Осколки безумия - Ульяна Соболева

Ник снова приоткрыл веки и посмотрел на судью, в его горле что-то заклокотало, но он не смог произнести ни слова, только кивнул.

— Если вам есть что сказать в свое оправдание вы можете сделать это сейчас. Прошу заметить, что приговоренный признал свою вину и даже не пытался ее отрицать. Говорите, Мокану. Это будет ваше последнее слово.

Стихли все звуки, присутствующие жадно вслушивались в тишину раздираемые нездоровым любопытством и желанием быть первыми и последними, кто услышит последнее слово легендарного вампира и мятежника, заслужившего высшую меру наказания по законам бессмертных. Несмотря на весь ужас преступлений, на то что даже самые равнодушные содрогнулись от совершенного предательства и беззакония, князь вызывал невольное уважение. Хотя бы тем, насколько стойко выносил последние часы своей уже не вечной жизни. Когда все решили, что у приговоренного не осталось сил на последнее слово, послышался хриплый шепот:

— Ты…свободна…

Николас закрыл глаза. Кто-то записывал его слова, кто-то подошел поближе, чтобы понять, но заключенный уже не смотрел на них, он истекал кровью от ран нанесенных острыми крючьями, на которых болталось его измучанное пытками тело.

Палач в черных одеяниях подошел к князю и ввел ему в шею первую дозу смертельного яда. Николас вздрогнул, но он даже не застонал. Выждали положенные десять минут и Палач подошел для того чтобы ввести вторую инъекцию. Когда игла проколола вздувшуюся плоть, приговоренный распахнул глаза, горящие дьявольским безумным огнем и хрипло закричал:

— Где ты, Марианна? Где ты? Ты свободна…слышишь? Теперь ты свободна! Проклятье!

Он дергался на цепях, содрогаясь от боли, кусая пересохшие губы. В этот момент распахнулись девери, и в залу вошел король Братства. Его длинный плащ развивался от каждого шага.

— Остановите казнь. У меня есть доказательства невиновности приговоренного! И свидетель, чьи показания Верховный Суд обязан выслушать и даже увидеть.

Судья с яростью посмотрел на короля, потом выхватил бумагу из его рук. Быстро пробежал глазами по документу и посмотрел на Влада:

— Это не может быть доказательством. На такое идут добровольно и понимают последствия.

Влад протянул еще одну бумагу:

— Здесь описание действия «красной пыли». Осужденный впал в зависимость и не мог отвечать за свои поступки, в том числе согласие или не согласие. И вот это посмотрите. Запись скрытых камер в здании, которое взяли мятежники.

Судья сверлил взглядом короля и его ноздри раздувались от едва скрываемого раздражения.

— Еще вчера вы сами подписали приговор, — процедил он сквозь зубы.

— Еще вчера я не имел этих доказательств.

Судья приблизился к Владу и тихо прошипел:

— Вчера вы не хотели их иметь, сегодня ваше мнение изменилось, мне кажется мы с вами обо всем договорились. Не забывайте — ваше дело еще не закрыто. Тем более ребенок не может быть свидетелем.

— Это не просто ребенок — это Чанкр и наследник королевского престола и еще — я никогда и ничего не забываю, господин Судья, надеюсь и ваша память не столь короткая — это вполне могло сойти за угрозу.

Верховный Судья ранее состоял в клане Черных Львов и был избран нейтралами на столь важную должность после кровавого боя с демонами триста лет назад. Он лично знал Самуила Мокану старшего, который рекомендовал Судью на должность, а так же наградил титулом и крупной суммой денег.

— Рассмотрите документы и выслушайте свидетеля, а до выяснения я требую накормить приговоренного и предоставить ему условия заключенного на предварительном следствии. Таков ваш закон, соблюдайте его, пожалуйста. Мой личный секретарь фиксирует все, что происходит в этом здании. Не думаю, что вам хочется недоразумений в этом вопросе. Так же требую допустить к моему брату нашего личного врача. Разрешение приложено в конверте с печатью Нейтралитета.

Через минуту был объявлен длительный перерыв. Разочарованные присутствующие разошлись в комнату ожидания, Судья удалился вместе с королем в кабинет Совета.

Когда Влад проходил мимо Николаса, как раз в тот момент Мокану снимали с позорного столба, то едва заметно содрогнулся и побледнел — жалкое подобие былого величия и хладнокровия, скорее кусок обожжённого мяса, покрытого волдырями. Где-то глубоко внутри ковырнуло сочувствие и сожаление. Остатки братской любви занозами впились в покрытое льдом сердце. И угрызения совести — не брат спас брата, а сын спас отца. Ревность лишает благоразумия и уважения, затмевает разум. Хоть в чем-то но они с Николасом все же похожи.

Влад решительно сложил вчетверо приказ о помиловании и спрятал в нагрудный карман.

Все, он добился этого, выдрал с мясом после многочасовых вопросов, просмотра записи и после того как Самуил «показал» Верховному Судье ровно столько, чтобы у того не осталось сомнений. Они вышли из кабинета спустя несколько часов. Опустошенные. Обессиленные. Влад попытался обнять мальчика, но тот гордо повел плечами.

— Пусть меня отвезут домой. Я устал и я голоден.

Нет, Влад не гордился собой, это не его заслуга. Только есть одна проблема — Ник в плохом состоянии и он все еще под действием гипноза. Одна надежда, что Фэй с этим справится. Если нет, да поможет им…Он сам уже не знал, кто сможет помочь. Если Ник откажется идти к Асмодею — Марианна погибнет. Влад равнодушно посмотрел на охранника отпирающего автоматические двери.

Переступил порог и, сжав челюсти, закрыл за собой дверь. Николас сидел на стуле в неестественной позе, видимо раны причиняли невыносимую боль, все тело покрыто марлевыми повязками, но регенерация клеток запущена. Рядом со стулом не менее десяти пустых пакетов. Николас посмотрел на брата и усмехнулся, только глаза остались пустыми, безжизненными:

— Я удостоен великой чести. Меня достали с того света, — произнес как обвинение.

Голос звучал хрипло и глухо, дыхание вырывалось все еще со свистом. Влад посмотрел на Фэй и та едва кивнула. Значит, гипноз все еще действует. Остается надеяться, что им удастся пробить эту броню и вернуть эмоции. Пустить в ход самую тяжелую артиллерию. Хотя никто и ни в чем не был уверен с Николасом Мокану. Никто его не знал. Никто кроме Марианны, а ее рядом нет.

— Я не пойду ни на какие сделки, я не стану валятся у вас в ногах благодарить и вымаливать прощение. Вы напрасно не дали мне уйти.