Эти бессмертные - Вадим Проскурин

Артподготовка впечатляла. Один воитель, мечущий файрболы по навесной траектории, примерно соответствует миномету небольшого калибра, а пятьдесят минометов — это не батарея и даже не дивизион, это целый артиллерийский полк. На Земле, правда, таких полков не бывает, но здесь приходится пользоваться тем, что есть. Файрбол большого калибра, который мог бы выступить в роли гаубицы, здесь пока не придумали. Может, заняться как-нибудь на досуге…

Первый взвод барона Людвига и второй взвод барона Ксоука выполняли предписанный маневр довольно четко. Строй, конечно, сразу сломался, но направление наступления выдерживалось правильно. А вот и первая ошибка Людвига — не учитывает особенности местности, поперся прямо через вершину низкого холма, а надо было обойти слева, растянуться в цепь, а потом…

— Лоох! — позвал Павел. — Беги к барону Людвигу… хотя нет, уже не беги.

Павел вовремя сообразил, что к тому времени, когда посыльный достигнет боевых порядков наступающей пехоты, приказ станет неактуальным — либо допущенная оплошность не помешает выполнить боевую задачу, либо первый взвод перестанет существовать.

Справа в зенит отправился файрбол необычного желто-зеленого цвета. Ксоук докладывает, что занял позицию для атаки, пехота готова, а танки накачаны энергией. Подождем теперь Людвига…

Ага, он уже и сам понял, какую ошибку допустил. Вот он бежит вдоль цепи, криками и жестами отгоняет бойцов назад, на обратный скат высоты. А где танк-то…

А, вот он. Сэр Устин принял коленопреклоненную позу, сгруппировался и напитывается энергией, которую передают ему боевые товарищи. Павлу показалось, что он смутно ощущает характерные изменения магической субстанции. Хотя нет, это он сам себя убеждает в этом, на самом деле ничего ощутить невозможно, падающие файрболы сильно портят магическое зрение, это как дымовая завеса для обычных глаз.

Слева в небо взмыл второй зеленый файрбол. Все готово к атаке.

Павел макнул руки в лохань с водой, затем в миску с солью и выстрелил в небо файрбол. Земные химики знают, что некоторые виды солей окрашивают пламя в зеленый цвет, оказывается, в этом мире магическое пламя ведет себя точно так же.

Атака! Две цепи по двадцать воителей в каждой двинулись вперед короткими перебежками. Как ни странно, они ухитрились не сломать строй сразу, бойцы наступали не бестолковой толпой, как ожидал Павел, а вполне различимым треугольником, хотя этот треугольник был далеко не равносторонним, как ожидалось. Впереди атакующая цепь, образующая одну сторону треугольника, сзади, в третьей вершине, — тесная группа резерва, там же командир взвода. Молодцы воители — держат строй, криво, но держат.

Артподготовка стихла. Дым, густо заволокший поле боя, понемногу рассеивался. Павел вглядывался в него, но никак не мог разглядеть противника. Бинокль бы сюда… Павел специально не стал заранее фиксировать образ неприятеля — в реальном бою такой возможности не будет.

Противник огрызнулся — по земле пробежали концентрические судорожные волны. В следующую секунду с разных направлений примерно в одно место ударило три… нет, четыре файрбола. Причем это было совсем не то место, где Павел стал бы искать прячущегося врага. Но наблюдателям с поля боя видно лучше.

Наступающие цепи залегли. Снова зашипела и засвистела артиллерия. Пять пристрелочных залпов по десять зарядов в каждом, а затем непрерывный огонь, который, однако, продлился совсем недолго. Потому что в небо ударила зеленая струя сплошного файрбола, окрашенного солью. Противник сдался.

Павел выпрямился во весь рост и направился к противнику, более не скрываясь. Артиллерия замолчала, пехота вылезла из укрытий, сразу стало видно, что взвод Людвига приблизился к цели намного ближе, чем казалось с командного пункта. Как бы не оказалось у них потерь от дружественного огня…

Через пару минут Павел и Хортон обнимались и дружески хлопали друг друга по плечам. Хортон выглядел сильно истощенным, он заметно пошатывался, его руки тряслись.

— Ну как? — спросил Павел. — Поверил теперь?

Хортон ответил не сразу. Он переводил взгляд то на Павла, то на стоящего в стороне Людвига, на лице которого расплывалась до ушей торжествующая улыбка.

— Поверил — не то слово, — ответил, наконец, Хортон. — Я чуть не обгадился. Изнутри это намного страшнее, чем когда смотришь со стороны. Я вообще не мог колдовать, только щит держал, на это все силы ушли. Попробовал один раз применить атакующее заклинание, еле жив остался. А когда подавал сигнал «я сдаюсь», думал, вообще мне конец пришел. Щит пришлось ослабить, одно точное попадание — и все, конец. Больше я врага изображать не буду, хватит с меня.

— Как думаешь, сможем мы одолеть императора? — спросил Павел.

Хортон ответил уверенно и без колебаний:

— Сможем. Только надо собирать не сто воителей, а триста-пятьсот, тогда точно одолеем. Против такой армии никто не устоит. До сих пор не могу поверить, как вы меня уделали. И ведь никакой серьезной магии не применяли, что обидно, одни только файрболы, даже не сплошные, только обычные! А если твою магию задействовать…

— Обязательно задействуем, — сказал Павел. — Отбери десяток воителей, которым доверяешь, я их обучу. Людвиг, Устин, еще Изольда, наверное… Но только чтобы это были нормальные люди, серьезно принимающие путь добра, не так, как Пан.

Неожиданно подал голос Людвиг. Он спросил:

— Лорд Павел, вы не гневаетесь, что я убил сэра Пана? Я ведь нарушил вашу заповедь…

— Ничего ты не нарушил, — заявил Павел. — Нельзя творить добро безрассудно, не думая о последствиях. Если человек не принимает путь добра не потому, что не понял, а потому, что сознательно отверг — для тебя он больше не человек. Он как ядовитая змея или кусачий комар, убей его и больше не думай об этом. Единственное, что мне не понравилось в твоем поступке, — ты убил его слишком жестоко. Это может плохо сказаться на твоей душе.

— Простите, повелитель, — склонил голову Людвиг. — Я запомню ваши слова.

— А я запишу, — подала голос Изольда. — Я начала писать книгу, составленную из слов, лично изреченных потрясателем вселенной. Лорд Хортон обещал выделить рабов-переписчиков, они размножат эту книгу, тогда каждый воитель, даже не видевший вас лично, сможет ознакомиться с вашей мудростью. Кстати, лорд Павел, если мне будет позволено, я хотела бы спросить кое-что, многие воители обсуждают этот вопрос и не пришли к единому мнению…

— Спрашивай, — сказал Павел.

— Правда ли, что потрясение вселенной — воля абстрактного творца? — спросила Изольда. — Правда ли, что слова о добре продиктованы вам творцом вселенной?