Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах - Спицын Евгений Юрьевич

На первую сессию СМИД, которая состоялась в Лондоне в сентябре-октябре 1945 г., советская делегация в составе её главы наркома иностранных дел СССР В.М. Молотова и трёх видных дипломатов — Н.В. Новикова, Ф.Т. Гусева и А.А. Громыко — ехала с определённым оптимизмом, поскольку дух военного сотрудничества трёх союзных держав сугубо формально, но всё же ещё сохранялся. Главным в работе этой сессии СМИД должно было стать согласование текстов мирных договоров со всеми сателлитами поверженной Германии, то есть Италией, Финляндией, Венгрией, Румынией и Болгарией. Однако «атомная дипломатия», взятая на вооружение американской стороной ещё в период Потсдама, и ответный жёсткий курс И.В. Сталина оказали негативное влияние на ход всей этой встречи. С одной стороны, Дж. Бирнс и Э. Бевин единым «англосаксонским» фронтом выступили против всех советских предложений по итальянскому, болгарскому, румынскому и иным вопросам. С другой же стороны, И.В. Сталин, который, отдыхая в Сочи, находился в режиме постоянной переписки с В.М. Молотовым, очень резко и крайне негативно отреагировал на «мягкую» позицию главы советской делегации по процедурным вопросам, шедшую вразрез с рядом Потсдамских соглашений о порядке рассмотрения вопросов, касающихся только членов «большого альянса».[432] Кроме того, рассчитывая на поддержку Москвы, глава французской делегации Ж. Бидо, выполняя указание Ш. де Голля, занял также очень жёсткую позицию по проблеме Рура, Рейна и Саара, обещая в ответ поддержать Москву и согласиться на создание центральной германской администрации.[433] Таким образом, работа совещания зашла в переговорный тупик, и первая сессия СМИД закрылась без подписания какого-либо соглашения.

Правда, как считают ряд историков (Р. Джеффри[434]), уже в октябре и декабре 1945 г., во время личных встреч с американским послом А. Гарриманом в Сочи, а затем с Дж. Бирнсом и Э. Бевиным в Москве, И.В. Сталин смягчил прежний резко негативный настрой, и Московское совещание глав дипломатических ведомств бывших союзных держав «прошло очень конструктивно и стало прорывом» в дискуссиях Москвы и западных держав по вопросам послевоенного устройства. На самом деле И.В. Сталин рассматривал это совещание как реальную возможность вернуться к временам «Большой тройки» эпохи войны и был готов идти на компромисс по целому ряду болезненных вопросов, как, например, болгарскому или румынскому. Однако дальнейшие события развеяли эти радужные иллюзии «кремлёвского старца».

На второй сессии СМИД, которая прошла в Париже в два этапа — в апреле-мае и в июне-июле 1946 г., глава советской делегации предложил создать общегерманское правительство, которое взяло бы на себя ответственность за заключение мирного договора и выполнение всех обязательств по нему. При этом в качестве самой оптимальной переходной меры В.М. Молотов предложил создать в кратчайший срок центральную немецкую администрацию, способную организовать и провести все выборные процедуры. Однако против этой идеи категорически выступили Франция и Англия. Более того, французский министр иностранных дел Ж. Бидо при молчаливом согласии Вашингтона опять потребовал передать французской стороне Рейнскую область, Саарский район и Рурский бассейн, а оставшуюся часть Германии расчленить на несколько небольших земель-государств. Естественно, советская сторона резко выступила против этих планов французского министра и столь же резко этот план отвергнул Э. Бевин, считавший, что огромные ресурсы Рура и Рейнской зоны должны стать основой экономического возрождения всей Западной Европы, а не только одной Франции.

Между тем на той же сессии СМИД советской стороной была сознательно провалена прежде согласованная «сделка Бирнса», которая предусматривала заключение очередного соглашения о разоружении и демилитаризации Германии, о чём госсекретарь Дж. Бирнс сговорился с самим И.В. Сталиным во время пребывания в Москве в декабре 1945 г. Однако в проект подготовленного соглашения, привезённого в Париж, американской стороной был намерено внесён не оговорённый ранее пункт об инспекции промышленных объектов, в том числе в советской оккупационной зоне на территории Саксонии и Тюрингии, где на комбинате «Висмут» производился обогащённый уран. В результате жарких подковёрных схваток и дипломатических манёвров Парижская сессия СМИД завершилась не только громким провалом, но и совместным заявлением глав британской и американской делегаций об их желании объединить две зоны оккупации и создать на территории Западной Германии Бизонию. Естественно, этот вызывающий демарш Лондона и Вашингтона стал прямым нарушением всех Потсдамских соглашений, о чём тут же заявили не только Москва, но и главком французских оккупационных войск генерал Мари-Пьер Кёниг. Однако реальных рычагов для противодействия «союзникам» И.В. Сталин так и не нашёл, а новый глава французского правительства Ж. Бидо, освободившись от опеки непримиримого Ш. де Голля, уже ушедшего в отставку, дал задний ход и пошёл на сделку с американцами.[435]

Кстати, как отмечают ряд историков (Ю.В. Галактионов[436]), довольно примечательным является тот факт, что в промежуток между этой и последующей сессиями СМИД прозвучали несколько знаковых речей, окончательно определивших всю политику западных держав в отношении Германии. Во-первых, это уже упомянутая Фултонская речь Уинстона Черчилля, в которой он прямо заявил, что «западные демократии» не для того боролись с одним видом тоталитаризма (немецким), чтобы дать свободу действий другому (советскому), а также два его новых выступления в ноябре 1946 г., где бывший британский премьер призвал французов «заключить мир с немцами» и, вспомнив давний лозунг, вновь огласил идею создания Соединённых Штатов Европы и включения в состав СШЕ всей территории Германии. Во-вторых, это речь американского госсекретаря Джеймса Френсиса Бирнса, произнесённая им в сентябре 1946 г. в Штутгарте перед офицерами американских оккупационных войск и министрами ряда германских земель, которая стала поворотным пунктом всей американской политики в отношении Германии. Именно здесь, охарактеризовав политику Москвы как «экспансионистскую», а границы Польши как «временные», он особо подчеркнул, что американские войска останутся на территории Германии до тех пор, пока её не покинет «последний солдат» других оккупационных армий, прежде всего советской. А раз так, то отныне суть военного присутствия на территории Германии должна быть решительно изменена: на смену сугубо «контрольной» должна прийти «защитная» власть, а «мягкая» репарационная политика должна удержать немцев от рецидивов национал-социализма и реваншизма. Наконец, в-третьих, в октябре 1946 г. министр иностранных дел Великобритании Эрнест Бевин, выступая в Палате общин, заявил, что «британское правительство находится в почти полном согласии с тем, что сказал американский министр иностранных дел Бирнс в Штутгарте».

На третьей сессии СМИД, которая проходила в Нью-Йорке в ноябре-декабре 1946 г., главным вопросом стало обсуждение текстов мирных договоров с Италией, Венгрией, Болгарией, Румынией и Финляндией. Однако не последнее место в её работе вновь занял германский вопрос, по которому схлестнулись две непримиримые позиции — советская и американская. В.М. Молотов в своей речи «О судьбе Германии и мирного соглашения с ней», которую ряд историков называют «шедевром советского дипломатического искусства», проявив «отеческую заботу» о Германии, активно выступил за сохранение её территориальной целостности и суверенитета. А его визави госсекретарь Дж. Бирнс предложил созвать в середине ноября 1946 г. очередную конференцию «союзных держав» и подписать на ней мирный договор с Германией, но без формирования центрального германского правительства и вывода оккупационных войск с немецкой территории. Понятно, что оба эти предложения не устроили Москву и Вашингтон и были сразу похоронены. Вместе с тем именно на этой сессии СМИД, во-первых, были наконец-то согласованы все тексты мирных договоров со всеми сателлитами Германии и, во-вторых, в начале декабря 1946 г. подписано англо-американское соглашение о создании Бизонии, которое де-факто вступило силу с января 1947 г., что стало отправной точкой реального расчленения Германии и отделения западных оккупационных зон от советской зоны.