Древний Рим - Борис Александрович Гиленсон

может обходиться без кучера и «говорить о чем угодно».

Не забывал Марциал уколоть и «добродетельных» римских матрон. Как уже говорилось, у столичной знати было модно выезжать на популярный курорт Байя на берегу Неаполитанского залива на купание и лечение водами. На самом же деле, там не столько лечились, сколько развлекались, предавались бесконечным любовным интрижкам, о которых потом судачили в Риме. Дамы, по меткому выражению Марциала, уезжали в Байи верными Пенелопами, а возвращались Еленами (последнюю еще Гомер называл «многомужней»).

В жизни римских модниц (как, впрочем, и изнеженных щеголей) туалет, костюмы играли огромную роль. Имелись бесчисленные виды духов, мазей, снадобий, благовоний. Популярны у представителей обоих полов были парики, фальшивые волосы, средства для окраски волос и многое другое. В эпиграммах Марциала охотно обыгрывается эта тема, и поэт иронизирует по адресу тех, кто, прибегая к бесконечным ухищрениям, пытается утаить свои недостатки. «У Таис черные зубы, – посмеивается Марциал, – у Лекании белые. А почему? Потому что у первой собственные зубы, а у второй покупные». В другой эпиграмме мы читаем:

Зубы и кудри, бесстыдница, ты покупаешь,

Но у кого же глаза, Лелия, купишь себе.

А вот еще одна злая эпиграмма:

Коль числом бы волос года считали,

То Лигейя была б всего трехлетней.

Как и у многих римских поэтов, героини марциаловских эпиграмм – гетеры, алчные и привлекательные, неверные и пленительные. Взаимоотношения с ними во многом определяют колорит римской жизни, особенно «золотой» молодежи. Бесконечные и весьма фривольные ситуации возникают у супругов и любовников, что позволяет Марциалу оттачивать свое остроумие. Вот перед нами обманутый муж.

Как же так получилось, говоришь ты,

Что отцом стал Филин, с женой не спавши?

Гадитана спроси, Авид, который

Ничего не писал, а стал поэтом.

А вот ироничная зарисовка двух незадачливых любовников:

Диндим-кастрат и старик совместно возятся с Эглой,

Но остается лежать праздной на ложе она.

Силы у этого нет, а тот по годам бесполезен.

Налет эротики, рискованные подробности в стихах Марциала – сознательный прием, вызванный намерением привлечь внимание читателя. В этом плане Марциал как бы предвосхитил тех современных писателей, да и кинематографистов, которые вносят в свои произведения обязательную долю секса. Но Марциал отклонял упреки в «непристойности». «Страница у нас непристойна, – говорил он, – а жизнь чиста».

ПРОТИВ БЕЗДАРНЫХ ПОЭТОВ И ПЛАГИАТОРОВ. Эпиграммы Марциала – свидетельства, по которым можно судить о некоторых сторонах художественной жизни Рима. Всеобщее увлечение поэзией стимулировало появление в столице немалого числа графоманов и рифмоплетов, жадно ищущих признания.

Нередко богачи, покровительствовавшие поэтам, не довольствовались стихотворной лестью в свой адрес. Им не терпелось самим испытать силы на поэтическом поприте; Марциалу же приходилось «рецензировать» их, как правило, низкопробные вирши. Настоящим бедствием стало распространение целого сонма неутомимых плагиаторов, которые подхватывали на лету распространявшиеся по городу эпиграммы Марциала, слегка их переиначивали и выдавали за свои. Марциал так на это отзывался:

Мне говорят, будто ты, Фидентин, мои сочиненья

Всем декларируешь так, точно их сам написал.

Коль за мои признаешь, стихи тебе даром отдам я.

Коль за свои – покупай: право получишь за них.

Бездарности вызывали у Марциала горькую усмешку:

Ты не читал ничего, а хочешь казаться поэтом.

Будь чем угодно, Мамарк, – только стихов не читай.

МАСТЕРСТВО МАРЦИАЛА И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ. Эпиграммы Марциала получили мировое признание. В них ярко проявились наблюдательность поэта, его остроумие и ирония, счастливая «римская» способность выразить мысль с безупречным лаконизмом. Сентенции, которые «пропитывают» его эпиграммы, афористичны, близки к пословицам: «Не бойся последнего дня, но призывать не спеши»; «Тот, кто живет повсюду, нигде не живет»; «Слава, приходящая к тому, кто стал уже прахом, запоздалая слава»; «Книга, чтоб вечною стать, быть вдохновенной должна»; «Тот скорбит искренне, кто скорбит без свидетеля»; «Жизнь не в том, чтобы жить, а в том, чтобы быть здоровым».

Жанр эпиграммы получил широкое бытование в западноевропейской поэзии, особенно в эпоху Возрождения и классицизма. Боккаччо опубликовал найденную им рукопись эпиграмм Марциала. Выдающийся немецкий просветитель, драматург, теоретик искусства и критик Г. Э. Лессинг в своей работе об эпиграмме опирался на опыт Марциала. Любили римского поэта Гёте и Шиллер. В России его поклонником был А. С. Пушкин. «Кипящий Марциал, дурачеств римских бич», – так отозвался о нем поэт П. А. Вяземский.

Глава XIX

Ювенал

Не нужно мне гремящей лиры,

Вручи мне Ювеналов бич.

А. С. Пушкин

1. Биография. Общий характер творчества. 2. Первый период: обличительные сатиры. 3. Второй период: сатиры философско-морализаторские. 4. Стиль Ювенала. 5. Ювенал в веках

Крылатое пушкинское выражение «ювеналов бич» с афористической силой выражает природу римского поэта. Он – обличитель, нетерпимый к порокам. Ювенал – первый римский писатель, к которому применимо понятие сатирика в «чистом виде».

1. Биография. Общий характер творчества

СУДЬБА САТИРИКА. Жизнеописание Децима Юния Ювенала (Decimus Junius Juvenalis), как и некоторых других римских литераторов, пестрит «белыми пятнами». Поэт родился в 50–60-е годы, по-видимому, при императоре Нероне, а умер после 127 г. н. э. Детство Ювенала прошло в небольшом городке Аквина, где его семья владела скромным земельным наделом. Затем Ювенал переехал в Рим; там он, как и многие литераторы, учился в риторической школе, получил неплохую подготовку, но на первых порах прозябал, прирабатывая выступлениями, декламацией стихов, а также оказывая мелкие юридические, адвокатские услуги малосостоятельному люду. По признанию Ювенала, он «почти до половины своей жизни» отдавал дань декламации ради денег. В молодые годы ему пришлось соприкоснуться с нуждой, с исполнением унизительных клиентских обязанностей. Удел бедняка был ему знаком не понаслышке. Зато он обогатился ценным жизненным опытом, запасом наблюдений, которые позднее питали его сатиру.

Ювенал, младший современник Федра и Марциала, дебютировал как автор сатир сравнительно поздно, после 96 г.: ему тогда было, видимо, около сорока лет, возраст, когда иные большие поэты уже прошли пик творчества. Возможно, что эти произведения Ювенал написал много раньше, но осмелился обнародовать после смерти императора Домициана, известного свирепым нравом и нетерпимостью к любым критическим суждениям. Император же Траян, сменивший убитого Домициана и правивший с 98 по 117 гг., отличался большей терпимостью и взвешенной политикой. Ювенал продолжал работать как сатирик и при императоре Адриане (117–138). Существует версия, правда, не подтвержденная, что в конце жизни Ювенал испытал