с тем совершенно равнодушно относившихся к тем из своих сограждан, которые терпели страшную нищету. Св. Василий считал своим долгом обличать с церковной кафедры роскошь и жестокосердие богачей. Принимая всегда близкое участие во всех бедствующих и нуждающихся и располагая пользующихся благополучием и достатком к состраданию, знаменитый пастырь-проповедник в особенности возвышал свой голос во время общественных бедствий. Так, великое благодеяние оказал он Каппадокийской области своим словом, будучи еще в сане пресвитера, когда эту область постигло бедствие голода (в 368 году). К этому времени относятся Беседа 8, «произнесенная во время голода и засухи», а также Беседы 6 и 7, о которых упомянуто выше.[980] Эти-то одушевленные любовью к нуждающимся членам паствы Беседы, вместе, быть может, с другими, не дошедшими до нас, и заставили богачей прийти на помощь тем, кому грозила голодная смерть. «Холодное равнодушие богатых к бедным… простиралось до того, что когда в Кесарии случился голод, то богатые затворили житницы и стали продавать хлеб по недоступной для бедных цене. Св. Василий силой слова заставил богатых отворить житницы для бедных даром… Св. Григорий Богослов справедливо заметил, что „сила слова нашего проповедника в этом случае сотворила чудо“».[981] Из знакомства с этими Беседами легко убедиться в том, что они могли не подействовать разве на совершенно бесчувственных. В Беседе 7 – «К обогащающимся» – яркими чертами изображены необыкновенная роскошь богачей, их склонность копить без конца, сверх всякой нужды, и вместе с тем их крайняя бессердечность по отношению к нуждающимся в необходимом. «Богатые домогаются излишнего и бесполезного как чего-то необходимого, и всего им мало на придумываемые ими траты. Разделяют богатство на нужду настоящую и на нужду будущую, часть отлагают себе и часть детям… вот это послужит на домашние расходы, а это отделится на то, чтобы показать себя людям… Мне, – говорит святой отец, – остается только дивиться такой выдумке излишеств. У них тысячи колесниц… У них множество коней, и они, как люди, ведут родословные по родовитости отцов… Узды, подпруги, хомуты – все серебряные, все осыпаны золотом; попоны из багряницы украшают коней, как женихов… У них несчетное множество слуг… Домы сияют мраморами всякого рода… А когда, по разделе на бесчисленные траты, богатство остается еще в избытке, его кладут в землю, берегут в тайных местах, потому что будущее неизвестно, как бы не постигли нас какие-нибудь неожиданные нужды. Точно, неизвестно, будешь ли иметь нужду в зарытом золоте, но не неизвестно наказание за бесчеловечные нравы»,[982] – замечает святитель, переходя к обличению жестокосердия богатых по отношению к бедным. «Что будешь отвечать Судии – ты, который одеваешь тканями стены, а не оденешь человека; убираешь коней, а равнодушно смотришь на брата, одетого гнусно; даешь гнить пшенице, а не питаешь алчущих?» – вопрошает проповедник.[983] В этой же Беседе, разобрав и опровергнув отговорки богачей, которыми они хотят оправдать свое отношение к нуждающимся, св. Василий останавливается на следующем рассуждении бездетного богача: «Насладившись богатством в продолжение всей жизни, по смерти сделаю бедных наследниками своего имения, письменно и в завещаниях объявив их владетелями всего моего», и возражает на это так: «Великая тебе благодарность за щедролюбие, что, лежа в гробнице и разрешившись в землю, стал ты щедр на расходы и великодушен!.. Никто не торгует, когда торг кончился; никто не увенчивается, если пришел по окончании борьбы; никто не показывает своего мужества после брани… Благодарность смерти, а не тебе: если бы ты был бессмертен, то не вспомнил бы о заповедях… Мертвое не приводится к алтарю: принеси жертву живую».[984] Картину ужасающей бедности великий проповедник нарисовал в Беседе 6. Здесь в трогательнейших чертах изображено положение бедняка, доведенного нищетой до необходимости продать одного из своих сыновей. После долгих колебаний несчастный отец наконец решается. Но теперь встает перед ним вопрос, разрешение которого опять доставляет ему неописуемые нравственные мучения. «Над чем еще задумывается этот отец? – „Которого прежде продать мне? На которого из них напасть мне? У какого зверя занять мне душу?“» Однако призрак неминуемой голодной смерти для всего семейства выводит его из состояния нерешительности, «и он после бесчисленного множества слез идет продавать любезнейшего сына». Святитель и в этой Беседе беспощадно бичует в лице приточного евангельского богача безумное пристрастие к богатству и земным удовольствиям, заставляющее закрывать глаза на лишения ближних. «Ты втайне говоришь сам с собой, но слова твои оцениваются на небе. Потому оттуда приходят к тебе ответы. Что же говорит богатый?
Душе, имаши многа блага лежаща: яждъ, пий, веселися ежедневно (Лк. 12:19). Какое безумие! Если бы у тебя была душа свиньи, чем иным, кроме этого, порадовал бы ты ее? Столько ты скотоподобен, до того несведущ в душевных благах, что предлагаешь душе плотские снеди!»[985] Из Беседы 21 «О том, что не должно прилепляться к житейскому, и о пожаре, бывшем вне церкви» мы видим, что св. Василий уже готов был закончить слово за утомлением слушателей, но он не может обойти молчанием бывшего накануне по соседству с церковью пожара: долгом считает упомянуть о бедственном положении погорельцев, чтобы пробудить чувство сострадания в тех, кого бедствие не коснулось.[986]
Касаясь в проповеди нравственных недугов своих слушателей, св. Василий, в частности, с особенной силой обличал предававшихся неумеренности и пьянству. Из Беседы 14 «На упивающихся» видно, что у богатых кесарийцев пьянство было возведено в культ, обставлено различными церемониями; при пиршествах наблюдался особый порядок, который вернее приводил к совершенному беспорядку и к полной потере всякого благоприличия.[987] Здесь же дается объяснение тому факту, что проповедники IV века вооружаются против пьянства преимущественно ко времени Пасхи: христиане, проводившие Великий пост воздержно,[988] очевидно, вознаграждали себя в дни праздника праздников за долговременное воздержание.[989] Таким образом, эта проповедь, направленная против распространенного во все времена порока, отмечает характерную черту современных проповеднику нравов. Кроме того, из Беседы «О посте второй» узнаем, что кесарийцы, опасавшиеся бесчестить невоздержанием самое время поста, предавались пьянству и перед его наступлением. «Пост соблюдают многие и по привычке, и из стыда друг перед другом, – свидетельствует здесь св. Василий, высказывая далее и свои опасения того, что канун поста будет проведен не без излишеств и невоздержания: – Боюсь пьянства, которое охотники до вина берегут, как отеческое некое наследие, потому что иные безумцы, как бы собираясь в дальний путь, нагружаются сегодня вином на пять дней поста».[990]
Выше было замечено, что св. Василий в Беседах практического характера касался наиболее важных по тому времени теоретических
