Прямухин: Особенности Национальной Магии - Максим Злобин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы сможем их продать? — спросил я у Бигдика.
— Да не вопрос, Илья Ильич, — замотал седой башкой старик. — Сделаем.
— Прекрасно.
— ПИ-И-И-И-И-и-И-и-И! — за такими новостями я как-то совсем позабыл про бомбожопицу.
— Пи-пи? *Ну как ты там?* — спросил я и заглянул в коробку.
Ну охренеть! Уже шестой!
— П-И-И-И-И!!!
Чпоньк, — ан-нет, седьмой.
— Пи-пи *Ты умница*.
Впереди по старой-доброй традиции наших приключений возникло КПП. Сейчас начнётся экшон; стопудово. Святопрост чуть сбросил скорость, открыл окно, подъехал к окошку охранника и остановился.
— Выезжаешь?
— Ага.
— Новенький что ли?
— Ну да.
— Проезжай.
Шлагбаум перед нами открылся. Святопрост уже включил передачу, но тут вдруг:
— Погоди! — крикнул охранник. — Ты береги себя, братиш. Говорят, в городе эпидемия какая-то. И при этом косит только ваших.
— Спасибо! Буду осторожен!
— Ну всё, давай.
— Ага.
Святопрост закрыл окно и тронулся.
Я чуть было не выпрыгнул из фургона, чтобы отчитать охранника. Мол, блядь, ты чо? А как же погоня? А как же нервяки? Ты обо мне вообще подумал, дядь? Мне как ходить-то без горящей задницы? Я уж привык вообще-то!
Короче вот. Оказывается, такое тоже бывает. Где-то далеко-далеко за нашей спиной, — так что даже не слышно, — ревели сирены. Где-то там охранники сбегались к складам и прочёсывали каждый метр. Где-то там было суетно и небезопасно. Где-то там, а не здесь.
Мы спокойно выехали за территорию боярышникового производства и покатили в сторону центра.
— Пи-пи-пи-пи, — мне на коленку залезла Правая.
Замученная, усталая, насквозь мокрая от пота, но по-матерински счастливая. В коробке у меня под ногами ёрзали и шибутились двенадцать маленьких бомбожопок. Какие-то правые, какие-то левые, но все как одна до невозможности милахи.
Я взял одну, посадил себе на ладошку и показал ребятам.
— Ой какие классные! — взвизгнула Васька.
— О-о-о-о-о, — улыбнулся Вышегор. — С пополнением!
А дед Бигдик и вовсе расплакался по-стариковски.
— Пи-пи *Ты молодец*, — сказал я Правой. — Пи-пи-пи-пи *Ты просто умничка*…
* * *
Да только нехуй расслабляться! Я-хай, блядь! Собрались все!
На часах к этому моменту было уже девять утра и, если верить Алексею Анатольевичу Мясницкому, то городу оставалось жить всего ничего.
Пора отсюда выбираться. Команда в сборе, сестра со мной, бомбожопка принесла потомство. Так ещё и бонус в виде двух миллионов рублей в украденном фургоне. В физической близости от таких денег у меня всегда поднималось настроение и либидо. Хотелось зарываться в кучу голых женщин, смеяться, танцевать и петь на манер диснеевской принцессы, — так чтобы все лесные зверьки в округе сбегались посмотреть на то, кто это у нас тут такой счастливый пирожочек.
Первая мысль, конечно: «Улететь».
Мы с Вышегором начали думать в этом направлении.
Аэропорт закрыт и точка. Нихера не сделаешь. Угон пассажирского самолёта — дело основательное, к нему готовиться надо; а с нами старики и дети. Следующий вариант — вертолёт. И тут опять мимо. Чтобы вымутить вертолёт, нам надо срочно искать состоятельного городского барона, затем вламываться к нему домой и подвергать выпиливанию всю его семью. А с нами, повторюсь, старики и дети. И пускай наши старики хиллеры, а дети некроманты, вытянуть такой замес с наскока маловероятно.
Есть вариант попроще, но тоже кровавый. Ворваться в местное отделение казачества и выхлопать ребят на реактивные ранцы и экзоскелеты. У меня подобный опыт уже есть, но… но всё равно. Опасно. Сложно. Не факт, что получится.
И что же нам остаётся? На воздушном шаре, что ли, улетать?
Нет.
Всё хуйня, давай заново. Думаем дальше.
Бр-р-ру! — желудок склеился. Когда я ел последний раз? Ночью в баре? Так ведь эти несчастные рульки уже давным-давно переработаны! Чтобы думалось веселей и продуктивней, мы ненадолго заскочили в гипермаркет. Купили походный котелок на десять литров, угля, разжижки, пять пачек макарон и ящик говяжьей тушнины.
Ну а прямо сейчас мы остановили фургон на берегу Волги, дед Бигдик запалил костёр и варил на огне одно из самых роскошных блюд Вселенной. Не только этой, но и вообще всех мультивселенных вместе взятых.
Макарошки с тушёнкой.
О, макарошки с тушёнкой! Для меня вы всегда были чем-то таким ключевым, самодостаточным и… я бы даже сказал основополагающим. Как свет. Как цвет. Как плотность и энергия. Как последняя запись в дневнике Бога или финальный стежок в гобелене времени. Дорогие мои макарошки с тушёнкой, я всегда ощущал вас чем-то вроде стихии. А ведь и правда же! Ну да! Попал! Это божественное хрючево ничто иное, как стихия! Огонь, вода, воздух, макарошки с тушёнкой.
«Но всё изменилось, когда народ макарошек с тушёнкой развязал войну…»
Бр-р-р-рууу!
Так, нахуй, стоп!
Мысли что-то совсем не туда ушли.
Чтобы не искушать себя начать хрустеть сухими макаронами, я отошёл подальше от фургона и стал смотреть на Волгу. Водичка — она же ведь медитативная. Так что должно помочь.
Бздоньк!
Краем уха я услышал, как дед Бигдик вскрывает банки. Стало быть, уже очень скоро, но… не сейчас. Дождись, Илья Ильич! Смотри на воду! Смотри, я тебе говорю! Смотри-и-и-и!
Вода.
Река.
Что там говорил Лёха Мясницкий насчёт реки? Все выходящие из города суда приказано топить и добивать команду? Ну да, верно. Так что по воде нам тоже нельзя отсюда выбраться. Хм… По воде нельзя, но что если…
Хуяк! Очередное озарение! Я достал телефон и начал гуглить Тверские музеи. Ох-хо-хо! Если повезёт, то я чёртов гений. Не то, не то, не то и… вот он! Музей военно-морской техники! Так-так-так, и что у них имеется? А имеется у них… о, да!
Я спрятал телефон и чуть ли не бегом направился обратно.
— Майор Оров!
— Так точно, Илья Ильич!
— Майор Оров, ты сможешь повести подлодку?
— Чего? Какую… какую подлодку?
— Образца 1903-го года, — ответил я со всей присущей мне честностью.
Вышегор задумался.
— Да в принципе, — сказал он. — А чобы и нет? Давай попробуем.
— Готово! — закричал Бигдик.
Дед засунул в котелок ложку, и я услышал этот звук. Как хруст первого снега. Как первый крик новорождённой бомбожопицы. Как первое робкое: «Люблю» из уст понравившейся девочки. О, это восхитительное чвяканье растушенных в хуету мясных волокон, которые буквально плавают в собственном коллагеновом соку. О, макарошки с тушёнкой! Даже если сегодня мне предстоит умереть, насмерть захлебнувшись в старой ржавой посудине на дне Матушки-Волги, то я умру сытым и счастливым.
Спасибо, что были со мной всё это время, макарошки с тушёнкой. Спасибо вам, родные. А мне — ни пуха…
Глава 14
Про выскочек
К десяти утра жителей Твери посетило наитие. Они потихоньку начали догадываться, что что-то не так.
Ворота города по-прежнему оставались закрыты на въезд и выезд. В сети замелькали видеозаписи с огромным ульем на том месте, где когда-то стоял институт, который занимался модификациями химер и клонов.
Мнения комментаторов насчет этих видео разделились. Часть людей моментально запаниковала, а часть отнеслась со скепсисом. Мол, так и так, на видео нихрена непонятно, просто груда копошащихся тел. Это может быть снято где угодно, так что кто вам сказал, что это именно наш НИИ? Да и вообще, наверное, это фильм снимают. Спецэффекты. А может мезень.
Ну да, блядь. Посмотрел бы я на мезенского мага, который в одно щачло сможет сотворить иллюзию таких масштабов. Тут, должно быть, целым взводом впрягаться надо. И то не факт, что выйдет.
Ну да не суть. На комментарии и видосы можно откровенно наплевать, потому что даже самые упоротые скептики были вынуждены заткнуть свой ротешник тогда, когда местным полетели звонки от друзей и знакомых, которым посчастливилось остаться по ту сторону стены. К городу стягивали военную технику.
Казалось, в самом воздухе сейчас витало что-то такое неуловимое; некие вибрации приближающегося необратимого пиздеца. Возникла эдакая атмосфера ожидания. Как новогодняя, только наоборот.
Люди были в ужасе и смятении.
И как удачно-то!
Когда люди пребывают в ужасе и смятении, меньше всего на свете им хочется посещать Военно-Морские Музеи; так что внутрь мы проникли без проблем.
Ни охраны, ни сигнализации, ни-че-го. Заходи кто хочешь, бери что хочешь. В нашем случае, конечно, всё не совсем так просто —
