Жертва - Гарольд Карлтон

Однако она подавила желание отправиться в клуб и вместо этого два часа работала над романом. Когда пришло время ленча, она посетила свою мать, глядя, как сиделка терпеливо кормила ее супом, пока та, не отрываясь, смотрела телевизор.

— Позволь мне, — Марчелла взяла ложку у сиделки. — Почему тебе не отдохнуть полчасика, Пегги? Сегодня такой прекрасный день.

Сиделка ушла, а Марчелла, кончив кормить, обняла мать рукой. Ида открыла рот для очередной порции супа, и Марчелла показала ей пустую миску:

— Посмотри! Все кончилось!

Так же она кормила детей, внезапно дошло до Марчеллы. Она склонилась к плечу матери, представляя, что сможет уловить запахи кухни, оставшиеся в одежде Иды, вспоминая пирожные и торты, которые мать готовила ей в Маленькой Италии. Повинуясь порыву, Марчелла сходила в спальню и принесла альбом со старыми семейными фотографиями и раскрыла его на коленях Иды.

— Вот отец, — указала она. — Твой муж, Альдо. Видишь, каким он был красивым? А это я, когда была ребенком…

Сначала глаза матери следили за пальцем Марчеллы, потом она попыталась сбросить альбом с колен.

— Еще немного, и ты станешь феноменом в книжном деле, Марчелла! — Голос Скотта радостно звучал в телефонной трубке в следующий вторник. — У меня в руках последний номер газеты «Санди таймс» — ты все еще удерживаешь первое место в списке, и это после пятидесяти трех недель! Несомненно, этому способствовал судебный процесс. Мы вновь переиздаем твою книгу, Марчелла, — семнадцатое издание!

Теперь, когда ее роман «Во имя любви» получил такое признание, журналисты горели нетерпением побеседовать с автором. Через Эми поступили заявки на интервью от журналов «Пипл», «Нью-Йорк мэгэзин» и «Космополитэн». К Марчелле обращались за комментариями для статей, приглашали писать статьи для страницы проблем, просили принять участие в дискуссиях на страницах журналов, стать судьей конкурса коротких рассказов. Она отказывалась от многих предложений. Когда журнал «Пипл» готовил материал о «дне из жизни писательницы-миллионерши», ее сфотографировали, как она поливает цветы на балконе, завтракает с Эми в ресторане и бродит по улицам с Марком и Соней, словно они одна большая дружная семья.

— Если бы я считала, что эта чопорная леди хоть чем-то похожа на меня, я бы покончила с собой, — сказала Марчелла, склоняясь над макетом будущего газетного номера вместе с Эми. Особенно ей не нравился снимок, где она, облаченная в элегантный костюм, сидела за клавиатурой компьютера. Надпись гласила: «У Марчеллы двенадцатичасовой рабочий день. В восемь тридцать она просматривает работу, сделанную за день».

— Снято было в полдень! Видно же по моим припухшим глазам, что я только что проснулась… — рассмеялась Марчелла. — Я же говорила журналистам, что люблю писать в утепленном спортивном костюме, но они и слышать об этом не желали!

— Конечно же нет! — Эми внимательно вглядывалась в развернутую страницу. — Читатели хотят, чтобы ты была больше, чем сама жизнь! Чтобы ты жила в мире, совершенно отличном от их окружения. Тогда они смогут превозносить тебя за то, что ты такая земная и непритязательная!

Она всегда была «совой», и теперь ей доставляло удовольствие писать по ночам, когда Манхэттен спал. Она валилась на свою широкую кровать где-то часов в пять-шесть утра и спала до полудня, если не было деловых встреч. Марк по-прежнему перед уходом в школу приносил ее почту. Сердечные письма, приходившие от читателей, наполняли ее ощущением, что у нее сотни друзей. Она всегда отвечала им, помня, как много для нее значило письмо Эми. Эти письма давали ей силы, позволявшие ежедневно садиться за работу.

Соню определили в частную школу, специализирующуюся на трудных учениках. К началу весны Марчелла завершила первый, черновой вариант «Второго мужа». Несомненно ей удалось написать книгу гораздо лучше первой. Теперь она могла сказать читателям значительно больше, потому что пережила потерю и обретение Сони, видела, как взрослеет и превращается в мужчину Марк, заботилась о своей матери. Пережитое помогло ей более остро чувствовать жизнь, и ей хотелось поделиться с читателями новыми ощущениями. Этот, второй роман имел важное значение: он либо упрочит ее положение, либо лишит права именоваться крупной писательницей.

В апреле в течение уик-энда Эми прочитала роман. В десять утра в понедельник Марчелла, волнуясь, поднималась на лифте к ней в апартаменты.

— Завтракать будешь? — спросила Эми, проводя Марчеллу на солнечную, застекленную террассу и усаживая на желтые подушки, положенные на кресле-качалке.

— Только немного апельсинового сока и кофе, Эми, пожалуйста, — попросила Марчелла. — И ради Бога, не мучай меня. Тебе не понравилось, да?

— Я бы не сказала, что не понравилось, — ответила Эми, наливая сок Марчелле и кофе обеим. Она присела рядом и посмотрела на Марчеллу, намазывая маслом ломтик хлеба. — Вторая книга всегда большое испытание для писателя. Все знают это, — начала она. — Критики любят говорить, что вторая книга не «доживет» до ожиданий, которые вселила первая книга, даже если они говорили, что и от первой попахивает!

Марчелла отпила немного сока.

— Ты просто скажи, если тебе понравилось, — попросила она.

— Послушай, — развела руками Эма. — Книга очень хорошая. Хорошая. Не столь блистательная и восхитительная, как «Во имя любви», но мы никогда и не мечтали об этом! Множество женщин узнают себя в твоей героине, пытающейся создать новую жизнь для себя. Я бы добавила в нее еще несколько десятков оргазмов, но ведь это же я! Скотт, возможно, будет нажимать, чтобы ты добавила в нее немного света…

— Считаешь, что ему уже можно показывать? — спросила Марчелла. — Это всего лишь первый вариант, предстоит еще много работы.

Эми наклонилась и положила рукопись на стол.

— Знаю, дорогая, но мне хотелось бы, чтобы он взглянул на это; просто чтобы он знал, что книга уже есть! Ты удивишься, как много писателей и издателей торгуется из-за не написанных книг. Это, — она взвесила пачку страниц на одной руке, — позволит ему представить, что он получит за пять миллионов, которые я запрошу с него за твои следующие три книги!

— И что он на это ответит? Марчелла отхлебнула глоток кофе.

— Лишится дара речи, разумеется, — рассмеялась Эми. — Мы поторгуемся немного. Если не просишь, ты не получаешь! Продажа «Во имя любви», слава Богу, принесла три миллиона. Невероятно для первого романа! Суд над Гарри и двое твоих великолепных детей также никоим образом не повредили твоему имиджу. Ты завоевала благосклонность прессы и любовь публики. Но скажи мне, Марчелла… — Она с беспокойством наклонилась вперед. — Ты действительно так ранима, как твоя главная героиня? По этой причине ты немного грустна и одинока. Разве ты не развлекаешься?