Берег Живых. Наследники Императора - Анна Александровна Сешт

Голос отца вернул Анирет к действительности.

– Не думал, что мой добрый друг Джети вообще позволит тебе принять участие.

«Твоя семья и так отдала нашему роду слишком много», – эти невысказанные слова, повисшие в воздухе, были поняты каждым из присутствующих. Царевна внутренне замерла в ожидании ответа Нэбмераи. Это был долг. Верховный Жрец рассчитал звёздные карты и призвал тех, чей Путь в потенциале мог гармонично соединиться с её. Вряд ли можно было не прийти на его зов.

«Когда твой отец сообщил мне о своём намерении – по понятным причинам раньше, чем тебе самой – я лично считал по звёздам соответствия. Я надеялся узнать, с кем твоя душа могла быть близка прежде, и с кем твоя судьба сможет гармонично переплестись ныне».

Но Джети говорил и другое.

– Прийти было моим выбором, Владыка, – сдержанно, но учтиво ответил Нэбмераи.

«Из тех, кто пожелал прийти сюда, я выбрал их – тех, чья судьба могла бы сплестись с твоей при определённых обстоятельствах».

Кто пожелал прийти.

Сейчас понимание этого было для Анирет особенно важным. Ни к чему спрашивать, что именно двигало им. Достаточно знать, что он сам пожелал этого. Там, в Обители, он сказал, что почувствовал зов Богини, воплощённый в ней.

Но то, что отец сказал о Джети Таэху, глубоко взволновало её. Девушка переглянулась с Хатепером и опустила взгляд. Верховный Жрец был к ней так доброжелателен, и она даже не подумала обо всём с этой стороны: Нэбмераи стал Джети вместо сына, единственный, кто остался у него после гибели сестры и её мужа. И Боги распорядились так, что царевна забрала его из рода. Жертва была большей, чем она предполагала.

– Разумеется, никто не мог предсказать, как всё обернётся, кроме самой Владычицы Таинств, – добавил воин. – Даже её Верховный Жрец. Мой приход не был подстроен.

– Напротив, я ожидал, что «подстроит» он противоположное, – ответил Владыка, с грустью улыбнувшись. – Потерять тебя как Таэху было нелегко ему, Нэбмераи. И всё же он провёл основную часть ритуала, который сегодня мне предстоит запечатать. Ты станешь одним из нас телом и душой. Твои дети будут Эмхет. Ты понимаешь всё это?

– Я не знаю, что сказать тебе, Владыка мой Эмхет, – ответил Таэху. – Я ведь уже здесь. И хотя Верховный Жрец говорил, что мы сможем расторгнуть наш союз, я не намерен отказываться от моего слова. Обо всём этом я подумал до того, как пришёл в ритуальный зал. Моя Богиня прозревала в моём сердце и видела мою решимость. Отступить означает проявить малодушие перед Ней.

– Но я не стану использовать это против тебя, если тебе станет тяжело, – выпалила Анирет, почувствовав, как кровь прилила к щекам. – Мы оба любим нашу землю и понимаем священность долга и связанных с ним обетов. Возможно, ты понимаешь лучше как жрец. Но и я знаю, на что иду.

– Мы в этом вместе, – просто ответил Нэбмераи, и она вспомнила сам момент выбора – там, в Святилище, – когда была на своём месте и делала ровно то, что было правильно, когда их энергии вошли в сильнейший резонанс.

– В точности, конечно, ни вы, ни мы не знаем, что из этого получится, – улыбнулся Хатепер, глядя на них, – но в том ведь и прелесть.

Владыка кивнул в ответ не то на его слова, не то на какие-то свои мысли. Потом он поднялся, и все последовали его примеру. Вместе они подошли к резным дверям маленького семейного святилища. Император лишь немного приоткрыл их, но таким образом позволил ушедшим на Западный Берег наблюдать за церемонией. Он повернулся к Анирет и Нэбмераи, спокойный и величественный, и протянул к ним руки.

– Всё главное уже было сказано, и клятвы уже принесены, – проговорил Император. – Мой брат, кровь от крови моей, засвидетельствует мои слова. Я, Секенэф Эмхет, тот, кто хранит Божественный Закон на земле, кто проводит сквозь себя Силу великого Ваэссира, даю своё благословение вашему союзу, – он соединил ладони царевны и воина. – Сила моего слова да защитит вас. Воля моя да присовокупится к вашей. Отныне творите свою судьбу вместе по своему разумению. Что ныне сотворено – смертными да не будет разрушено.

Царевне показалось, что сам голос отца изменился, а ладони стали горячее и тяжелее, чем могла являть собой хрупкая смертная плоть. Анирет почувствовала, как кровь её божественного предка песнью отозвалась в её жилах в ответ на Силу, заключённую в словах Владыки. Перед её внутренним взором прошёл весь ритуал в храме, благословлённый Верховным Жрецом Таэху. Теперь этот ритуал был завершён и запечатан. Их с Нэбмераи судьбы как будто переплелись ещё теснее, если такое вообще было возможно. Анирет видела, ощущала, как сердце Таэху раскрылось почти против воли, принимая их связь более полно – как и её собственное.

– Добро пожаловать в нашу семью, посвящённый воин и будущий царь, – сказал Секенэф и Ваэссир сквозь него. – Пусть то, что ты обретёшь с нами, затмит твою жертву. А ты, – он перевёл взгляд горящих древним золотом глаз на девушку, – пусть найдёшь в этом больше, чем мечтала.

То были слова уже не только правителя, но родителя, настолько искренние, что у царевны на глаза навернулись слёзы. Они с Нэбмераи поклонились, принимая волю Владыки, и разняли ладони.

– Засвидетельствовав то, что свершилось, я даю слово охранять тайну, пока не придёт время открыть её, – проговорил Хатепер и положил ладони на плечи Анирет и Нэбмераи. – Да уберегут Боги ваш союз и да помогут вам служить нашей земле… и друг другу.

– Никто больше не должен узнать об этом пока. Сейчас это важнее, чем когда-либо, – сказал Секенэф, а потом прикрыл глаза и вздохнул, отпуская поток Силы и вновь становясь ближе к своей личности.

Царевна не посмела посмотреть на своего супруга и обернулась к дяде. Его взгляд лучился Силой, хотя и иной, чем у Владыки. Сейчас был один из таких моментов, когда она подумала: да, Хатепер мог бы править, мог бы проводить в мир Силу Ваэссира. Он был бы иным Владыкой, чем Секенэф, но Таур-Дуат процветала бы и при нём.

Часть её захотела сбежать от долга, взмолиться, чтобы дядя принял тяжкое бремя правления вместо неё. Но это означало бы усомниться в выборе их обоих – и Секенэфа, и Хатепера – и обесценить жертву Нэбмераи.

«Я вижу перед собой девушку, в которой некоторым сложно разглядеть что-то особенное, потому что это особенное долго скрывали от неё самой. И я вижу Императрицу, которой эта девушка может стать, когда раскроется. Сила,