Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2 - Александр Владимирович Семенков

Преп. Пахомий Нерехтский уходит из своего Рождественского монастыря во Владимире, в ту пору первенствующего по своему значению среди обителей Руси, чтобы отшельником поселиться в дремучих костромских дебрях, среди полу-финского населения Нерехты. Подобным же образом преп. Стефан Махрищский покидает Киево-Печерскую Лавру, чтобы на Московской земле реализовать свое стремление к пустынничеству. Преп. Сергий и Герман, скорее всего, также начинают свой подвиг в это же время на безлюдном острове Валаам. Преп. Кирилл Челмогорский устраивает свой скит на далеком севере, вблизи Каргополя. А преп. Дионисий Суздальский устраивает свой Печерский монастырь вблизи Нижнего Новгорода по образу родной для него Киево-Печерской Лавры, о почти угасшей традиции, которой он ревнует. Это все один круг: почти все эти подвижники – одногодки, почти всех их между собой связывают узы личной дружбы, они исповедуют одни и те же идеалы. Так что налицо четкая тенденция в духовной жизни Московской Руси: за неимением сохранивших духовное преемство обителей утраченная традиция монашеского делания начинает возрождаться почти исключительно усилиями отдельных подвижников практически заново. И уже вокруг этих нескольких ярких личностей начинают группироваться их ученики, создаются монастыри, в которых почти повсеместно вводится впоследствии общежительный устав. Так с самого начала удивительно гармонично сочетались эти направления в монашеском делании: отшельничество или скитское подвижничество и общежительное, киновиальное устроение монастырской жизни. В ту пору никакого антагонизма между этими двумя путями никто не находил.

Возрождающиеся монастыри осуществляли хозяйственную колонизацию Северо-Восточной Руси, осваивали новые земли. Монахи занимались огородничеством, осваивали пашни с помощью пришлой бедноты, ищущей защиты и поддержки, разводили крупный и мелкий скот и птицу, сооружали хозяйственные постройки, воздвигали вокруг монастырей высокие стены с башнями. В церквах и монастырях возобновилось, угасшее было, летописание, переводились на русский язык греческие и болгарские православные сочинения, писались иконы. Русская культурная традиция начинала новую жизнь.

В.О. Ключевский так характеризует значимость пустынных монастырей: «Так при разносторонних местных уклонениях движение пустынных монастырей сохраняло свое общее направление на беломорский север, "к студеному морю-окияну", как выражаются жития заволжских пустынников. Это движение имело очень большое значение в древнерусской колонизации. Во-первых, лесной пустынный монастырь сам по себе, в своей тесной деревянной или каменной ограде, представлял земледельческое поселение, хотя и непохожее на мирские, крестьянские села; монахи расчищали лес, разводили огороды, пахали, косили, как и крестьяне. Но действие монастыря простиралось и на население, жившее за его оградой. Мы скоро увидим, как вокруг пустынного монастыря образовывались мирские, крестьянские селения, которые вместе с иноческой братией составляли один приход, тянувший к монастырской церкви. Впоследствии монастырь исчезал, но крестьянский приход с монастырской церковью оставался. Таким образом, движение пустынных монастырей есть движение будущих сельских приходов, которые, притом в большинстве, были первыми в своей округе. Во-вторых, куда шли монахи, туда же направлялось и крестьянское население; перед теми и другими лежала одна дорога – в привольные пустыри севера и северо-востока, где крестьянин мог на просторе производить свою паль – росчисть дикого леса под пашню, а монах – совершать свое безмолвие». [Ключевский В.О.: Том 2, С. 337–338. История России, С. 21730–21731].

РАЗДЕЛ 9. Глобальный цикл социально-культурной организации. Стадия генетического единства социально-культурной организации Евроазиатской цивилизации – России XIII–XV столетия

ОТДЕЛ 20. Явления, процессы и тенденции социально-культурной динамики в XIII–XV столетиях

ГЛАВА 76.Подъемы и спады социально-культурной динамики

76.1. Общие тенденции

Культура русского народа, которая получила импульс для своего развития в период расцвета Киевского государства, не только не погибает в последующую эпоху XII–XIV веков, но, наоборот, распространяется вглубь и вширь. Если высокая культура Киевской Руси сосредоточилась главным образом в тогдашней столице, почти не затрагивая периферию, то в период удельно-вотчинной раздробленности достижения культуры, когда-то свойственные лишь Киеву, становятся достоянием всех полу-самостоятельных удельных государственных образований, сформировавшихся на восточнославянской территории. Каждый местный княжеский центр стремится соперничать с Киевом, превзойти его по своему великолепию. Это проявляется, главным образом, в строительном искусстве, но в значительной степени дает себя знать и в области словесного творчества: широко распространяется местное летописание, кладется начало «областным литературам».

Татаро-монгольское завоевание нанесло колоссальный урон Русской Земле, и без того ослабленной усобицами. В «Повести о приходе Батыя в Рязань» читаем со скорбью: «Погибе град и земля Резанская, изменися доброта ея, и не бе, что в ней благо видети, токмо дым и земля и пепел, а церкви вси погореша, а сама соборная церковь внутри погоре и почерне». Города были сожжены дотла или разграблены, памятники искусства уничтожены, художники убиты или уведены в плен.

Лишь в Новгороде и Пскове, которые сумели сохранить прежние торгово-экономические и культурные связи с государствами Северной Европы, еще продолжалась художественная жизнь. Татаро-монгольское нашествие негативным образом сказалось на культурном развитии всех русских земель, в том числе Новгорода, Ладоги и Пскова, которые хотя и не знали самого ига, но выплачивали дань, посланным туда баскакам. Но и этим землям, избежавшим ужасов монгольского нашествия, в отрыве от других городов и земель нелегко было сохранять и развивать свои культурные традиции. В сложившейся ситуации им трудно было остаться связующим звеном между до- и после ордынским этапами развития.

Подрыв материальной основы развития русской культуры, и разрыв ее традиционных связей с византийской, европейской и восточной культурами привели к значительному спаду во всех сферах культурной жизни общества. Первые пятьдесят лет после монголо-татарского нашествия русское искусство находилось как бы в состоянии шока. После татаро-монгольского разорения единая древнерусская культура и с нею философская мысль оказываются разделенными на три ветви: русскую, украинскую и белорусскую.

Христианство, обретая на Руси национальную форму православия и выстояв в борьбе с ордынским нашествием, создало к XIV–XVI векам импульс для новой национальной консолидации, отразившейся в рассвете новых жанров литературы, в быстром прогрессировании зодчества, иконописи, философско-богословский мысли. Постордынский период в развитии русской культуры характеризуется ярко выраженным подъемом, в основе которого лежит рост национального самосознания и выработка новых государственных форм политической жизни. Вместе с возрождением и подъемом Русской земли, развитием экономики после татаро-монгольского нашествия, вместе с процессом объединения русских княжеств сначала вокруг нескольких центров, а потом вокруг Москвы возрождалась и развивалась русская культура. Она чутко отражала все новшества в русской жизни, а главное – изменившееся настроение русского народа, его патриотический подъем в пору борьбы с Ордой в преддверии Куликовской битвы и в период создания единого Русского централизованного государства.

Ко времени татаро-монгольского завоевания Москва становится богатым торгово-промышленным