Скверная жизнь дракона. Книга седьмая - Александр Костенко

— Да и меня, а ты, ну… Да ты справишься.

— Нахер пошли. В отличие от вас, ссыкливых утырков, я в ближайшие дни помирать не собираюсь.

— Никто не хочет, ксат, — Нот кивнул в сторону ламий. — Но им похер на твои планы.

— Как и мне на их. Вы бегаете-то быстро?

— Да я надеюсь на это, — потрагивающим от нервов голосом проговорил Галис, аккуратно разминая ноги.

— Чего придумал? — спросил Нот.

— Самое глупое, что вообще мог. Бежим к полыни, и рядом. Когда скажу — броситесь в разные стороны.

— Кто упадёт — умрёт, останавливаться не будем, — прогнусавил Нот.

— Да то понятно, не тупы… — Галис предательски чихнул. Ламии раскрыли вертикальные рты, выставляя зёв из складок мяса, и заклокотали пеликанами. Мы втроём развернулись и сорвались с мест.

Мозг отключил звуки, отключил чувства, оставил зрение и чувство равновесия, сердце бешено колотилось, ветки больно хлестали по лицу, но дыхание было чётким. Тренировки с матонами давали своё, я прекрасно контролировал каждый вдох и выдох. И для меня следующие тридцать секунд прошли за одно мгновение.

— Догоняют, — Нот глянул за спину. Ламиям до нас оставалось пятьдесят метров, они резко двигали своими хвостами, скользя быстрее бега обычного человека. Если бы не эти двое, то я бы давно оторвался от ламий, но пришлось чуть замедлиться и поравняться с авантюристами.

Мы проскочили выход из леса на километровое преддверье скверны. Деревья и кочки остались позади, на практически ровной поверхности бежать легче. Я скомандовал авантюристам ускориться и ждать команду — и приготовился к одной из самых глупых авантюр.

Активирован «Пронзающий удар»

Осн посоха моргнул ярко-синим. Я метнул его чуть вперёд, иголкой оно вошло в землю. Мне больше ничего не мешало, но настигали хрипящие, гаркающие звуки, будто мопсу в нос засунули морковку и тот тщетно пытался от неё избавится.

Я скомандовал авантюристам, они тут же разбежались в разные стороны. Ламии продолжили скользить строго за мной. Ускорившись, я чуток оторвался от монстров, соблюдая расстояние в тридцать метров. И поморщился от боли, вбежав в скверное место: скверна стеганула шипами по шрамам, но очень быстро чувства притупились. Я бежал около широких ярко-салатовых листьев с синим отблеском, заворачивая в сторону широким кругом и ладонями хлопая по внешней поверхности листьев. А дальше слышался лишь скрип скручиваемой листвы, свит и хлопок. Иногда он сопровождался чавкающим звуком.

Я оббежал широкий круг по полю с двухметровой полынью и выскочил обратно в преддверье макиры. И на бегу развернулся, проскользив обувью по земле и едва не упав. Сердце отбойным молотом било по рёбрам, дыхание сбоило, мозг отчаянно выискивал среди ярко-салатовой листы очертания ламий да старался обнаружить звук металлической бочки, катящейся по земле. Но ничего не было, кроме редких хлопков и ещё более редкого чавкающего звука.

— Ксат, где они? — где-то в стороне прокричал Нот, стоя между скверной и лесом на полусогнутых ногах, готовясь в любой момент рвануть наутёк.

— Кончились, — ответил я, глотая воздух ртом. Нот недоумевающе переспросил, мол, как кончились. И заголосил, стараясь докричаться до Галиса, убежавшего в другую сторону.

Местом встречи стал мой посох, воткнутый в землю. Полынь всё ещё бушевала, хлопая по земле скрученными листьями, но уже меньше.

— Самый идиотский план, — прогнусавил Нот, вздрогнув от очередного хлопка.

— Да сработал, но… Да… Да случись чего с тобой, ксат, так мы бы тут же полегли. Да из-за клятвы этой, — Галис побил себя по бёдрам, успокаивая дрожащие ноги.

— Но ведь не полегли, — я сплюнул, отходя от забега со смертью, и вытащив посох из земли. Хорошо, что эти двое бежали впереди и не видели «умения» в посохе. Может быть, эти двое и обязаны клятвой, но лишнее им знать ни к чему.

— Слышь, ксат, — Нот с огоньком алчности в глазах посмотрел на меня. — А ты, ну… ещё раз сможешь зайти? Тебя ж, ну, твари не видят.

— Да собрать что с ламий, — Галис похлопал себя по заднице. — Да у них в этом месте железы какие-то, стоят дорого. Да часть хвоста дорогая, крайняя которая.

Я был не против, полынь скоро успокоится. Авантюристы рассказали, что вообще ценного можно собирать с ламий, помимо змеиной кожи, ценящейся за красоту. Нот с Галисом ушли обратно в лес на поиски оставленных вещей. Наши рюкзаки с плащами не пострадали, что не сказать о телах ламий. Раздавленные в кровавые ошмётки, раскиданные по земле и прилипшие к ярко-салатовой листве, и их постепенно пожирали извилистые корни. Я смог спасти только два хвоста, примерно в полметра от кончика, и одну часть из середины змеиного тела.

— Да тоже неплохо, — присвистнул Галис, деловито передвинув один из хвостов и рассматривая светло-коричневые завитушки на тёмно-оливковой коже.

— Их же во всяком магичном используют, — Нот протянул мне рюкзак и плащ, в который я с удовольствием поспешил укутаться.

— Именно хвосты? — на мой вопрос авантюристы синхронно закивали. — А со змеиных тел?

— Да только на всякое красивое. Да такая кожаная оплётка на ножны дорого стоит.

— Ещё мясо едят, но только с таких, — Нот аккуратно ткнул ботинком в часть хвоста шоколадно-коричневого цвета. — Они, считай, молодые. Мясо, ну, змеиное. А вот другие уже отложили первую кладку и, всё, ядовиты.

— Да мы как-то пробовали их. Да вкусное, даже если на костре зажарить.

Меня озадачивало поедание мяса монстров, но Нот и Галис не могли подвергать меня опасности, значит — не врали. Я недолго боролся с самим собой, решив, что подобные ламии послужат дополнительным источником пищи во время поисков семьи. А раз так, то надо убедиться в их безопасности.

Авантюристы срубили два деревца, организовали подобие носилок, привязали к ним части хвостов и водрузили на плечи. Меня они не нагружали, потому что только благодаря мне сегодняшний день не закончился несколько часов назад.

На ночной привал мы расположились поздно, расселись вокруг огня и ожидающе наблюдали, как чуть белёсое, но с красной кровью мясо шкворчало, нанизанное на ветки над костром. Запечённая курица с приправами, ничего выдающегося во вкусе мяса ламий нет — но приправ авантюристы не использовали, и чуть пряный и несколько луковый вкус у мяса образовался сам по себе.

— Кожу с одного возьму себе, — я