Слезы темной воды - Корбан Эддисон

– Я посоветовал ему отвести корабль. Я почувствовал, что заложники находятся в непосредственной опасности.

Кайли заговорила тихо, почти вкрадчиво:

– Но он не отвел корабль, не так ли?

– Нет, он этого не сделал.

Кайли улыбнулась Полу одними глазами:

– Спасибо. У меня больше нет вопросов.

Когда Пол покинул свидетельское место, он был эмоционально истощен так, будто его заставили взобраться на крутую гору. Однако он не чувствовал никакого облегчения или радости из-за достижения цели, только печаль. Он посмотрел в глаза Меган и увидел, что она взглядом просит у него прощения, но она не сделала ничего плохого, только то, о чем он сам ее просил. Он прошел между рядами, не обращая внимания на журналистов, которые прекратили свою писанину, чтобы проводить его взглядом, и повернул голову только один раз, чтобы кивнуть Ванессе.

В коридоре никого не было, если не считать человека средних лет в морском кителе. Пол был поражен, узнав Гэбриела Мастерса.

Капитан протянул ему руку:

– Пол, рад видеть вас снова.

– Взаимно, – сказал Пол. – Вы были там? Я вас не заметил.

– Я не высовывался, – ответил Мастерс. – А вы были слишком заняты. Хочу поблагодарить вас за то, что вы не стали вспоминать всю эту ерунду насчет селекторных совещаний. У меня прямо гора с плеч свалилась.

«Вы дали неполные показания, – заключил Пол. – Вы выгораживали Редмана».

– Не за что, – сказал он. – Вы все еще на «Геттисберге»?

Мастерс покачал головой:

– В прошлом месяце мы вернулись из плавания и меня перевели в Пентагон. В Объединенный комитет начальников штабов.

Пол усмехнулся:

– Мои поздравления. Надеюсь, вы пойдете еще дальше.

– Я пришел еще по одной причине, – сказал Мастерс. – Я хотел сказать, не для протокола, что вы были правы. Я понимал это, когда все происходило, но я ничего не мог сделать. Фрэнк хороший человек. И думал он правильно. Только ему нужно было послушаться вас.

Эти слова глубоко тронули Пола. Он понял, что Мастерс тоже прошел сквозь огонь и вышел с такими же ожогами, какие получил он сам.

– Мы сделали все, что могли, – сказал он. – Теперь нам предстоит жить с этим бременем.

Мастерс с чувством кивнул и передал Полу свою визитную карточку:

– Позвоните мне когда-нибудь. Возьмем пива и поговорим о чем-нибудь более приятном. У вас есть дети?

Пол покачал головой.

Мастерс усмехнулся:

– Ну, обзавестись ими никогда не поздно.

Пол положил карточку в карман и проводил взглядом капитана, который направился к лифту. Он был совершенно не готов услышать мягкий голос, раздавшийся у него за спиной:

– Пол…

Он обернулся и увидел Ванессу. Она стояла перед ним, смущенная, как школьница, встречающаяся с мальчиком в коридоре. «Она прекрасна, – признался он себе. – Как ее скрипка, хрупкая и утонченная». Он улыбнулся и увидел, что она расслабилась.

– Не пройдетесь со мной? – спросила она. – Это займет всего минуту.

– Конечно, – кивнул он, и они двинулись по коридору к окну с видом на город. Бледно-голубое летнее небо было затянуто дымкой.

Она посмотрела ему в глаза, не скрывая чувств:

– Что бы там ни случилось, я не виню вас. Квентин тоже.

Его охватило желание прикоснуться к ее лицу, но он сдержался.

– Спасибо, – ответил он, смущенный тем, как заколотилось его сердце. – Но это ничего не исправит.

– Ничто не исправит, – тихо произнесла она. – Все, что нам остается, это продолжать двигаться дальше.

Он задумался о ее словах. Она могла бы обратиться к нему – «вы», – но вместо этого она сказала «мы». Это было сделано намеренно? Хотел бы он, чтобы это было так. Но что за вздор! Никто бы этого не понял – ну разве что Меган. Люди будут судить его, обвинят в том, что он использовал ее, хотя он не сделал ничего, только попытался защитить ее семью. Он представил себе тело Дэниела в контейнере на «Трумэне» и с трудом отодвинул в сторону свои желания. «Я потерял его, – с горечью подумал он. – Я не буду топтать его могилу».

– Не знаю, смогу ли я, – сказал Пол наконец и увидел, что его слова ранили ее.

Она обхватила себя руками.

– Знаю, это звучит дико и бессмысленно, но теперь, когда я смотрю на «Безендорфер», я вижу не только Квентина. Я вижу вас.

Его решимость дала трещину. Он посмотрел ей в глаза и вспомнил, что она говорила о Квентине и Ариадне. Он не знал, куда заведет его эта дорога, но сейчас ее любовь была для него ценнейшим даром.

– Хорошо, – сказал он, уступая голосу сердца. – Я попробую.

Она коснулась его руки.

– Это все, чего я прошу.

Меган

На шестой день суда ровно в девять часов утра Меган распахнула обитые свиной кожей двери и вошла в Первый зал. Занимаясь каким-то делом, она всегда старалась приходить в суд на час раньше остальных. Ей нравилось сидеть в сводчатом зале в окружении портретов служителей закона минувших и нынешних дней и впитывать тишину. Зал суда для нее был священным местом, как вершина горы, возвышающаяся над облаками. Здесь она могла спокойно подумать и приготовиться к рабочему дню.

Она села за предназначенный для защиты стол и обвела взглядом пустые скамьи. Суд над Исмаилом начался именно так, как она ожидала, с исключения из состава жюри всех, кто мог сочувствовать той или иной стороне. Судья Маккензи предоставила ей широкую свободу действий, позволив давать обоснованный отвод членам жюри: всем, кто служил или имел родственников на службе в вооруженных силах; всем, кто был жертвой насилия с применением огнестрельного оружия либо был лично знаком с таковыми; всем, кто состоял на правительственной службе. В делах о высшей мере наказания существует масса конституционных подводных камней. Судья хотела любой ценой избежать предвзятого разбирательства.

Однако, когда состав жюри был утвержден, Меган шагнула на неизведанную территорию, в точности следуя указаниям Исмаила. Вступительную речь Клайда Баррингтона она выслушала в страхе. Рассказанная им история была настолько изобличающей, что ей было бы трудно что-то противопоставить даже с развязанными руками. Но, затянутая Исмаилом в смирительную рубашку, она могла лишь делать смелые утверждения, которые больше напоминали оправдания виновного, чем протесты невиновного. Она заявила жюри, что обвинения против ее подзащитного основываются на домыслах и лжи. Стреляли два человека, а не один, и остальные пираты лгали по причине, которую Исмаил назовет, когда будет давать показания. Но дальше этого она пойти не могла. Садясь на место, она заметила обращенный на нее косой взгляд судьи, в котором явно читалось: «Что это было, черт возьми?» Меган подумала: «Знаю. Это безумие».

Некоторое утешение принес ей допрос капитана Мастерса, точнее, два важных признания, которые ей удалось из него выудить: во-первых, то, что приближение корабля увеличило вероятность того, что пираты предпримут ответные действия, и во-вторых, что любые иные возможные ходы такую вероятность уменьшили бы. Впрочем, когда она предложила ему скрестить шпаги с капитаном Редманом, он отказался, назвав споры командира «морских котиков» с Полом «конструктивным обсуждением». К счастью, сам Пол внес ясность. С помощью Кайли Фрост он сумел внушить присяжным сомнение в том, что правительство рассказывает всю правду. Это сомнение и невероятная история, которую во время дачи показаний изложит Исмаил, – единственное, что стояло между ним и смертным приговором.

Меган достала блокнот. Сегодня Баррингтон планировал вызвать двух свидетелей: Редмана и Маса. Она просмотрела свой конспект и добавила несколько заметок в разных местах. Обернувшись, она увидела сомалийца в голубой клетчатой рубашке, сидящего в углу зала. У нее екнуло сердце, когда она встретилась с ним взглядом. Он не пропустил ни одной минуты слушаний, сидел один и ни с кем не разговаривал. Во время выбора присяжных Исмаил указал на него и объяснил, почему он приходит. Поначалу она ему не поверила, но потом задумалась.

«Как вас зовут? – захотелось ей спросить. – Вас действительно прислала семья Гедефа?» Она покачала головой. «Если даже я с трудом могу осознать истину, как мне убедить присяжных поверить в нее?»

Через два часа Меган поднялась на подиум и посмотрела в лицо Фрэнку Редману. Краем глаза она заметила двенадцатифутовый черный экран, который поставили в суде, чтобы скрыть его личность от присутствующих. Только непосредственным участникам судебного процесса, адвокатам и обвинителям разрешалось заходить на эту сторону барьера.

– Доброе утро, капитан, – радушным голосом произнесла она.

– Добрый день, адвокат, – ответил Редман.

Меган для виду стала просматривать свои записи, но в действительности она хотела заставить Редмана понервничать. Этим приемом она, бывало, сбивала спесь с особо несговорчивых свидетелей. Больше часа Баррингтон забрасывал командира «морских котиков» вопросами, почти подобострастно принимая его ответы. Он знала, что Редман привык к подобному обращению. В военных кругах он был полубогом. Но на Меган он не произвел впечатления. Для нее он был всего лишь очередным человеком в форме с чрезмерно раздутым эго и склонностью к насилию, а с такими она чувствовала себя как рыба воде. К тому времени, когда она с ним закончит, он узнает смысл слова «скромность».