Безумие стали - Андрей Погудин

– Так это яд?

– Да, ты порезала палец, когда – тебе лучше знать, и отрава попала в кровь. Нам повезло, что ранка небольшая, иначе ты была бы уже мертва.

– Как Лоис, – прошептала Зара, вспомнив быструю смерть незадачливого ухажера. – Вы правы, я доставала нож из Тюфяка и поранилась. Долго я тут лежу?

– Третьи сутки.

– Ого! То-то я так проголодалась! – воскликнула девочка и осеклась. – Таскан, Хана поймали?

– Нет, белочка. Он словно в воздухе растворился. Все слышали, как разбилось окно, но никто не видел, куда делся разбойник. Собаки след не берут.

– Я так и думала. Как отец?

– До сих пор в лесу. Сказал, что не успокоится, пока не прибьет голову Хана к воротам замка. Теперь они постоянно закрыты, людей впускают только после тщательного досмотра. Калитку к озеру завалили, служанки вынуждены делать приличный крюк, чтобы набрать воды и постирать белье – ругаются. Еще поговаривают, что у Хана может быть здесь сообщник.

– Ничего себе!

– Да. Тебя уже не считают виновной в смерти младшего Монтескье.

– Дошло наконец-то!

– Не кричи, тебе вредно напрягаться. Сейчас покушаешь и спать. Прежде, чем Зара успела возразить, в комнату вошла с подносом Луиза.

– Как ты, сестренка?

– Да получше тебя. Я, по крайней мере, не замужем.

– Всё ревнуешь ко мне Джаба?

– С ума сошла? Мне вообще его друг понравился. Твой Нивельхейм слишком правильный и благочестивый, скучно с ним, наверное.

Трой старательно делал вид, что смотрит в окно, но смеялась даже его спина. Луиза поставила поднос на стол и выпрямилась, сложив руки на пышной груди.

– Вижу, обучение Петиньи не идет тебе впрок. Всё также остра на язык, но ума не прибавилось.

– Зато у тебя во многих местах заметно прибавление. Таскан сказал, что мне нужно срочно поесть, а затем поспать. Ты не против? Луиза молча развернулась и вышла за дверь.

– Она же сестра тебе, – выговорил трой. – Зачем ты так?

– Пусть не задается, толстушка!

Зара с наслаждением принялась пить глотать бульон, наклонив тарелку. Таскан покачал головой, но вслух осуждать не стал. Зато, как только больная закончила трапезу и откинулась, сопя, на подушку, трой заставил её допить отвар, приговаривая, что такой смелой девочке нипочем, конечно, все лекарства, какими бы горькими они не были. Пришлось подчиниться, а куда тут денешься? Вполне довольный собой Таскан оставил Зару одну, та показала кулачок его спине и постаралась сдержать подступающее к горлу снадобье.

Она то погружалась в тревожное забытье, то выныривала из дурманящего сна – с пересохшим горлом, потрескавшимися губами и зверским аппетитом. Трой говорил, что болезнь отступает; Петинья сменила Луизу и кормила Зару наваристым супом. Два раза приходила мать – братишка косился и тискал грудь с молоком так яростно, точно боялся, что бледная, исхудавшая сестрица отберет и съест всё сама. Таскан пичкал отварами: вскоре девочка почувствовала себя настолько хорошо, что даже смогла самостоятельно доковылять до отхожего места, но подвели ноги – пришедшая няня обнаружила воспитанницу застрявшей в коварном нужнике и еле высвободила, сетуя на её худобу. Впервые в жизни Зара позавидовала толстой заднице Луизы.

На следующий день трой разрешил короткую прогулку. Девочка шла по тропинке сада, а сзади тенью следовала Петинья – поддерживать себя Зара запретила. Она достигла места, где погиб Лоис: земля тут была истоптана множеством сапог, белели сломанными ветвями кусты. Девочка погладила ствол яблони с раной от ножа, кора по краям пореза до сих пор была заляпана кровью. В глазах потемнело, вновь накатила дурнота, но Зара быстро справилась с собой, стараясь, чтобы няня не заметила её состояния. Загонит опять в душную комнату, пропахшую горьким запахом лекарства и дымом остролиста! В последнее время Петинья вообще стала очень набожной, подумала Зара; каждый вечер посещает троя и ходит в курию, откуда приносит болотную траву для жаровен. Не иначе, замаливает прегрешения, только откуда они у благородной дуэньи?

Впереди показалась злополучная калитка, заваленная валунами. Будку Тюфяка убрали. Зара остановилась на светлом квадрате пожухлой травы и внезапно горько ощутила потерю верного волкодава, поверила, что никогда больше не погладит теплого меха и не прижмется к пасти со страшными клыками. Жалко она не попала Хану в горло! Но как он выжил, ведь на лезвие ножа был яд? А впрочем, ничего странного – глупо, если бы разбойник воспользовался отравой, не имея противоядия. В кого он метился в зале? Наверняка в отца. Во сколько оценил жизнь эрла тот щеголь в лесу? Кому он служит? Зара дала себя слово, что как только выздоровеет, постарается разобраться во всех этих загадках. Если отец упорно не желает видеть опасность, она раскроет ему глаза!

Таскан оказался прав, снадобье и прогулка пошли на пользу. Утром Зара соскочила с кровати, точно и не болела вовсе. Мама как раз пеленала братика, когда девочка пронеслась маленьким смерчем по комнате, поцеловала её в щеку, показала Луизе язык и скрылась на кухне, где тотчас послышался грохот упавшей кастрюли и ругань повара. Схватив половинку курицы, Зара мигом добежала до лазурного дуба. Великан закачал ветвями, приветствуя старую знакомую. Казалось, он тоже соскучился и рад встрече, но всё-таки держал старинный меч также крепко, сколько девочка не дергала рукоять. Зара не обиделась – значит, еще не время. Она удобно уселась на толстом суку и принялась завтракать. Где-то на тракте пропел рог. Отец возвращается! Одновременно с этим со стороны замка послышался визг Петиньи. Услышав своё имя, Зара вздрогнула и решила пока с дерева не слезать.

На пыльной дороге показались всадники. Ехали они медленно, точно не спешили домой или же сопровождали кого-то. Неужели случился бой и есть раненные и убитые? А вдруг отец? – сердце захлестнула тревога, но тут же Зара облегченно выдохнула. Гильг Тельми был выше любого егеря и даже на коне выделялся из отряда Зеленых Братьев. Вновь пропел рог. В его зове послышались победные нотки, воин дул что есть силы. Из ворот замка высыпали встречающие, лаяли собаки, но девочка не обращала на них никакого внимания. Из леса как раз показалась телега с клеткой, а в ней стоял, вцепившись в прутья… Зара заверещала не хуже няни, спрыгнула на землю и побежала встречать отца и его добычу.

В саже и подпалинах, грязный плащ-невидимка клочьями свисал с главаря разбойников. Повязка на голове пропиталась кровью, один глаз заплыл, но второй зло щурился на людской переполох. В сторону плененного Хана показывали пальцами, дети выглядывали из-за спин взрослых, некоторые уже старались попасть камешками в клетку, где стоял страшный злодей. Тот единственный ехал на телеге, остальные разбойники ковыляли связанные позади. В одного с визгом вцепилась молодуха, потерявшая в лесной чаще мужа, и это словно прорвало плотину людских чувств – в пленников полетели комья грязи, гнилые огрызки. Егеря постарались оттеснить толпу, чтобы сберечь охраняемых для справедливого суда и возмездия. Получалось у них плохо. Зара с разбегу вспрыгнула на коня, улыбающийся отец подхватил и воскликнул: