Тайны Кипеллена. Дело о запертых кошмарах - Ольга Васильченко

— Но…

— Скажи! — потребовал он.

На губах выступила кровавая пена.

— Ты же сам…

— Нет! — зашипел он и закашлялся. — Я прикончил Кузьку, каюсь. Этот щенок лез в мои дела с контрабандой картинами. Его никто жалеть не будет… Но других я не трогал…

Губы посинели. Каждый вдох давался Пшкевичу с трудом, но он продолжал гнуть своё.

— Я боевой маг, а не душегуб. Если ты, хоть наполовину так хорош, как я, — он криво улыбнулся, — то докопаешься до истины.

Рекар задёргался, из уголка губ заструился кровавый ручеек. Звуки вылетали неразборчивые, и я понял только: «Не смей порочить моё имя — я герой!».

Глава 13 в которой всё запутывается окончательно

Из рассказа Аланы де Керси,

младшего книгопродавца книжной лавки «У моста»

Я хмуро скукожилась на высоком табурете у стойки, прихлебывая из кружки какую-то успокоительную бурду, мерзко разившую валерианой. Румпель бдительно нависал надо мной, следя, чтобы его варево перекочевало в меня, а не отправилось на пол. Пять минут назад, едва вырвавшись из дурного колдовского сна, куда меня засунул Вильк, я больше напоминала рассерженную кошку, порывавшуюся с диким мявом носиться по стенам и расцарапывать все, что попадается под лапы.

— Предатель, — тоскливо буркнула я, давясь очередным глотком мерзкого вяжущего зелья.

— С чего бы? — иронично заломил брови тролль.

— Мог бы и не подыгрывать Вильку.

— Это ещё почему? Балт мужик здравомыслящий, даром что припой…

— Ага, так уже Балт! Быстро же вы спелись, — взорвалась я, едва не грохнувшись со стула.

Но прозвучало мое возмущение неубедительно. Тролль лишь усмехнулся в ответ. В глубине души я понимала, что оба они правы. Вряд ли бы от меня был толк в том, что собирался провернуть чародей, но паршивый червяк наивной, почти детской обиды грыз изнутри. А ведь не усыпи меня Вильк, ещё неизвестно, что случилось бы с ним… Хотя я и так не знаю, что сейчас с магистром. В том, что он очнулся, я не сомневалась, но где? Я зябко обхватила свои плечи. Неизвестность и бездействие убивали. Соскочив со стула, я решила, что хорошего помаленьку. Если немедленно не выясню, что происходит в музее, а в том, что Вильк направился именно туда сомнений не было, то тронусь умом.

— Эй! — Румпель успел перехватить меня за рукав. — Куда это ты собралась? Алана, не глупи!

Поздно! Мой указательный палец попытался ткнуть друга в болевую точку, которую он сам мне показал для самообороны на тёмных улицах Кипеллена, но тролль предусмотрел мою неумелую атаку. Накрыл ладонь своей лапищей и притянул к себе. Что остаётся хрупкой девушке? Моё колено въехало Румпелю между ног. Он со стоном согнулся и с коротким всхлипом свалился на пол.

— Прости, — пробормотала я, — до свадьбы заживёт.

Выбравшись из таверны, я предусмотрительно повесила на дверь табличку «Заперто» и выскочила на набережную. Не знаю, чего во мне было больше: злости или страха. От одной мысли, что с Вильком может что-нибудь случиться наворачивались слёзы, но если тварь с ним не разделается, это сделаю я. Чтоб знал, как девушек без спросу усыплять и троллей подговаривать. Кстати, пока Румпель не пришел в себя, я рванула в сторону музея. Холодный ветер продувал насквозь, но я его не замечала. Праведный гнев согревал лучше всякой накидки. Немногочисленные прохожие с удивлением смотрели на всклокоченную бледную девицу в домашних туфлях и без верхней одежды. Как ещё не вызвали стражу, чтобы забрать подозрительную особу в околоток. Воистину, Вила хранит дураков и пьяных. Я несколько раз оглянулась, но тролль не бежал за мной по улице. Видимо, приложила я его знатно. Стало даже стыдно.

Медленно катившаяся по улице карета с заплаткой на задках, затормозила почти у выхода к музею и перегородила узкую улочку. Я, ругаясь, протиснулась бочком, но не успела выскочить на площадь. Распахнулась дверца, а лицо запорошило синей пудрой. Я инстинктивно зажмурилась, закашлявшись. Ноги стали ватными и ослабели. Но упасть мне не дали, втащив в салон.

«Вот ты и допрыгалась, де Керси, — пронеслось в голове, чувствуя, как затягивается на запястьях узкий сыромятный ремень.

Меня бесцеремонно швырнули на пол кареты, не озаботившись кляпом. Похоже, похитители, кем бы они ни были, находились в полной уверенности, что я без сознания. Кстати, а почему так? Тело онемело, крикнуть я тоже не могла, но при этом оставалась в сознании. Похоже, травки Румпеля послужили частичным противоядием от той дряни которую в меня сыпанули. Что уже неплохо. В салоне царил полумрак, единственное, что я могла рассмотреть — это пара дорогих ботинок из василисковой кожи. Да и лежала я на чьих-то ногах — литые пряжки больно впивались в рёбра. То есть, похитителей двое. Тут я, наконец, продышалась от отравы и ноздри уловили печально знакомый аммиачный душок. Похоже, убийца Врочека все-таки добрался до меня. А раз так, то Вильк скорей всего мертв… К горлу подкатил противный острый комок, я едва сдержалась, чтобы не застонать от безысходности. Нет, нельзя себя выдавать. Я сглотнула и задышала, настолько ровно насколько могла. Карета ещё немного покружила по городу и остановилась. Мы куда-то прибыли…

Из записок Бальтазара Вилька мага-припоя Ночной стражи

Я вызвал Ночную стражу. Весь музей снова оцепили. После магического сражения кошмаров в залах могли сохраниться темные эманации, и пока их не очистят, обычным людям там лучше не появляться.

Я не стал задерживаться надолго и вместе с телом боевого мага и колбой отправился в управление. Мысль о том, что Пшкевич сказал правду, и настоящий хозяин твари гуляет на свободе, не давала покоя. Кто может подтвердить его слова или дать новую ниточку? Я так крепко задумался, что налетел в коридоре на Мнишека.

— Давно не виделись, пан оголтелый чародей, — улыбнулся Редзян. — Меня вот затаскали с допросами после бала, сил нету от вашего брата. Может, замолвишь словечко?

Я кивнул.

— Теперь всё наладится. Твари больше нет. Мы с ней расправились, но Рекар Пшкевич погиб.

— Как?