Когда мы встретились - Шей Шталь

задница чистая, — говорит Сев, выискивая любую возможность снова употребить это слово.

Бэррону требуется секунда, чтобы все это переварить. Он вскидывает брови, а затем его губы дергаются в легкой усмешке.

— Тогда ладно.

Эй, по крайней мере, теперь у нас в отношениях полная честность. А у меня первый синяк под глазом.

Счастливого Рождества.

31

Хотел бы я знать ответ.

БЭРРОН

В канун Рождества уложить детей спать практически невозможно. Я подумываю о том, чтобы накачать их наркотиками. Ненадолго. Мы с Морганом никогда не были в восторге от Рождества, но благодаря Кейси и моей тете Тилли, девочки никогда так не радовались приходу Санты.

Сев прыгает передо мной, как сумасшедшая, опираясь на мои колени.

Молясь, чтобы Сев не поскользнулась и не заехала мне головой по члену, я смотрю на сидящую со мной на диване Кейси, у нее раскраснелись щеки, с лица не сходит улыбка.

— Сколько печенья они съели?

— Всего несколько, — Кейси поджимает губы, стараясь не рассмеяться.

— Ложь, — смеюсь я, взяв на руки Сев. Кэмдин сидит на коленях у Кейси, ее волосы заплетены в косу. — Сколько ты съела?

Сев сжимает ладонями мое лицо.

— Все!

И тут она разражается смехом маньяка. Я уверен, что сахар — это чертов наркотик для детей.

Это продолжается почти час. Я снова и снова говорю им, что пора спать, а они не обращают на меня никакого внимания. Кейси не помогает делу.

— Эй! — кричит Сев, продолжая прыгать. — Я обращаюсь к тебе.

Я приближаю к ней свое лицо.

— Я слушаю тебя, малышка.

— Тогда ответь мне.

— Что?

Она ухмыляется.

— От тебя воняет!

Я все время ей это говорю. Это наша с ней шутка. Я распахиваю глаза, как будто обиделся.

— Я не воняю. Это ты воняешь.

Я хватаю Сев за пояс и поднимаю над головой. Она брыкается, а я осторожно опускаю ее на диван между мной и Кейси. По дому разносится ее смех, а затем на меня набрасывается Кэмдин.

— Ладно, пора спать.

Они уже два часа, как должны были пойти в кровать. Искупались. Почистили зубы, но тянут время.

— Почему? — хнычет Кэмдин, соскользнув с колен Кейси.

Я пытаюсь улыбнуться, но это улыбка вполсилы.

— Потому что, если ты этого не сделаешь, Санта забухает, и может забыть прийти к тебе домой.

Кэмдин хмурится, ее взгляд устремляется от меня к Кейси и обратно.

— Санта пьет?

— У него же маленькие эльфы. Конечно, пьет. А теперь иди спать.

Кейси начинает смеяться. Я бросаю на нее веселый взгляд.

— Вы что, все врете? — спрашивает Кэмдин, глядя на Кейси.

— Это правда, — умудряется сказать Кейси.

Кэмдин хватает Сев за руку.

— Давай, пойдем в постель.

Сев стягивает с попы пижамные штаны и смотрит на Кэмдин.

— Надеюсь, Санта разрешит нам оставить нашу маму.

— Я тоже, — улыбаясь мне, соглашается Кэмдин.

Не думаю, что Кейси это слышала, поскольку не смотрит на детей, но я слышал. Они хотят оставить Кейси, и я не могу их винить. Я тоже этого хочу, но не знаю, как все сложится. Я не злюсь, что она не рассказала мне о связи с Тарой. Я был зол, но не из-за того, что она вроде как из мести скрыла это от меня. Я верю, когда она говорит, что не разыскивала меня, но реальность такова, что ей двадцать один год. Только сегодня до меня дошло, что ее пребывание здесь может быть хорошо для меня и плохо для Кейси. Мне нужно, чтобы она осталась не потому, что я этого хочу, а потому, что она этого хочет. Если в этом есть смысл. Но его нет. Я знаю лишь то, что при одной мысли об этом у меня бешено колотится сердце.

Когда девочки исчезают в коридоре, Кейси улыбается.

— Ты потрясающе с ними управляешься.

Я смотрю на елку с украшениями, развешенными только на той части, куда не могут дотянуться дети. Думаю о том, сколько рождественских праздников с ними провел. Все они были разными, но это — мое любимое, потому что я наконец-то чувствую, что дал им что-то, что стоит запомнить.

— Они так взволнованы, — замечает Кейси. — И ты потрясающе с ними ладишь. Большинство мужчин не смогли бы сделать все то, что делаешь ты.

— Я не могу представить свою жизнь без них, — говорю я, откинув голову на спинку дивана и глядя на потрескивающий в камине огонь. — Я никогда не хотел быть восемнадцатилетним папашей,