И придет новый день - Ула Сенкович

Следующим заметным прорывом в высшие материи стало изобретение новых музыкальных инструментов. Каюсь, промолчать я не смогла. Тедир притащил из города какие-то бандуры, которые он называл китанами и парочку барабанов. Янун был сразу же изолирован в конюшню, потому что поднятым грохотом не только доводил меня до нервного срыва, но что гораздо хуже — распугивал заказчиц. Там ему, ясное дело, скоро наскучило, и он переключился на струнные инструменты. Брат все еще расписывал мою спальню и в проделках младшенького не участвовал, так что у нас пока стояла относительная тишина. Струны из жил слишком легко рвались в нетерпеливых ручках юного Паганини. Но Янун не впадал в отчаяние, свято верил в свои силы и мечтал доказать братцу, что музыка намного круче, чем какая-то там мазня.

Тедир привел к нам своего приятеля из магической школы, не знаю насколько способного в магии, зато обладающего неплохим голосом и несомненным талантом в сочинительстве. С этого момента наши посиделки превратились в стопроцентно культурное мероприятие с музыкой, пением и танцами. Последнее уже усилиями Айдена. Выяснив, что я не умею танцевать, он без лишних слов прислал на дом учителя танцев, оплатив занятия на полгода вперед. Зачем ему это было нужно, я не знаю, сам он никогда не танцевал, но теперь у нас в доме открылся еще и танцевальный класс. Ушлые малолетки вступили в сговор с алчным Олом и продали право на участие в занятиях нескольким девицам по соседству. Партнеров мужского пола в доме слонялось достаточно, теперь еще и девушек прибавилось. Если честно, я и половины наших гостей не знала по именам.

За время моего пребывания в мире Ланет я повидала много музыкальных инструментов. Некоторые были похожи на цимбалы или домры. Были также вертикальные инструменты, очень напоминающие по внешнему виду арфы, но не берусь судить, отличались ли они от наших чем-нибудь. Никогда не была специалистом в данном вопросе. Местную арфу называли велеариа, и для игры на ней требовались кошачьи когти, чтобы извлекаемые звуки приобрели громкость и особый тон. Музыканты использовали специальные металлические накладки на ногти.

Китана больше всего напоминала мандолину, правда, не формой, да и играли на ней, положив инструмент на колени. Звуки, извлекаемые из китаны, были мелодичны и мягки. Но все это инструментальное богатство не могло сравниться по звучанию с привычной мне гитарой. О чем я как-то раз за столом и заявила. Разговор тут же переключился на качество струн. Форма и размер инструмента никого не интересовали. Все знали, что я приехала из свободных земель, мало ли на чем там играют в дремучих лесах. Но мое заявление, что струны из кишечника животных — это варварство и прошлый век, ясное дело не могло быть оставлено без внимания. Я помнила только, что струны должны быть крученые. "Да не знаю я из чего. Сами думайте."

Так бы все и заглохло. Но меня уел малолетний Янун, который жаждал взять реванш над семейным живописцем и верил, что только новое и неизведанное может заменить долгий труд и мастерство. Он таскался за мной следом и зудел, пока я не позвала Ола и не упросила его заглянуть вместе со мной в Википедию, чтобы выяснить из чего эти самые струны делаются у нас. Как потом выяснилось, это была большая стратегическая ошибка с моей стороны.

Янун первый раз в жизни увидел двадцатисемидюймовый монитор на стене, потрясенно умолк и исчез из комнаты, оставив меня изучать информацию о струнных инструментах средневековья. Когда он возник у меня за спиной со своим братом, я не заметила, но эти два паршивца отличались, к сожалению, фотографической памятью. С невинным видом расспросили меня, что это за крючечки и закорючечки на волшебной книге. Я неосторожно рассказала, что это такие руны для написания слов, только более простые и удобные в применении, и совсем упустила из вида, что мальчишки уже умели пользоваться арабскими цифрами, да и неплохо соображали вообще. К тому же у меня на столе всегда валялось пару листов, исписанных моей рукой. Понятно, что мне было удобнее пользоваться привычным алфавитом, а не заморачиваться местной грамматикой.

Руны не были буквами в нашем привычном понимании этого слова. Им больше подходило понятие иероглифа. Некоторые обозначали только одно слово или понятие. Например, "дерево" или "зима". Некоторые руны усложнялись добавлением эмоционального переживания, тогда можно было получить "кривое дерево" или "мягкая зима". А некоторые были так сложны и трудно читаемы, что неверное толкование могло начисто исказить смысл всего текста. Поэтому в народе и предпочитали слушать сказителей и передавать содержание послания устно.

Братья подошли к новой информации творчески. Они не стали распространяться об увиденном и, не долго думая, провернули сразу два дела. Нисон восстановил по памяти чертежи гитары в двух проекциях, понятное дело, что без пояснительных надписей, зато с детальными рисунками отдельных частей инструмента в разобранном виде, и запродал за пару золотых Тэдиру. Тот, спасаясь от непрерывного нытья Януна, обещал такой инструмент изготовить. Младший брат так обрадовался, что Нисон снова в деле, что слонялся за кузеном следом, пока тот не привел в дом мастера с заготовками для нового музыкального чуда. У меня между делом спросили, какого размера эта таинственная "китара" должна быть, я померила братьев и заверила, что Януну по плечо в самый раз будет. А за ужином как бы между прочим сообщила информацию о крученных струнах из металла или металла и шелка. То, что у нас тоже использовали кишки животных для струн, я решила не афишировать. Обойдутся. У них такая технология уже есть. Пусть лучше нашему прогрессу поудивляются.

В возможность изготовить гитару в местных реалиях я не верила, потому что мне казалось, что в этом должен быть скрыт какой-нибудь запутанный секрет. Но сменилось всего две луны, и мне продемонстрировали восхитительную "китару", называть новый инструмент гитарой все упорно отказывались, так что я в конце концов махнула на них рукой. Китара была по размеру такой же как наш инструмент, имела шесть струн и восхитительный резной гриф в виде дракона, вцепившегося зубами в деку и держащего в когтях натянутые струны. Признаю, я была потрясена достигнутым эффектом. На что только бывают способны ленивые юнцы и влюбленные мужчины!

Дерево корпуса, покрытое темным лаком, отливало при свете свечей красным, а звучание инструмента было просто изумительным. Мастера, сделавшего инструмент, тут же прозвали китаром, а исполнителя — китаристом. Мне оставалось только наслаждаться музыкой и тихо посмеиваться. Новый инструмент размножился по столице со скоростью пожара при хорошем ветре. Думаю, за нашим домом и всем, что в нем происходит, уже давно и пристально наблюдали.