Древний Рим - Борис Александрович Гиленсон

алчность и тщеславие, властолюбие и скаредность. Основа же многих нравственных уродств в том, что общество поклоняется новому богу – деньгам, которые «спасают от бесчестья» и «побеждают». Поэт иронизирует:

… Еще роковая Деньга обитает не в храме,

Мы не воздвигли еще алтарей, и монетам не создан

Культ, как Верности, Миру, как Доблести или Победе.

ПРОТИВ МОРАЛЬНОГО РАЗЛОЖЕНИЯ. В поле зрения Ювенала процесс морального разложения, поразивший римское общество, с которым, как писалось, безуспешно пытался бороться в законодательном порядке Август. Эту тему затрагивал в осторожной форме в сатирах Гораций. Ювенал же дает волю гневу. 2-я сатира направлена против лицемерия, пропитавшего общественную жизнь: распутники прикидываются философами: «порочность громят словесами Геракла, о добродетели речи ведут – и задницей крутят». Безнравственность не осуждается и не наказывается, ибо «кроет разврат круговая порука». Дело доходит до всякого рода извращенных браков и бесстыдства: хваленые добродетели Рима, удостоверенные подвигами на поле брани, безнадежно забыты. Нравственное падение римлян могло бы смутить даже покоренных ими варваров.

…Те, кого мы победили, не делают вовсе того, что

Ныне творит народ-победитель в столице…

Эта тема развивается в 6-й сатире, где Ювенал обличает женщин, погрязших в пороках. Замужние матроны «блудят» с актерами и гладиаторами, осаждают певцов и музыкантов, «прелюбодействуют», демонстрируя «извращенную похоть», забыли о стыдливости. Они исполнены самомненья, непостоянны, властолюбивы, жадны до роскоши, склонны к мотовству. Светские дамы озабочены исключительно собственной наружностью, подвергают настоящим пыткам служанок своими многочасовыми, изнурительными туалетами. Не желают рожать детей, обременять себя семейными обязанностями. В моде суеверия, разного рода зелья, с помощью которых жены дурманят мужей, вытягивают у них деньги, а иногда вгоняют в могилу.

В сатирах Ювенала немало эпизодов, описывающих самые одиозные формы морального падения. Поэт не избегает натуралистических подробностей в духе «Сатирикона» Петрония. Символом грязи являются для него уже упоминавшаяся Мессалина, одна из жен императора Клавдия. Она не только при живом муже откровенно меняла любовников; любительницу острых ощущений, ее можно было встретить в самых низкопробных борделях.

Первый период творчества Ювенала завершается 10-й сатирой, «переходной» по своему характеру: в ней намечается философско-назидательная тональность, отличающая второй период творчества поэта. Ювенал констатирует неспособность многих людей познавать истинные блага, отличить их от ложных и «сбросить всех заблуждений туман». Пример тому – человеческие молитвы, в которых люди просят того, что может оказаться для них и излишним, и губительным. Таковы мольбы о богатстве, власти, таланте оратора или полководца, долголетии или красоте детей. На самом деле, как это иллюстрируется многими историческими и мифологическими примерами, в каждой из названных добродетелей – своя негативная сторона. Тот, кто просит у Юпитера о долгих годах, забывает о «тяжких невзгодах» глубокой старости, о том, как безобразится внешний вид человека. Желающий красоты своему чаду не должен забывать об опасности, исходящей от развращенных богачей, – немало юных красавцев было загублено ненасытностью Мессалины. Необходимо уповать на богов, просить у них крепкого духа в здоровом теле. Надежды же возлагать на то, что она, Фортуна, посчитает для тебя полезным.

3. Второй период: сатиры философско-моралииаторские

ФИЛОСОФИЯ «ЗОЛОТОЙ СЕРЕДИНЫ». В поздних сатирах обличительные мотивы уже сочетаются с модными сентенциями, размышлениями в духе философии «золотой середины». Здесь Ювенал близок к Горацию. Бескомпромиссный обличитель в ранних сатирах, он теперь не одобряет крайности во всем. В 11-й сатире, посвященной пирам, поэт рассуждает о том, что угощение должно соответствовать достатку, что простая трапеза в сельской тиши много приятней роскошного городского чревоугодия вкупе с непристойными представлениями. Именно на такое скромное угощение, на котором прозвучат стихи Гомера и «родного Марона», т. е. Вергилия, зовет Ювенал своего друга.

В 14-й сатире обсуждается проблема воспитания. Судьба детей, их характер во многом зависят от родительского примера.

Воля природы всегда такова: и скорее, и легче

Нас совращает пример пороков домашних, и прямо

В душу нам входят они под влиянием старших…

От недостойных вещей воздержись!

И далее:

Доброе дело – народу, отечеству дать гражданина,

Если его создаешь ты полезным для родины, полным

Для земледельца работ, для военных и мирных занятий.

Больше всего будет значить, каким ты наставишь наукам,

Нравам его.

ДОБРЫЕ СТАРЫЕ НРАВЫ КАК ИДЕАЛ САТИРИКА. Пагубно пристрастие к богатым постройкам, тяга к роскоши. От родителей дети способны унаследовать вредоносные суеверия. Огорчительно, если в чадах пробудится скупость, которая принимает патологические формы, побуждая людей «в нищенской доли влачить свою жизнь ради смерти в богатстве». Давно замечено: «жадность к монете растет соответственно росту богатства». Дурные наставления корыстным чадам скверно отзовутся на самих же родителях. Нередки случаи отцеубийств. Богатое наследство, полученное детьми, станет источником новых тревог и забот; придется жить «со страхом», постоянно охранять имущество. Отсюда проистекает совет, сформулированный Ювеналом:

Столько имей, столько просят и жажда, и голод, и холод,

Сколько еще до тебя, Эпикур, в твоем садике было довольно,

Сколько еще до тебя получали Сократа пенаты,

Мудрость не скажет того, что противно бывает природе.

Идеал Ювенала – и в этом он не был одинок среди писателей – «добрые старые» римские нравы. Истинное благородство приобретается достойными делами и утрачивается из-за дурного поведения. История Рима пестрит примерами, когда из среды патрициев выходили люди, себя запятнавшие пороками. Те же, кто прославил свое государство подвигами и самопожертвованием, оказывались плебеями по происхождению. Затронутая здесь тема естественного благородства человека – поистине вечная: она пройдет через всю мировую литературу и с особой силой зазвучит в эпоху Возрождения.

4. Стиль Ювенала

Одна из наиболее выразительных черт Ювенала – его патетика, возвышенная декламационность. Но сила негодования, его одушевлявшая, диктовалась самим предметом, на который он обрушивал свой гнев.

Разве когда-нибудь были запасы пороков обильней,

Пазуха жадности шире открыта была и имела

Наглость такую игра?

Поэта возмущает в современниках подобная концентрация зла. Отсюда проистекает его склонность к гиперболизации, сгущению красок, которые «пропитывают» его стиль: риторические вопросы, восклицания. Обличительный пафос «соседствует» с натуралистическими подробностями, зарисовками и сценами, характеризующими римское общество. Ювенал добивается эффекта с помощью амплификации, нагнетания впечатляющих подробностей, развернутых сравнений.

Еще более часто

Душат богатства людей, когда с чрезмерной заботой

Их накопили, и ценз, что имущество все превосходит,

Как из Британии кит простых превосходит