоманкой и у Лены были бы нормальные родители. — Старуха глубоко вздохнула. — Вы погубили нашу семью, Матвей.

Лицо Близнеца исказилось от боли, но голос оставался спокойным и уверенным. Матвею было тяжело, он сам ненавидел себя за этот разговор, за свое предложение, за то, что он все равно сделает с Зябликовой то, что решил, независимо от ее согласия. Матвей ненавидел себя, но понимал, что и у него нет другого выхода.