Безумие стали - Андрей Погудин

Упиваясь планами мести, юноша не заметил, как свернул с дорожки и теперь идет лабиринтом аллей. Осознал он это только, когда уткнулся в развилку с тремя проходами. Какой же выбрать? Вроде бы справа доносится музыка, терраса должна быть там. Ульрих свернул и зашагал по зеленому коридору. Как ни странно, но звуки лютни скоро стихли и послышалось негромкое журчание. Он вышел на мощенную плитами площадку, в центре которой высился скульптурный фонтан. Вода лилась из глотки змея, пасть ему раздирал могучий воин, лицом схожий с Родриком Лангобардом. Можно спорить на что угодно – работа дядюшкина, хмыкнул Ульрих. Он обогнул массивную чашу, когда заметил в конце следующего коридора уходящую за поворот парочку. Волосы женщины скрывал красно-синий парик.

Ульрих остановился как вкопанный – точно такой же надела его мать! Но зачем она пришла сюда, тем более с кем-то? Наверное, обознался. Фонарей здесь мало, в неверном свете легко ошибиться. К тому же мать давно не виделась с венценосной сестрой и не покинет её ради сомнительной прогулки с кем бы то ни было. А может, приехал отец? Нет, с ним бы она точно никуда не пошла. Идя по дорожке, Ульрих еще уговаривал себя, но понимал – за поворотом скрылась именно Кларисса Мировинг, и держала она под ручку явно не Ксанта Тронвольда.

Сначала юноша хотел развернуться и пойти в другую сторону, но любопытство взяло верх. Он чувствовал, что может нечаянно стать свидетелем чего-то предосудительного, что лучше ничего не замечать и пройти ради душевного спокойствия мимо, но всё равно шёл вперед. Если сегодня вечер неприятных сюрпризов, так тому и быть. Чувствуя мрачное упоение своими невзгодами, Ульрих достиг конца аллеи и осторожно выглянул за поворот.

Тропинка убегала в заросли малинника. Единственный фонарь стоял позабытый всеми – фитиль еле теплился в отчаянной попытке оттянуть скорую гибель. Ульрих приблизился к проходу сквозь кусты. Лунный свет выхватывал из темноты кроны вязов и покатую крышу еще одной беседки. Прямо перед носом развевалась на колючей ветке синяя прядка, юноша снял её и понюхал – сомнений не осталось, его мать пользуется точно такими духами. Выставив трость как копье, Ульрих начал красться через заросли.

На удивление – спина болеть перестала, нога гнулась как положено. Стараясь не шуметь, он выбрался на залитую серебром лужайку и пошел меж редких каштанов, шаг за шагом приближаясь к беседке. Вскоре стали слышны голоса – мужской бубнил что-то, мать тихо хихикала. В лицо ударила кровь. Как смеет жена эрла встречаться с кем-то другим?! Или этот наглец обманом заманил её сюда? Ну ничего, я постою за честь рода, подумал Ульрих, и проучу нахала! Он достал из-за пазухи подобранную ракету и чиркнул кресалом. Промасленный фитиль занялся сразу, огонек добежал до трубки и вверх ударил сноп искр.

Беседку залил яркий свет. На скамейке сидели двое. Леди Кларисса откинулась на резную спинку, в её декольте зарылась чья-то светловолосая голова, пышная юбка задралась, а рука мужчины скрылась между ног леди. Лицо матери перекосилось от испуга; моргнув, она разглядела, кто прервал свидание и взвизгнула:

– Ульрих!

Мужчина только сейчас заподозрил неладное и выпростался из-под кружев. Голубые глаза недоуменно таращились на факел из искр, по щеке вился мазок помады, а губы обиженно кривились. Ульрих медленно поднял трость.

– Юдин.

Теперь ему стал понятен хозяйский взгляд Витербора, ласкающий на параде леди Клариссу. Юноша почувствовал, что его вновь накрывает волна бешенства, готовая затмить рассудок и окропить руки кровью. Уль взял трость наперевес и прохрипел:

– Защищайтесь!

Его эскапада нисколько не впечатлила Юдина. Он лишь мельком взглянул на Ульриха и уставился куда-то ему за спину. Ракета исчерпала запас горючей смеси, сноп искр потух, но света на лужайке не стало меньше. Уль зло хлестнул тростью по кусту – его даже не воспринимают всерьез! – но любопытство заставило обернуться. У прохода через малинник стояли двое мужчин. Один был Ульриху незнаком, он как раз и держал факел, а второй с усмешкой наблюдал за происходящим в беседке.

– Виконт Нивельхейм, сдается мне, мы нечаянно наткнулись на чету Тронвольдов, – сказал сэр Ларкин. – Вот только Ксант как-то резко помолодел, вы не находите?

– Не могу ручаться, Генри, я видел Стража Границ только два раза, – в тон Змею ответил названный Нивельхеймом. – Но действительно, эрл тогда выглядел несколько старше.

– Прекратите паясничать! – прошипел Юдин, спускаясь из беседки.

Ульрих вновь сделал попытку ткнуть обидчика, но тот не глядя отмахнулся мечом и трость улетела в кусты. Воинственный запал у юноши сразу испарился. Он лишь подумал, что неплохо бы носить с собой лук, но разве может придти дворянин на прием с таким оружием? Здесь не степь, а королевский дворец. Хотя, выход есть – нужно экипировать Гридо. Ульрих проводил ненавидящим взглядом Юдина и посмотрел на мать. Она уже оправилась от испуга, но теперь глядела на него белыми от бешенства глазами. Уль никогда не видел её такой, от неожиданности он отступил в кусты. Бормоча что-то, леди Кларисса медленно пошла на него.

– Вы следили за нами, – утвердительно произнес тем временем Юдин.

– Что вы, виконт, – ответствовал сэр Ларкин. – Как можно? Мы с Джабом прогуливались, а тут вспышка света, крики какие-то, вот и решили посмотреть.

– Посмотрели? Теперь забудьте!

– Приказывайте своему эскадрону, любезный, – посоветовал Змей. – Мы уж как-нибудь сами разберемся. Ну что, Джаб, пойдем? Всё, что надо, мы уже увидели.

– Стоять! – гаркнул Юдин. – Вы не уйдете отсюда, пока не дадите слово, что будете молчать!

Ульрих вздрогнул от прозвучавшей в голосе Витербора ярости. Его лицо пошло красными пятнами, он выплевывал слова и взмахивал обнаженным мечом, словно рубил противника. Хуже того, мать всё приближалась, протягивая руки, но почему-то Ульрих совсем не горел желанием оказаться в её объятиях. Он отступил еще, наткнулся на колючий кустарника и бросился бежать по краю лужайки, огибая взбешенного Юдина. Сэр Нивельхейм заступил дорогу у самого прохода.

– Ты куда? Сейчас будет самое интересное.

Ульрих остановился, воин подмигнул ему. На его акетоне скалился тигр в железных заклепках, а сердце прикрывал вышитый на бархатном кресте щит. Уль кивнул и неторопливо развернулся, всем своим видом показывая, что бежал именно сюда, а никак не дальше. Не хватало еще, чтобы сын Стража подумал, что он трус! А что сэр Ларкин? Положив руку на рукоять меча, Змей смотрел на Юдина – тот сыпал угрозами. Мать стояла у беседки, вцепившись в перила, и прислушивалась к словам любовника.