Жертва - Гарольд Карлтон

Пятнадцатилетие Сони они отмечали в ресторане «Времена года». Что место выбрано неудачно, Марчелла поняла сразу же, едва они вошли в зал. Деловые люди, занятые переговорами, отрывались от бесед, привлеченные Сониной внешностью. Сама же Соня, угрюмая, отказавшаяся принарядиться сообразно поводу, сидя со скучающим видом, умудрилась испортить торжество тем, что, заказав самые дорогие блюда из меню, поковыряв в них вилкой несколько минут, отодвинула стул, поднялась из-за стола, заявив, что ей необходимо «выдать телефонный звонок».

Сонины фотографии стали появляться в журналах. Редакторы называли ее лицо «лицом девяностых годов».

Через месяц после дня рождения Мадемуазель решила, что дальнейшее пребывание Сони в ее элитарной школе нежелательно. Она позвонила Марчелле и предложила ей забрать Соню из школы.

— Разумеется, мы возвратим соответствующую часть внесенной вами платы за обучение, — добавила она бесстрастным спокойным голосом.

— Что она натворила? — спросила Марчелла, откидываясь на спинку кресла.

— Не знаю, как вам это описать, — начала директриса, — начать хотя бы с того, что ее практически не бывает на уроках. Однако когда она на них появляется, то проку от этого никакого. Она создает вокруг себя такое настроение, такую атмосферу, что другие ученики не могут сосредоточиться.

«Мне хорошо известно это настроение. Она и меня лишает сосредоточенности», — подумала Марчелла.

— Она такая премилая девушка, — продолжала директриса. — Мне искренне хотелось бы быть вам полезной. Но, может быть, ей нужна другая школа? Школа нашего типа не годится для Сони. Для своего возраста она слишком развита. Мне кажется, что реклама нижнего белья не подходящее для нее дело.

Марчелла вздохнула:

— Может она остаться у вас до конца семестра? Из-за одного месяца, наверное, не стоит устраивать ее в другую школу…

Директриса согласилась:

— Хорошо, миссис Уинтон.

— Кто сказал, что ты можешь рекламировать нижнее белье? — С этим вопросом Марчелла обратилась к Соне, когда та вечером появилась дома.

Усмехнувшись, Соня плюхнулась на софу, а ноги положила на кофейный столик.

— Всем хочется раздеть меня, — сказала она с ухмылкой. — За это неплохо платят, а я становлюсь заметной.

Марчелла приблизилась к ней.

— Но ты чересчур молода для подобной работы. Разве мужчины, с которыми ты работаешь, не доставляют тебе хлопот?

— Смеешься? — фыркнула Соня. — Они все сосут.

— Соня! — воскликнула Марчелла. — Что за выражения?

В ответ Соня рассмеялась:

— Видела бы ты свое лицо! Ты же сама употребляешь их в своих книгах.

Марчелла покачала головой:

— В литературе можно…

— В литературе? — эхом отозвалась Соня. — Думаешь, то, что ты пишешь — это литература? О, мама, тебе нужно взглянуть на этих неприкаянных, на эти отбросы общества, которые от твоих книг исходят слюной в метро. Они практически безграмотны!

Марчелла попыталась взять себя в руки.

— Тем не менее они умудряются присылать мне прекрасные, грамотные письма, в которых восхищаются моей книгой, — сказала она. — Но сейчас мы ведем речь о тебе. Сегодня мне звонила директриса твоей школы, она хочет, чтобы ты ушла оттуда. Что теперь мне с тобой делать, Соня?

Соня пренебрежительно фыркнула, не снимая ног с кофейного столика.

— Полагаю, устроить в другую дурацкую школу для детей из обеспеченных семей, — ответила она, ослепительно улыбаясь.

— Твое отношение не очень-то позитивное, — проговорила Марчелла.

Закатив глаза, Соня заявила:

— Я могла бы быть очень позитивной, если бы ты предоставила мне возможность жить своей собственной жизнью! Позволь мне оставить вас и найти себе квартиру. Я сама буду оплачивать все свои расходы. Ты спихнешь меня с плеч, зарабатывая приличные деньги…

— А твое образование? — спросила Марчелла. Соня пожала плечами:

— Школа и я — просто несовместимы. Почему бы не прекратить страдания? Я могла бы все свое время полностью посвятить карьере, уже сейчас, пока молода!

Марчелла осторожно сняла Сонины ноги со стола и опустилась рядом с ней на софу.

— Через три года ты останешься все еще молодой, дорогая, — произнесла она, касаясь руки дочери. — Я отлично помню, что такое пятнадцать лет. Как и тебе, мне тогда не терпелось познать прелести взрослой жизни. Потерпи еще несколько лет. Гораздо лучше быть образованной, чтобы, беседуя с тобой, люди видели, что ты умна и обладаешь кругозором, а не только красива…

Соня скривила лицо:

— Но я ни о чем тебя не прошу!

— Ты освободишься, когда в июне завершится учебный год, — твердо проговорила Марчелла. — А в сентябре начнешь учиться в другой школе. Ты должна приложить усилия, чтобы учиться. Если не ради меня, то ради твоего отца. Он будет горд, если ты добьешься чего-нибудь головой, а не только своей внешностью.

Состроив гримасу, Соня вышла из комнаты.

— Первое время ты должна писать по книге каждые два года, иначе читатели забудут о тебе, Марчелла! — наставляла ее Эми во время их очередной утренней встречи на квартире у Эми.

— Знаю… — Марчелла беспомощно посмотрела на подругу. — Просто в настоящий момент у меня столько забот, не дающих возможности сосредоточиться. Одна из проблем — Соня. Не знаю, что с ней делать. Кроме того, моей матери с каждой неделей становится все хуже. Мне кажется, она уже забыла, кто я такая. Честное слово, не знаю, сколько я смогу продержать ее дома, Эми.

Эми протянула руки Марчелле.

— О, бедняжка! — воскликнула она. — Ты хочешь, чтобы я помогла тебе начать поиски дома престарелых для нее?

— Нет, я еще не готова к этому, — Марчелла передернула плечами. — Это так бесперспективно и так грустно.

— В один прекрасный день тебе придется сделать это, дорогая, — осторожно заметила Эми. — Если она не узнаёт тебя, то как она заметит разницу?

Марчелла посмотрела на подругу.

— Я замечу разницу, Эми, — сказала она.

Спускаясь к себе в квартиру в лифте, она разглядывала себя в зеркале. Ей всего тридцать пять, но уже можно видеть явные признаки, присущие матронам. Вокруг глаз появились новые морщинки. Волнения из-за семьи и новой книги, обрушившиеся на нее одновременно, пожалуй, избыточны. Ей захотелось прямо сейчас отправиться в клуб «Партнеры», просто уйти от всех этих забот. Сеанс быстрого секса позволит ей по-новому взглянуть на мир, в чем она так нуждалась. Постепенно эти походы превращались в лекарство от всех напастей, в средство, избавлявшее от неприятностей. А иногда это было место, куда она приходила просто подумать, как когда-то в церковь в Маленькой Италии, — сумрачное, тихое убежище, устроенное посреди шумного города.