Бродяга, Плутовка и Аристократ - Александр Фарсов

Такеда, — вступил Гриша. — Совсем наоборот. Если Единство вмешается, вступит в союз с палатой, то она станет промежуточным звеном в конфликте. Таким же винтиком системы, против которой они восстают. Не исключено, что члены паствы замешаны в этом также. Разочарование общины в Архиепископе немыслимо. Поэтому всякие действия со стороны Феодора будут только с позиции церкви и анималогии пророка Григория. Теперь шансов никаких.

— Насколько я знаю, теисты удовлетворяют требованиям законодательства, — аккуратно внёс Фарль. — Они даже заявление подали.

— Но мы не можем допустить теистов в совет! — встряла Натали. — Это мировоззрение полностью противоположно культуре страны. Они проповедуют не то, что нужно нам. Не говоря о том, что их религиозный базис находится в зачаточном состоянии.

— Это верно, — ответил Ной Кэмпл. — Однако мы все знаем, что Розалия Бен Кильмани компетентна в нужных нам сферах. Она бывший член совета и стоит признать, что худого для государства точно желать не будет. Оно не видело патриота сильнее, чем она.

— Теизм неприемлем, — недовольно высказался Сатори. — Какой бы замечательной Розалия не была, но когда принимали решение, все имели ввиду Единство и ни что иное.

— Вовсе нет, — парировал Пьер. — Во время заседания про Церковь и словом не обмолвились. Если Вам так казалось, стоило уточнить.

— Я изначально был против этого! Теизм не должен проникать в ряды палаты и поддерживаться ею!

— Вы противоречите себе! — воскликнул Фарль. — Значит, Единству дозволено, а теизму нет?! Личное вероисповедание не должно играть роли при выборе. Нашей целью было урегулирование духовного через духовное. Будь то теизм или даже Храм техномагов! Если он подходит под критерии закона, он может войти! Теисты прошли аттестацию религиозной комиссии, значит, их учение не противоречит законодательству.

Сатори вскипел от ярости, они завели ожесточенный спор.

— Гриша, — нашептала Натали. — Нужен компромат на теистов или Розу. У тебя под контролем Числа, прикажи им.

— Я уже направил доступные мне Числа на расследование теракта.

— Брось этот фарс! — гневно сказала. — Ты просто не хочешь! Как только воссоединился с семьёй, резко ослабил хватку, не предвидел таких проблем! Будь ты осмотрительней, Роза не угрожала бы нам так сильно!

Гриша сверкнул на неё глазами, уставившись прямо в лицо.

— Натали… ты не в том положении, чтобы обвинять. Да, я сплоховал, но это лишь корректирует план, никак не рушит. В конце концов, у тебя и своя голова есть, пользуйся ей время от времени.

— Это всё равно недопустимо! Предлагаю голосование! — кричал Сатори.

— Отклоняю, — спокойно ответил Фарль. — Совет не должен злоупотреблять властью и идти против закона. Думаю, все с этим солидарны?

Молчание было положительным ответом. Гриша был в тупике, у него не было аргументов хотя бы приостановить процесс, не навредив Розе. Все силы его души были в смятении. Перед ним встал выбор, который он не мог сделать. Он имел козырь в рукаве, достаточно сильный, чтобы остановить дискуссию на долгие месяцы. Но цена козыря была велика: доверие семьи. Он не мог найти в себе хладнокровие навредить статусу матери и всему приюту. Именно об этой тяжести он говорил при встрече с Розой. Стоило только потребовать провести дополнительную экспертизу для теистов, как процесс удалось бы приостановить. Но последствия для общины и для Розы были бы колоссальными: вплоть до запрета вести деятельность. По крайней мере, большая часть совета поучаствовала бы в этом.

Но Гриша в итоге так и не смог. Не смог совершить удар в спину своей матери.

«Натали права… мои эмоции мешают делу», — произнёс он в уме, когда собрание закончилось.

Розалию допустили в совет, однако неофициально. Её заявление не прошло всех нужных этапов рассмотрения. Григорий пребывал в упадочном состоянии, внутреннее противоречие пожирало его. Сильные связи, огромная любовь начинали его тяготить. Но больнее была лишь мысль:

«Почему я забочусь о них, защищаю, а они не понимают и идут наперекор? Разве мне одному важно оставить общество в единстве? Как мне победить, оставшись членом семьи?».

Григорий склонил голову, сидя в полутьме на своей постели. Сердце его трепыхалось и измывалось от сомнений, коими было лишено сердце Шарлотты. Никогда прежде она так не пылала от уверенности. Пока Григорий угасал от борьбы с самим собой, Лотти вздымалась к своему зениту.

IV

«Порядок не есть начало и не есть конец. Он суть своей лишь промежуток между хаосом необузданным. Хаос же — источник всего, не будь его, не чего было бы приводить в гармонию. А изначальная и вечная гармония лишена смысла, ибо нет никакого движения в недвижимом сущем».

Ваппор продолжал мчать по безлюдным землям в глубокой ночи. Все пассажиры дремали под свист ветра, создаваемый поездом, а легкая тряска лишь сильнее убаюкивала их. Только Нейт не спал. Он впервые решился прочитать Откровение человеческое. Этот философско-религиозный текст был главным источников учения Единства, написанным 225 лет назад самим пророком. Оно охватывало практически все сферы общества, не было ни одной проблемы, которая не описывалась бы в этом объемном произведении. Особенное место занимала этика, и в целом труд был сосредоточен на человеке, его внутренних стенаниях и потенциале души. Нейт читал его с необычайным увлечением, замечая, как сильно его мировоззрение роднится с мыслями пророка. Откровение было испещрено комментариями автора, который подчас были совершенно не связаны с ходом повествования. Сам Григорий определял их как «порывы», что не стоит расценивать как истину и следовать им. И на один их таких «порывом» наткнулся Нейт:

«Всякий раз, как обращаю взгляд на небо, я вижу причину мира. Словно инстинктивно, я ощущаю присутствие иного, определяющего меня, но не властного полноценно, — читал, чуть покачиваясь от движения поезда. — Но я не смею назвать его Богом, ибо его я чувствую ясно и зримо, а это чувство смутно и мимолетно. В такие моменты становится страшно, словно приоткрывается шторка за моим бытием, а за ней истошный и при этом еле слышимый крик… «всё обман». Ты ведь это тоже ощущаешь, Нейт?»

Громкий гудок раздался неожиданно, за ним последовал солнечный всплеск, что слепил куда сильнее, чем в Артее. Это был сигнал к остановке. Нейт проснулся от резкого звука, вскочил с сиденья и выронил планшет. И тут же головная боль поразила его. Точечный удар был коротким, но бодрящим.

«Я что заснул, но когда?.. Я же читал», — он обратился к планшету, но там книга была закончена на главе с порядком и не было никаких «порывов».

Ваппор прибыл в Нортград — центр науки и источников пара Земли. Все новостные экраны на вокзале продолжали крутить сюжет с терактом, украшая его