Здравствуй, племя младое, незнакомое! - Коллектив Авторов

– Здорово! Гойко, кстати, а не пересчитать ли нам заново твои «семьдесят двойки»? Что-то давно я в этих боксах не был... И трейлер какой-то странный у ворот появился, раньше его здесь не было.

– Володя, а может... ко мне... в кабинет? Ты совсем промок, ребята твои тоже... Может быть, кофе или ракии?

– Ладно, я пошутил. Все в порядке, как было пятьдесят машин, так и напишем. Ведь пятьдесят?

– Пятьдесят, пятьдесят... Подписывай...

... Вещевой рынок на окраине Биелины – едва ли не самое оживленное место в городе. Здесь российские десантники, пользуясь случаем, обычно закупают мыло, зубную пасту и другие бытовые мелочи, чтобы не переплачивать втридорога в магазинах на территории бригады.

– То-о-варищ гвардии капитан Па-а-хомов! Мы с вами раньше нигде случайно не встре-е-чались?

– Сашка?! Сашка Федоренко, здорово, черт! Ты что здесь делаешь? В гражданке...

– А я здесь, Во-о-лодя, четвертый год жи-и-ву, с тех пор как война закончилась. Же-е-нился вот недавно, ква-а-ртиру в городе купил...

– Так ты правда здесь воевал? А мне Андрюха Остапчук что-то говорил...

– А-а-ндрюха?! Он что, то-о-же здесь?

– Здесь, второй срок уже... А ты-то как сюда попал?

– Да как по-о-пал? Из Афгана – в го-о-спиталь, пи-и-сал рапорт, чтобы остаться в армии, попал в Гайжу-у-най, в учебный центр... А там какая бо-о-евая учеба – траву да заборы красить... Профа-а-нация... Поглядел я на все это дело, плю-ю-нул и уволился. Повоевал в При-и-днестровье, потом – сюда... Не могу я без войны... война, она, сам знаешь, как на-а-рко-тик... Сейчас вот хочу в Ко-о-сово поехать... Ты-то сам как? Я смотрю, все еще в ка-а-питанах.

– Да, так уж получилось... Несколько лет назад решили наши отцы-командиры во всех воздушно-десантных дивизиях разведбаты создать. Ну, отбирали, естественно, самых лучших. Я тогда уже капитаном ходил, с ротного шел на замкомбата. Должность в полку сдал, квартиру, приехал в штаб дивизии, а тут новый приказ – расформировать разведбаты. Назад не вернешься – там уже офицер назначен да и квартира занята. И остались самые лучшие без должностей и жилья. Многие тогда уволились, а я три года взводом прокомандовал.

– Да-а, и не поймешь, то ли сдуру та-а-кое делается, то ли нарочно. И что дальше ду-у-маешь делать?

– Буду увольняться. В гробу я видал такую армию: денег не платят, жилья не дают, о боевой подготовке вообще забыли... И на войне не лучше... Что в Афгане было, ты помнишь. Так вот то же самое и в Закавказье, и в Чечне – кругом одни подставы. Идешь в бой, а за спиной тебя твои начальники продают. Все скопом. Начиная с Верховного Главнокомандующего...

– Может, со мной в Ко-о-сово поедешь? Наши, кто здесь оста-а-лся, собираются.

– Да нет, Саша, не хочу... Навоевался... Сербы тебя также подставят и продадут, как и свои, да ты и сам это понимаешь... Потапов, ну что там, все закупили? Костиков, а ты чего рот раскрыл?! Может быть, ты еще в Косово собираешься?! Тебе сейчас, парень, совсем о другом думать надо. Залезай на броню, поехали...

На взгляд российского военного, любая американская база скорее похожа на «Луна-парк», чем на нормальный воинский гарнизон. И дело даже не в разноцветных указателях и щитах с гербами и девизами отдельных подразделений и служб. Прежде всего поражает хаотическое перемещение по территории базы множества людей: офицеров, солдат, гражданского персонала, – то, что по святому убеждению российских командиров, в армии просто невозможно. Особенно, если наряду с людьми в форме по дорожками в разное время дня бегают люди в спортивных костюмах, а некоторые даже ездят на велосипедах. Бардак, да и только! Солдат по территории гарнизона может перемещаться только в строю. Строем – на зарядку. Строем – на прием пищи, причем обязательно с песней. Строем – на занятия, и так вплоть до вечерней поверки. Строй – это и семья военнослужащего, и его подразделение, в котором он живет, воюет, а если понадобится, и умирает. Это – одна из основ воспитания воинской дисциплины, и поэтому американские порядки вызывают презрительные усмешки у большинства российских офицеров. «Пендосы», – высокомерно называют они своих американских коллег.

Интересно, вот почему только эти самые «пендосы» строем не ходят, а порядка у них больше, чем у нас, – думал Владимир, сидя на лавочке у столовой и глядя на снующих взад и вперед американцев. Вот, к примеру, идет маленькая черномазая мартышка с нашивками рядового. Росту в ней – метр тридцать пять от силы, однако волочит на плече пулемет М-60. И никогда ей в голову не придет этот пулемет где-нибудь оставить, равно как и снять с себя каску, бронежилет и многочисленные подсумки. Приказ есть приказ! Получи она приказ вырыть танковый окоп – будет рыть всю ночь, пока не сделает. А наш рядовой всю ночь будет думать, как бы этот приказ похерить... Ага, вслед за мартышкой в столовую движется бригадный генерал, – один из заместителей командира дивизии «Север». Тоже в каске и бронежилете, со множеством подсумков, только вместо пулемета – пистолет под мышкой. Приказ не просто существует, он существует для всех: белых и черных, рядовых и генералов! И обедать американский генерал и черномазая мартышка сейчас будут в одной столовой, может быть, даже сидя за одним столом...

– Товарищ капитан! Там уже загрузку начинают, надо идти.

– Не спеши, Костиков, самолет большой, места для всех хватит...

– Как же, хватит! Вы, товарищ капитан, еще не видели сколько туда машин понаехало. Сейчас контейнер с «Витинкой» загружают...

– Точно, что ли?! Ну вот, опять воды в столовой не будет...

... Минеральную воду под названием «Витинка» российским десантникам стали бесплатно выдавать в столовой года два спустя после ввода бригады в Боснию. Бери сколько хочешь, ведь в кране водичка паршивая, почистишь ей зубы с полгодика – и хана зубам! А зачастую и краны пересыхают дня на два или на три, тут уж минералкой и умываешься, и даже обтирание после физзарядки делаешь. Вообщем, выручала минералка.

Год назад, как рассказал Владимиру заставший эту водяную эпопею Андрей Остапчук, выдача минералки в столовой сократилась до одной бутылки в руки. Зато ближайшим бортом в Москву ушел объемистый контейнер. Видимо, вода тамошним начальникам пришлась по вкусу, потому что с тех пор такие посылки приобрели регулярный характер, тогда как в бригаде наступили и вовсе безводные дни. «Говорят, теперь „Витинку“ даже в Москве в киосках у метро „Сокольники“ продают, – сообщил Владимиру всезнающий Остапчук.

... Между тем загрузка «ИЛа» продолжалась. Американский часовой у шлагбаума и несколько военных полицейских в малиновых беретах не переставали удивляться, глядя на новые и новые коробки «Абсолюта», которые российские десантники сноровисто вносили в самолет. Затем наступила очередь коробок со спортивными велосипедами, по численности не уступавших водочным. Непосвященному могло показаться, что в Москве наступил топливный кризис, и часть населения российской столицы спешно переходит на безмоторный транспорт, а наиболее продвинутые наловчились заливать в бензобаки шведскую водку. Откуда же знать недалеким «пендосам», что бутылка «Абсолюта», приобретенная в шведском батальоне за шесть долларов, в России стоит около двадцати, а велосипед, купленный в Тузле за сто двадцать «зеленых», в Москве пойдет втридорога.

– Товарищ капитан, а помните, как наша рота из Абхазии мандарины отгружала?

– Мандарины? Тебе, Костиков, мандарины почему-то запомнились, а мне вот те две бутыли вина, которые не дошли до Москвы после вашей загрузки. Со мной комбат потом неделю не разговаривал. А ты мандарины вспомнил...

– Ну как, Володя, погрузили? – к шлагбауму подошел подполковник Остапчук.

– Ага, порядок. Ты в кадры-то дозвонился?

– А как же? Кулик сам встречать «борт» будет и передаст кому следует... Вот видишь, Костиков, скольких хлопот нам с капитаном Пахомовым твоя любовь стоит. Тут, братан, кафаном не отделаешься. Гадом будешь, если на свадьбу не позовешь!

В кабинете начальника разведки по утрам всегда полно народу. Кроме наших разведчиков, здесь сидят американские – три офицера взаимодействия, через которых осуществляются все контакты с командованием дивизии «Север». Из кабинета комбрига возвращается Остапчук.

– Володя, сегодня инспекция отменяется. В одиннадцать прилетает директор Международного центра стратегических исследований господин Джозеф Питер Аллан. В одиннадцать десять – показ техники и вооружения, потом осмотр церкви, и в двенадцать часов разведгруппа на малом плацу работает перед ним показуху. По полной программе. – И, понизив голос, добавляет. – Имей в виду, у комбрига очень серьезные планы насчет этого Джи-Пи.

– А что это за птица?

– Тише, – покосившись на хорошо владеющих русским языком американцев, Остапчук под руку выводит Владимира в коридор. – Этот центр – что-то вроде всемирной массонской ложи для военных. Они вычисляют наиболее перспективных, по их мнению, российских командиров и приглашают к себе на учебу. Ну и обрабатывают там, соответственно...