Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приложение Q
Судя по всему, в регионе Дрангианы и Арахосии был не один город под названием Александрия или Александрополь. Определение местоположения этих городов и их идентификация с современными городами – очень сложный вопрос. Дройзен подробно его обсуждает (ii. p. 674 f.). Согласно его предварительным выводам, Александрия в Арахосии отождествляется с Газни, Александрополь в Сакастане – с Калатом и Александрия в Сакастане – с Кандагаром. Однако эта точка зрения не получила всеобщего распространения: общее мнение, которое поддерживает Керст в своей недавней книге (Gesch. des Hellenist. Zeitalt. 1901), отождествляет Александрию в Арахосии с Кандагаром. Обсуждение представляется бессмысленным в свете таких неопределенных данных, и любой результат будет лишь временным, пока этот регион не будет исследован более подробно.
Приложение R
Дройзен (ii. p. 686 f.) предполагает наличие трех разных городов; Керст (Gesch. d. Hellenist. Zeitalt. i. p. 371) считает, что, возможно, был и еще один. Томашек (Berich. d. Akad. d. Wissensch. zu Wien. 1890, vol. cxxi. Abh. viii. p. 19) считает, что Александрия ἐν Ὤροις совпадает с современным Сонмиани в устье Пурали. Эта идентификация представляет дальнейшие трудности, поскольку 1) если Арбис – это Пурали, как обычно предполагается, то его местоположение не совпадает с рассказами о походе Александра, и 2) если Арбис – это не Пурали, то город, основанный Неархом, должен не совпадать с Александрией. Карта Киперта располагает Рамбакию в 50 милях вглубь страны и почти в 100 милях от устья Арбиса.
Приложение S
Судя по рассказу Полибия, кажется, что Антиох полностью оставил Келесирию. Практически невозможно представить, чтобы победоносный Птолемей, какую бы гибкость он ни проявил, согласился бы на меньшее. Следует, однако, признать, что есть два свидетельства, которые представляют для нас загадку: 1) Ахей в 215 г. до н. э. надеялся призвать на свою сторону Финикию и Келесирию (Polyb., VIII. 19, 11); 2) есть монета из Птолемаиды с легендой Ἀντιοχέων τῶν ἐν Πτολεμαΐδι и датой – 99 г., то есть 214–213 гг. до н. э., Babelon, Rois de Syrie, lxxxvi., Catal. No. 456. Бабелон пишет: «Чтение даты надежно».
[Г-н Дж. Ф. Хилл теперь указывает мне, что Рувье в Revue Biblique от июля 1899 г. оспаривает датировку этой монеты у Бабелона и относит ее к гораздо более позднему времени – правлению императора Клавдия.]
Книга вторая
Антиох III Великий (профиль). Мраморный бюст, Лувр
Глава 16
Ахей
Из всех властителей, которые именовались царями в Малой Азии, Ахей теперь стал самым могущественным[1044]. Он отвоевал у Аттала территорию, которая принадлежала дому Селевкидов до всех злосчастных разделов. Его супруга Лаодика была дочерью царя Митридата и, таким образом, сестрой той Лаодике, которая была царицей и супругой Антиоха[1045]. Она была царевной, которую отдали в руки Антиоха Гиеракса, а он доверил ее заботам селгийца Логбасиса[1046]. Снова царь мог заставить города обратиться к Сардам, а не к Пергаму в поисках сильного правителя, способного подавить дестабилизирующие элементы.
Однако, хотя Аттал и оказался побежден, он не был сломлен. Его войска были изгнаны из тех регионов, в которых он недавно властвовал. За исключением Пергама, у него не осталось ничего. Но в Пергаме он смог удержаться[1047]. И блеск его победоносных галльских войн все еще окружал его в глазах греков: влияние Аттала слишком укоренилось, чтобы исчезнуть даже сейчас. Когда Византий готов был вступить в войну с Родосом, он попросил помощи у обоих монархов[1048]. Однако на самом деле в то время на первый план выдвинулся Ахей, и сама мысль о том, что он может поддержать византийцев, казалась родосцам настолько тревожной, что они использовали до последней капли свое влияние при дворе Птолемеев, чтобы обеспечить освобождение его отца Андромаха, которого взяли в плен в недавних войнах. Этот ход позволил им заручиться нейтралитетом Ахея[1049].
Аттал, пока он сохранял ядро своей власти, продолжал быть угрозой для Ахея. Не нашел Ахей союзника и в лице царя Вифинии. Зиэл, на дочери которого женился Антиох Гиеракс, был убит во время галльских войн какими-то галатами, что были у него на службе[1050]; нынешний царь, его сын Прусий, был не слишком дружелюбно настроен как к Ахею, так и к Атталу. Он понимал, что полная победа и того и другого оставит его лицом к лицу с мощным эллинистическим монархом, который окажется весьма неудобным союзником. Меж тем он был очень рад видеть, как два эллинистических царя сражаются друг с другом. Жители Византия привели его в ярость, попытавшись примирить их[1051]. То, что чувствовал Прусий, чувствовал и каждый мелкий династ, который правил в том или в другом углу этих холмов; если бы Ахей преуспел в создании мощного царства в Малой Азии, то это был бы черный день для более мелких государственных образований[1052]. Греческие города были преданы Атталу. Лампсак, Александрия Троада и Илион открыто поддерживали его[1053]. Смирна, которая раньше была так верна делу Селевка, теперь выказывала ту же верность пергамскому царю и уступила только подавляющей силе Ахея. Среди других городов, которые были вынуждены подчиниться Ахею, но душой были на стороне Аттала, упоминаются Кимы, Фокея, Теос и Колофон[1054]. Эти обстоятельства могут помочь объяснить, почему Ахей не осмелился оставить Азию, даже когда ситуация в Сирии, как кажется, давала ему
