Письма с Дальнего Востока и Соловков - Павел Флоренский

Дорогой Мик, тебе вероятно будет интересно узнать, что в Персии часто держат в домах, как домашних животных, тигров и гепардов, воспитывая их с молодого возраста. Однако когда они выростут, их приходится водить на цепях, а когда этого не делают, то случаются несчастия. Один знакомый[2291] разсказывал мне, как мальчиком 10 л. он привык играть с домашним тигром, который уже вырос и стал совсем большим. Как‑то, лежа в постели, он чесал тигра под пастью, тигру это очень нравилось, он урчал, как кошка, и лез все ближе, а потом положил, от удовольствия, свою лапу ему на грудь и, от еще большего удовольствия, сжал когти. Они вонзились в тело, потекла кровь, мальчик закричал, и дядя его вынужден был убить тигра. На дворе тигры играют друг с другом или с домашними животными, напр, овцами—шутя бросаются на них, но обычно не задирают. Гепардов держат преимущественно для охоты: на цепях выводят за город и тогда спускают. Ho хорошие охотники считают ниже своего достоинства охотиться на джейранов и т. п. мирных животных, охотятся же исключительно на тигров и других, им подобных. А теперь из Персии перескочу в Австралию. Один из моих знакомых наблюдал интересную миграцию (переселение) гусениц. Шел однажды по дороге и видит желтую ленточку, перерезывающую путь. Подошел ближе, она оказалась состоящей из желтых гусениц, ползших одна за другой на совершенно равных разстояниях между собою. Стал искать начало и конец этого шествия. И начало и конец оказались весьма далеко. Как выяснилось, гусеницы в организованном порядке спускаются с одного дерева, уже совсем объеденного, и вползают на другое, еще не тронутое. — Мне вспомнился сейчас один случай из моего детства. Мне было тогда вероятно лет 5. Мы жили в Батуме. В нем тогда было портофранко (т. е. открытый для иностранных товаров порт) и в связи с этим — много темного народа — контрабандистов, фальшивомонетчиков и т. д. Во дворе дома, где мы жили, была квартира с какши‑то странными и темными личностями. Кто были они — іикто не знал, но почему‑то их боялись, особенно мы, деті. Однажды утром дети соседей с волнением сообщили нам о бегстве этих людей и что их квартира, брошенная с вещаіѵи, очень интересна. Мы ринулись туда. Действительно, нам бьио на что посмотреть. Гальванические элементы Лекланше, приспособления для гальванопластики, какие‑то останки, наборы резиновых литер для печати с какими‑то странными знаками, проволока, банки с реактивами, слесарные инструменты… Mn были в полном восторге, раз- сматривая эти непонятные предметы. Вскоре явилась полиция и забрала все эти сокровиіщ. Ho впечатления какой‑нибудь четверти часа до сих пор у мшя перед глазами. Крепко целую тебя, дорогой. Напиши, что ти делаешь в мастерской.

Дорогой Васюшка, получал твое письмо. Ты спрашиваешь меня о письме Наташи. Ho я ведь получил только одно письмо, и трудно высказать установившееся мнение по единичному впечатлению, а заниматься литературным разбором того, что не предназначено в литературу, как‑то нехорошо; не люблю я анатомировать, равно как и разсматривать лицо по отдельным чертам, — предпочитаю ждать, пока впечатления сами собою сложатся в цельный образ. Скажу только в настоящий момент: раз Наташа вошла в нашу семью, я и отношусь, правда заочно, к ней, как к своим детям и потому хотел бы, более того, считал бы правильным, чтобы она писала, когда найдет время и желание. Кстати, до получения ее письма я написал ей, но не знаю, получила ли она мое письмо. Сообщи. — Теперь по поводу твоих занятий. Хочу указать тебе на одну область, которой ты вероятно не знаешь и которой, как мне кажется, совсем не знает большинство исследователей геолог, и минералог, явлений природы. А между тем, она была бы в изучении подобных вопросов весьма полезна. Это, именно, общая теория химикотехнологических процессов и аппаратов. При изучении явлений природы сперва довольствовались описанием и объяснением их на почве общей физики и химии. Затем стали прибегать к эксперименту, но в лабораторном размере. Экстраполировать лабораторные опыты на грандиозные процессы природы в большинстве случаев крайне рисковано. Технология же располагает данными по аналогичным процессам в размерах несравненно больших и до известной степеіни приближающихся к природным, во всяк. случ. не столь далекими от природных, как лабораторные колбочки и пробирки. Выпаривание, сушка, фильтрация, дробление, прессование, кристаллизация, экстракция, диффузия и т. д. при технологическом подходе к ним проявляют такие стороны прощесса, которые в лабораторном опыте проходят незамеченными и потому не учитываемыми при обсуждении процессов природных. Между тем, в общей теории этих технологич. процессов разработаны интересные и глубокие схемы и анализы этих, масштабных сторон, и знать их естествоиспытателю СОВЕРШЕННО НЕОБХОДИМО. Дисциплина эта—молодая, но не сомневаюсь, что ознакомившись с ее формулами, схемами и подходами, ты найдешь не мало материала, который можно будет перенести на процессы природы. He стану излагать тебе чего‑либо из указываемой дисциплины, для этого требуется книга, а не письмо. Отмечу лишь для начала две книги, с которыми непременно ознакомься, хотя бы перелистав их. Это: В. Бэджер и В. Мак–Кэб, Основные процессы и аппараты химических производств, М. — Л., 1933 (по русски заголовок переведен неудачно: по англ. «Elements of Chemical Engineering»), 5+1 рб., и В. Уокэр, В. Льюис, В. Мак–Адамс, Типовая химическая аппаратура, Л., 1933 и 1934 (мне известно 2 выпуска) (по англ. «Principles of Chemical Engineering»). Если эти книги оправдают то, что я пишу тебе о «химическом инженерстве», то дальнейшее можешь искать по журналам, — если хочешь, то напишу — каким. — Теперь о микрофизических способах исследования и испытания. Тут необходимо различать 3 момента: 10, определение минералогической природы зерен; 2°, гранулометрическая характеристика образования, т. е. размеров и формы зерен; 3°, текстурная характеристика образования, как целого, т. е. порядка и ориентировки зерен. В настоящем письме буду говорить только о 1–м моменте. Ты пишешь об электромагнитных характеристиках, но не ясно, что ты разумеешь. Об электрическ. характеристиках вообще посмотри в моей книге «Диэлектрики». Диэл. коэффициент ε для отдельного зерна можно определять по способу Биллитцера (см. в «Диэлектриках»), а для некоторого количества зерен одного состава — смешивая их с каким либо полужидким или твердеющим (напр, воском, парафином и т. д.) веществом и определяя ε слоя из смеси. Тогда, если зерна распределены статистически безпорядочно, Igs = O1Igs1 + O2 Ige2, где O1 и O2 объемные содержания зерен и связующего вещества, S1 и S2 их диэл. коэф–нты, а s—диэл. коэф. смеси. Эта формула применима и для большего количества компонентов. Тою же формулою, с заменою диэл. коэф–тов другими характеристиками (магнитная проницаемость, теплопроводность, электропроводность) можно пользоваться для определения соответств. характеристик зерен. Магнитную проницаемость отдельных зерен можно определять по способу аналогичному способу Биллитцера, но погружая зерно на упругом волоске в растворы FeCl3 и др. магнитных солей и меняя концентрацию. О своем способе определения диэл. потерь в тонких пластинах я тебе писал; если ты не понял чего‑либо, сообщи, напишу подробнее. Твердость определяется царапанием стандартн. минераіов под микроскопом; у меня в бумагах найдешь таблицу–оодку стандартных минералов с тонкой градацией. Можно зіде определять твердость на истирание наклеивая зерна на какую‑либо подкладку. Теплопроводность— на смеси с ин£>тным связующим, по способу Христиансена, т. е. сравниіая пластинку подобной смеси с пластинкой какого‑либо веще<тва, для которого коэф. теплопроводности известен и примегая, далее, ф[орму]лу Лихтенек- кера (вышеприведенную). Дале напишу в след. раз. Крепко целую тебя, дорогой, не забьвай маму и бабушку. Привет Наташе.

г. Загорск (б. Сергиев) Московск. области Пионерская ул., д. 19

Анне Михайловне Флоренской

Флоренский Павел Александрович Cn. 2, Доп. 2

1935. ХІІ.16. Соловки, № 41. Дорогая Аннуля, получил ХІІ.14 твое [письмо] от I дек. № 38 и XII.8 от XI. 19 № 37, а вчера XII. 15 телеграмму. Последнее письмо твое и телеграмма разстроили меня. Пишу тебе теперь я 4 раза в месяц, аккуратно посылаю, но письма задерживаются или вовсе не доходят, скорее первое. Что же могу я сделать. А я не один в таком же положении. Пересылка почты отсюда сопряжена с разными осложнениями, и вероятно они ведут к задержкам. Сегодня целый день хожу ушибленный: что мне делать с твоей телеграммой? Я советовался. Все говорят, что телеграмма будет итти дольше письма и что посылать телеграмму не имеет смысла, лучше—письмо. Тебя сбивают с толку твои сковоро- динские впечатления и ты потому не можешь понять условий моей жизни. Зачем ты суетишься и неспокойна? Ты ведь знаешь, что пока я жив, я буду писать, если будет возможность. Если же ее не будет, то телеграммою не поможешь делу, только внесешь лишнее смущение и в себя и в меня. Ho чтобы ты не безпоко- илась, сообщаю тебе: я здоров, нужды ни в чем не испытываю, работаю в лаборатории над водорослями и сфагнумом, живу в сносных условиях, читаю лекции по математике, пишу всякие технические заметки, целый день, с утра до поздней ночи занят— это необходимо и, кроме тгого, полезно, т. к. заглушает тоску. Читать почти не приходится, гл. обр. потому что нет времени, да и книг нужных мне, жотя книги вообще и журналы имеются в достаточном количестве. Ты пишешь, что наши растения хиреют. Надо бы посоветоваться с кем‑нибудь о причинах их плохого роста; скорее всего это или перегруженность почвы какими‑либо солями, в таком случае требуется промывка ее в течение 2—3 часов дождевой, снеговой или хотя бы кипяч. водой, хорошо бы теплой, или обогащение почвы недостающими солями. Во всяк. случае промывка всегда полезна, или безвредна. Относит. Мика повторяю: надо его заинтересовать и приохотить к работе. Тику надо ободрять и некот. время усиленно помогать ей, чтобы она приобрела уверенность в себе, а тогда и помощь станет вероятно ненужной. В связи с зимн. холодами и общим ослаблением организма обрати внимание, чтобы дети были осторожными с простудами и, главное, не разговаривали на морозе. XII. 19—20. Сегодня получил твое от 9. ХІІ., повторно занумерованное № 38. Опять то же огорчение: ты все еще не получаешь известий от меня и безпокоишься, но что мне делать. Ты в унылом и неспокойном состоянии, о детях пишешь неутешительно, и мне это очень горько. Знать ин. языки в наст, время совершенно необходимо, владеть муз. инструментом — большое утешение в жизни. Если бы я меньше любил вас, то был бы спокоен, но не могу найти спокойствия, тем более, что личных интересов у меня нет и все думы— только о вас. Послал я немного денег тебе, но узнал вчера, что до сих пор они не отправлены. Внешне же я живу не плохо и во всяк. случае гораздо лучше вашего. Вот на ближайших днях закончится навигация. Уже второй пароход еле пробивается сквозь скопления льдов около Кеми (льды выносятся реками) и причаливает не к пристани, а у ледяной кромки соловецкого берега, причем грузы выносятся на лед. Будет перерыв в сообщении, но зато, надеюсь, когда наладится авиопочта*, то доставка писем станет более правильной. Напиши мне, интересно ли вам получать в моих письмах пестрые сообщения по географии и быту дальних стран; или это кажется слишком внешним? XII.22. Месяц тому назад (XI.23) я отправил тебе немного денег; но только вчера они пошли на почту. Что же удивляться, если задерживаются письма. А прежде чем отправить, около месяца я ждал разрешения на отправку. XII.23. Узнал, что завтра ожидается последний пароход если только ему не помешает бушующий последние дни и посейчас шторм. Вот, значит, мы отрезаны от материка. Холодов сильных нет, часто на границе таяния, но метет метель и шумит ветер. Жутко в такую непогоду плыть по Белому морю! Свой переезд я до сих пор вспоминаю с содроганием: нас бросало головами от стены к стене, так что мы приехали в синяках и кровоподтеках, каюту на борту захлестывало холодной водой, в которой безпорядоч- но плавали чемоданы и высыпающиеся вещи, всех тошнило и рвало, а кругом было ослепительно темно и ревели волны.