Отвергнутые Мертвецы - Graham McNeill

Атхарва почувствовал, что это странное приспособление несёт в себе страшную угрозу, и встал между воином Клана и Каем. Он перекидывал клинок из руки в руку, готовясь схватиться врукопашную. За его спиной застонал Кай, которого начала отпускать тошнота, вызванная прикосновением парии.

– Я должен тебя поблагодарить, – сказал Атхарва. – Я слишком давно не сражался вот так, на клинках. Убить, не прибегая к своим сверхъестественным способностям, – это внесёт живительную струю в мою жизнь.

Пария взвился в воздух, и странное устройство, прикреплённое к его шлему, выплюнуло из своих неестественных линз поток чёрного света. Действуя на уровне инстинктов, Атхарва попытался вскинуть телекинетический щит, но в нём иссякла вся энергия Великого Океана. Разряды ударили его в грудь, и пластины из листовой стали, пристёгнутые к его телу, не дали ему никакой защиты от этого чудовищного оружия.

Внутри Атхарвы забушевал пожар, охватывая своим ледяным пламенем всё его тело. Он оцепенел от боли,  по его венам как будто заструится жидкий азот. По телу раскатывались пульсирующие волны губительной энергии, словно внутри него взорвалась сверхновой какая-то тлетворная звезда. И точно также, как сбросившее оболочку светило должно схлопнуться в гравитационный ад чёрной дыры, так и Атхарва чувствовал, что его жизнь сжимается в роковую сингулярность, из которой уже не будет спасения.

Это была не просто смерть – при подобной кончине его жизненная сила не сможет высвободиться в Великий Океан, где она существовала бы вечно в качестве неоформленной потенциальной энергии. Ужас, вызванный перспективой такой жестокой судьбы, придал Атхарве сил для сопротивления, и он взревел, вскакивая на ноги. Пария приземлился рядом с ним, снова и снова вонзая в него свой клинок. Из порезов сочилась кровь, и каждый удар отзывался ужасом, который пробирал Атхарву до самой глубины души.

Все его инстинкты вопили о том, чтобы он спасался от этой кошмарной твари, от этой мерзости, у которой не было права существовать в мире, где воцарились живые существа. Атхарва испытывал слепой ужас, ему хотелось убежать и спрятаться, он был готов на всё, лишь бы убраться подальше от этого страшного, гнусного создания. Пока он боролся с этим злокозненным влиянием парии, очередной удар ножа вспорол его плоть, а вслед за этим его окутал обжигающий шквал чёрного пламени, которое воин Клана исторг из своего шлема.

Атхарва, терзаемый страшной болью, видел разворачивающуюся вокруг битву словно сквозь медленно разбивающееся окно. Одетые в чёрное бойцы шли через пылающий Храм, как бесстрастные автоматы. Они истребляли сжавшихся в комочки людей, которые укрывались от бойни. Пули, выпущенные их их оружия, двигались рывками, как при замедленной съёмке. Атхарва увидел Тагора, который так и лежал там, где он пал, с дымящимися ошмётками на месте живота и зияющей дырой в груди.

На противоположной стороне от погибшего воина обнаружились Субха и Асубха. Мёртвые близнецы лежали бок о бок рядом с рассечённым телом кустодия. Как и у Тагора, их грудные клетки тоже были вскрыты, и каждого окружало огромное озёро невероятно яркой крови. Храм был потерян, и все их надежды доставить Кая Зулэйна Воителю пошли прахом.

Атхарва понял, что ему остаётся только одно, и хотя это было чудовищно радикальное решение, лишь так он сможет противостоять парии и помешать тем, кто сейчас стал его врагами, заполучить знания Кая Зулэйна. Этот выход был почти таким же тяжким, как смерть, но он не сможет сражаться дальше, не принеся этой наивысшей жертвы. Атхарва был космическим десантником, воином, и хотя он собирался отказаться от той части себя, которая делала его целостным, другого выбора у него не было.

Он потянулся глубоко внутрь себя, к той тайной части своей души, которая могла смотреть в Великий Океан и черпать энергию из его неиссякаемого резервуара. Он был таким хрупким, этот бесценный результат миллиардов случайных мутаций, которые наслоились друг на друга за невообразимо долгий временной интервал. Какое-то застывшее мгновение, казалось, растянувшееся на целую вечность, Атхарва колебался, спрашивая себя, не лучше ли умереть, чем остаться слепым до конца своих дней.

"Лишь пожертвовав чем-нибудь значимым, добьёшься чего-то значащего", – произнёс он, сокрушая эту тайную часть своего существа и навеки обрывая свою связь с варпом.

Он закричал от тоски, как никогда не кричал ни один воин Астартес, и как не закричит снова до самых последних мгновений этой войны, когда перед людьми откроются истинные глубины страданий, которые способно обрушить на них мироздание.

Атхарва остался один, все его тщательно разработанные планы пошли прахом. Ему больше нечего было терять, и он потянулся к безликому ангелу, нависающему над ним выжидающим стервятником, последней толикой оставшейся у него энергии. Он ощутил нарастающее предвкушение нерождённых тварей, скрытых за его безликой маской, и рванул прочь завесу, которая удерживала их внутри.

"Убейте их всех, – приказал он. – Не оставляйте в живых никого!"

Кай воспринимал схватку Атхарвы и воина Клана сквозь дымку размытых и перекрывающихся друг с другом аур. Его тело терзали спазмы боли, вызванные отвратительным соседством парии. Желудок так и норовил вывернуться наизнанку, и астропату приходилось прикладывать все усилия, чтобы не потерять сознание. Он сжался в комочек под защитой безликой статуи, совершенно беспомощный перед лицом развернувшейся в Храме резни. В руках у него была Роксанна, которую он прижимал к своей груди, а незнакомая ему женщина точно также обнимала двух маленьких мальчиков.

Астропат услышал выкрики Атхарвы, адресованные нависшей над ним статуе, и ужас пробрал его до самых костей, когда тёмный гладкий камень покрылся слоем потрескивающего инея. Кай поёжился от колючего мороза и посмотрел вверх, внезапно ощутив присутствие чего-то такого, что было гораздо хуже и бесконечно ужаснее, чем любой пария.

Очертания Отсутствующего Ангела дрожали, как будто на самом деле их было двое, и они боролись за то, чтобы занять одно и то же пространство. Они раздваивались и сливались, напоминая пару перекрывающихся слайдов. Кай увидел, что из одного из этих силуэтов выпирают многочисленные глаза, клыкастые пасти и когти. И, как будто Вселенная больше не могла совладать с двумя соперничающими реальностями, дёргающиеся очертания с треском разъёдинились. Воздух Храма расколол пронзительный родовой крик, и это появление на свет было одновременно и болезненнее, и радостнее, чем то, через которое приходится пройти любому смертному новорождённому.

Из Отсутствующего Ангела воспарил ирреальный силуэт, и несмотря на то, что второе зрение Кая ещё не восстановилось до конца, он мог разглядеть его до самой последней детали. Он напоминал исполина в изорванных призрачных одеяниях, а то, что скрывалось под накинутым на его голову капюшоном, можно было сравнить лишь с бездонным вакуумом вселенной, в которой уже умерли все галактики, и с той безжизненной пустошью, которая может существовать лишь под горизонтом событий чёрной дыры. Великан распахнул свои скелетоподобные руки, и его объёмистые одежды вздулись под завывающими потоками эфирной энергии. За его спиной свилась пара льдисто-белых крыльев, прорезая воздух лентами замёрзшей атмосферной влаги.

Столбик термометра мгновенно упал ниже нулевой отметки, и каменные стены Храма покрылись потрескивающими морозными узорами, а всё бывшее в нём стекло разлетелось вдребезги. Перед Каем туманился пар его дыхания, его трясло от ужаса перед этой величественной и чудовищной сущностью, которую Атхарва выволок из безликой статуи.

Внушаемый ей ужас подействовал на астропата сильнее, чем любой страх, который ему доводилось испытывать прежде, включая даже самые чёрные моменты на борту "Арго". Вся та скорбь, все те страдания, вся та невыносимая боль и горести, которые выплёскивали из себя в этом месте, сформировали тело этой твари, и сущность из нематериальной энергии, сплавившись с ним, стала этим чудовищными ангелом отмщения.

В его безликое сердце выплакивали смерть, а сейчас ему приказали высвободить этот груз самым что ни на есть прямым путём. Отсутствующий Ангел слетел вниз в Храм с распростёртыми руками, из-под его капюшона вырывался протяжный крик. Этот звук пронзил Кая до самой глубины души, словно ледяной кинжал, и он зажал руками уши.

Чёрные Стражи начали стрелять в ангела, но такому созданию не могли повредить подобные пустяки. Его призрачное тело пропускало пули, и его контуры лишь подёргивались от лазерных выстрелов, которые проходили его насквозь без малейшего вреда. Ангел подлетал к бойцам, и они падали на колени, лишаясь рассудка даже от беглого взгляда на его скрытое капюшоном лицо.