В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии - Юрий Евич

Он рассказывал, как на его глазах сгорели в БТР его друзья, как вместе с командиром Змеем воевали на «ноле» и под Дубровкой. Красный — водитель страшной раздолбанной машины «Скорая помощь, на которой он возил БК. Смертник. В отряде шутили — не скорая помощь, а ускоренная. Тогда мы еще не знали, что очень скоро станем с этим парнем родными людьми. Он будет называть нас «мама» и «папа», а вместе мы — экипаж. Мы с ним прошли действительно и огонь и воду. Однажды я услышала от него выражение: «Добро определенно наказуемо, но только делая его, мы остаёмся людьми» и поняла, что этот мальчик совсем не так прост, как кажется. Он прирожденный воин. Никогда до этого не служивший и не державший в руках оружие, он разбирался в оперативной обстановке получше некоторых кадровых офицеров. А его храбрости и уму нужно бы поучиться многим.

Узнав, что у Юры день рождения, ребята дарили то, что самое ценное на войне — патроны и гранаты. «Отметили» тушенкой и чаем из котелка. Таким счастливым в свой день рождения Юра не был еще никогда. Он защищал свою Родину на передовой, в этот день началось наше наступление и в этот же день в Донецке состоялся парад трофейной техники и пленных укропов провели по городу. А потом за ними прошли поливальные машины и помыли асфальт, как в Москве в 45-м году.

Первая ночь прошла относительно спокойно. На следующий день во время минометного обстрела сильно контузило молодого парня, позывной «Малой». Мальчишка сирота, воевал в ополчении с самого начала и уже успел получить и контузии и ранения. Когда его к нам привели, ему было очень плохо — болели ушки и голова. Терял сознание. Пока оказывали первую помощь, начался повторный обстрел. Все моментально спрятались в окопы. А у меня мальчишка контуженный на руках. Я его обняла и прижала к земле. Обошлось, слава богу. И тут заметила острый взгляд командира Змея. Мне особо некогда было задумываться по поводу этого, нужно было везти Малого в Донецк в госпиталь. Дали мне машину с водителем, и мы через поля подсолнуха и кукурузы поехали. По дороге ему совсем плохо стало. Привезли в нейрохирургию, отдали врачам. Сами заехали на базу к нашим. Там оставались семьи наших бойцов. Ведь все покинули свои дома, забрав самое ценное — детей и жен. Там уже стояла новенькая «Скорая помощь», которую удалось получить через начмеда корпуса Липовскую Наталью Николаевну. Загрузили туда воду, продукты, коробки с медикаментами, подготовленные заранее, и двинулись в обратный путь. Машина была встречена с восторгом. Это очень облегчало нашу задачу по спасению ребят. Да и намного легче и удобнее иметь под рукой автомобиль, ни от кого не зависеть и возить с собой гораздо больше медикаментов, чем мы носили в своих рюкзаках. Отношение бойцов и командиров к нам после этого поменялось из настороженного в дружеское. Они увидели, что мы не требуем себе каких-то привилегий, воюем вместе со всеми и стараемся для них. Приняли в «стаю». Мне стал понятен пристальный взгляд Змея в тот момент, когда я прикрыла собой раненого мальчишку. Он меня признал своей.

Вспомнился еще один случай. Юрий Юрьевич очень трепетно относился ко всем бойцам и дорожил их мнением. Очень боялся выглядеть в их глазах трусом, иногда это доходило до абсурда. Когда начался очередной минометный обстрел наших позиций, все бойцы, и я в том числе, спрятались в окоп, Юрий с невозмутимым видом сидел на ящике из-под БК и что-то делал. Мины свистели уже почти над нами, но он не спешил в укрытие, всем своим видом выказывая презрение к врагу. Движимая каким-то шестым чувством, необъяснимым словами, я выскочила из окопа и буквально «за шкирку» втащила его вниз. И буквально через мгновение в угол ящика, на котором сидел Юрий, попал осколок и во все стороны полетели куски дерева. Повернувшись, Юрий это увидел и побледнел. Что я ему после этого сказала, писать не буду. Храбрость и бесстрашие тоже должны иметь свои границы. Мало чести погибнуть по-глупому, жизнь каждого бойца в подразделении ценна и нельзя ею рисковать понапрасну. На этой позиции мы простояли неделю, потом нам пришла замена и мы вернулись в расположение отдыхать и ждать нового приказа. Поднимаемся к себе на 5-й этаж. Уставшие, тащу на себе рюкзак, разгрузку, оружие, скорей бы добраться до комнаты и душа. На ступеньках на моем этаже сидит наш Малой. Увидел меня и бросился на шею со словами: «Ангел, я так сильно тебя ждал! Меня никто никогда собой не закрывал! Спасибо тебе!» Было очень трогательно, до слез. А я думала, он и не помнит того момента, плохо ему тогда было очень. В такие минуты понимаешь, что живешь не зря. Женщины плакали и благодарили. Не только за него, за то, что мы вместе с их мужьями и сыновьями там, и если что случится, поможем. Вспомнились строки Симонова:

…Как слёзы они вытирали украдкою,Как вслед нам шептали —«Господь вас спаси!»И снова себя называли солдатками,Как встарь повелось на великой Руси.

Отдых оказался недолгим. Через несколько дней нас направили в поселок Спартак. Это пригород Донецка, рядом с аэропортом и воинской частью, которую на тот момент контролировали укры. Людей в поселке практически не осталось, Все, кто мог выехать — выехали. А те, кто остался, выживали без света, воды и газа. Готовили на костре. Мы остановились во дворе дома, где никого не было, поставили свою машину, которая стала нам домом на колесах. Делились с местным населением продуктами, они нас угощали горячей едой и чаем. Там оставалось несколько семей, которым просто некуда и не на что было уехать. Вездесущие мальчишки рассказали нашим бойцам, где расположены позиции укров. Показали дома, где мы смогли расположиться, и дворы, в которых хорошие крепкие погреба на случай обстрелов. А мы вместе с ребятами прошлись по поселку в поисках больных. Нашли старушек, которым нужна была помощь. Мальчика с осколком в бедре вывезли в детскую больницу Донецка. Там ему сделали операцию. Нас несколько раз накрывали «Градами», были раненые и среди наших ополченцев, и среди местного населения, так что работы нам хватало Водителем нашей машинки был тогда Игорь, позывной «Электрик». Очень хороший водитель, порядочный человек и хороший друг. Даже в полевых условиях умудрялся сделать какие-то приятные бытовые мелочи. Всегда успевал сделать горячий чай, что-нибудь сообразить поесть помимо сухпайка. Машина была всегда в идеальном порядке. Одно плохо — после ранения летом под Дубровкой у него плохо заживала рана на ноге. Поехали мы с Юрой в больницу Калинина и договорились о лечении нашего друга Игоря.

В результате правильного планирования удалось провести несколько успешных вылазок. Были и трофеи. Командовал ротой Капа, кадровый военный. Командиры взводов из местных ополченцев. Тот же Олег Змей. Никакого военного образования, но талант! Его любили и уважали бойцы. Он умел держать в кулаке этот «партизанский отряд», никогда зря людьми не рисковал. Но если уже шли, то возвращались как правило с победой. Сам Змей подорвался на растяжке и, несмотря на несколько операций, умер. Очень жаль. Толковый, честный и порядочный человек. И храбрый воин был. Война забирает самых лучших и храбрых.

Наши войска вели успешное наступление на всех направлениях. И тут случился «Минск-1». Это как пощечина всем. Мы тогда все еще были на Спартаке. Слушали эти новости и, мягко говоря, недоумевали, как так? На следующее утро после подписания т. н. мирного соглашения наш поселок был опять обстрелян «Градами». Загорелись жилые дома. Я сняла на видео этот пожар и выложила в Интернет. Через какое-то время вернулись наши ребята с вылазки в сторону воинской части. Привели с собой пленных. Нескольких офицеров сразу же увезли в Донецк. Четверо пацанов-срочников каким-то чудом умудрились сбежать и попали к нашим. Перепуганные сидели и дрожали. Дети совсем — по 20–22 года. С ними было все в порядке, их никто не бил и не обижал, я померила всем давление. Дала успокоительное. Потом посадили их в тенек. Открыли две банки тушенки, нарезали хлеба, помидоров. Сделали чай. Они сидели прямо рядом с горевшим домом. И мы им объясняли, что воюют они не с террористами и чеченами, как им вдолбили в головы, а с такими же как и они пацанами и дядьками, годящимися им в отцы. Ели и плакали. Потом я стала спрашивать, откуда они приехали и когда начали воевать. Оказалось, трое из Волынской области и один из Черновицкой. Служили еще до начала всего этого бедлама и в феврале должны были уйти на дембель. А на дворе уже было 5 сентября. За ними приехала машина из штаба, и ребят увезли. Я знаю, что с ними все хорошо, их отправили к родителям.

Весь сентябрь занимались медицинской подготовкой бойцов подразделения, лечили заболевших и раненых, которых уже выписали из стационара. Кроме нас с Юрием медиками в этом подразделении служили хирург Евгений Иванович и Люба, волонтер. Не имела медицинского образования, но была очень толковая и смелая женщина, служила вместе со своим мужем. На боевые они не выезжали, но в медпункте при подразделении тоже хватало работы. Гуманитарка от Насти из Питера шла налаженным потоком. Медикаментов было достаточно и для наших ребят, находящихся на лечении в больницах Донецка, и для медпункта, и для госпиталя. Несмотря на объявленное перемирие продолжались стычки и на Спартаке, и в других местах, куда выезжали наши ребята. А мы с ними рядом, как всегда. В перерывах между боевыми занимались боевой подготовкой, стреляли в тире. Отрабатывали приемы оказания помощи на поле боя.