Осколки безумия - Ульяна Соболева

— Еще немножко, — закричала я в никуда, подняв голову к видеокамерам, — еще секундочку.

В проеме двери появился охранник, с каменным выражением лица. Он вежливо попросил меня покинуть помещение. Стиснув челюсти, вытирая слезы, я выпрямилась и пошла за ним. Обернулась и вдруг увидела, что Ник смотрит мне вслед, не моргая, бросилась обратно, царапая ногтями автоматически задвигающуюся дверь.

— Дайте мне еще минутку, секундочку. Пожалуйста. Секундочку.

Я колотила в дверь, разбивая костяшки пальцев, ломая ногти. Охранник стоял сзади как каменное изваяние. Видно у него было указание не прикасаться ко мне. Я зашлась в истерике. Меня трясло словно в лихорадке, я кричала и цеплялась за проклятую дверь, в жалких попытках открыть.

Ник посмотрел на меня. Я видела его глаза…В них не было льда. Он прощался со мной…В его глазах не было равнодушия. Пусть меня пустят обратно…Я хочу сказать ему еще хоть слово. Один раз. Немножко. Господи. Еще один раз. Чьи-то руки крепко сжали меня, и я услышала голос отца.

— Тссс, тихо моя хорошая. Тихо, моя девочка. Давай я вынесу тебя отсюда. Вот так.

Он поднял меня за руки, а я вырывалась, пытаясь дотянуться до проклятой двери. Отец сильнее прижал меня к себе. Через несколько минут он вынес меня на улицу. Дождь все еще лил, холодный ветер пробирал до костей. Я уже не плакала, я спрятала лицо на плече Влада и вздрагивала.

— Они не могут вот так с ним, папа…Он голодает…они изуродовали его. Ты не представляешь, в каком он состоянии, — мой голос срывался, превращался в тихий шелест.

— Я знаю на что способна инквизиция Нейтралов, — тихо проговорил отец, закрывая меня от дождя, понес к машине.

— Не уезжай отсюда, подожди, — попросила я. Все еще тяжело дыша, судорожно стискивая пальцы, — мы должны что-то сделать, папа. Мы должны, понимаешь. Я не верю, что он виноват настолько, не верю. Кто-то выпустил меня оттуда, кто-то положил ящик крови в мою машину. Кроме него никто не мог. Папа, они казнят его…понимаешь? Они его убьют.

Я повернулась к отцу и наткнулась на тяжелый взгляд, пронзающий насквозь.

— Казнят, Марианна. Я ничего не могу сделать. Все что ты говоришь, уже не имеет никакого значения.

— Имеет. Все имеет. Ты — король. Ты все можешь. Тебя послушают. Ты должен…папа…должен.

Я вцепилась в воротник его рубашки, задыхаясь, захлёбываясь отчаяньем.

— Не послушают. Я ничего больше не могу, Маняша.

— Попытайся! — Взмолилась я, — просто попытайся!

— Я пытался!

— Ты лжешь! — закричала я и ударила его по груди, — ты лжешь! Если бы ты хотел ты бы вытащил его! Знаешь? И не надо! Я сама…я буду отстаивать его права. Никто не смеет казнить князя без суда и следствия.

Отец смотрел на меня, и скорбная складка пролегла у него на лбу:

— Скажи, когда ты перестанешь его любить? Как еще он должен унизить и растоптать тебя, чтобы ты наконец-то раскрыла глаза? Ты вернулась от него, из того проклятого дома…в крови и в грязи, с кровоподтеками на теле, с изодранным в клочья сердцем! Неужели у тебя еще есть силы защищать его?

Я дышала все тяжелее, едва сдерживая вопль, рвущийся из груди:

— Это мой муж…мой выбор. Даже если он убьет меня, я вернусь с того света и буду закрывать его собой. И вам меня не остановить и не понять. И не надо понимать. Помоги мне или я сама устрою мятеж.

Отец попытался привлечь меня к себе, но я оттолкнула его.

— Ничего не поможет, милая моя…ничего. Не рви себе сердце. Отпусти его. Он уже давно ушел от нас всех. Отпусти и тебе станет легче.

— Никогда не отпущу, — крикнула я, и из глаз снова потекли слезы, — не отпущу его. Он мой. Я принадлежу ему. Не отпущу пока дышу, и бьется мое сердце. Не поможешь — я сама…я справлюсь сама.

— Не справишься, ни сама, ни со мной. Никто его не спасет. Никто не оправдает. Все кончено.

— Должен быть суд.

— Уже был. Закрытый. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит.

Я долго смотрела на отца, чувствуя, как все холодеет внутри, как умирает последняя надежда. А потом тихо спросила:

— Кто имеет влияние в Верховном Суде, если не сам король?

Влад нажал на педаль газа и медленно поехал.

— Не вампиры. Возможно демоны и то не все. Только Верховные. А так же Ангелы. Мы более низшая раса. Я уже думал об этом. Марианна, я впервые ничего не могу изменить.

Я откинулась на спинку сидения и обхватила плечи руками. Перед глазами стояло лицо Ника, изуродованное, окровавленное и его последний взгляд. И вдруг я поняла, что у меня есть шанс…один маленький шанс. Если Верховные демоны имеют подобную власть. Я пойду к такому демону. Самуил мне поможет с ним связаться. Асмодею нужны новые души. Пусть возьмет мою. Меня. В обмен на жизнь моего мужа и пусть вернут ему чувства.

Я не дам ему умереть. Какой ценой? Любой. Мне уже все равно. Если нужно ценой моей собственной жизни.

26 ГЛАВА

Усталость и горе так меня придавили, что я забыла думать о своём достоинстве.

Принятие решения иногда дает нам силы бороться с отчаянием. Это больше чем надежда, это вера в то, что ты еще можешь все изменить сама. Я верила, я бы не вынесла, если бы эту веру у меня кто-то отнял. Я верила, что смогу его спасти. Это не могло быть концом. Мы слишком много пережили вместе. Все стерлось, отошло на второй план. Все перестало быть значимым и важным. Уже ничего не имело значения. Потому что в своей войне я осталась одна. Раньше у меня была поддержка семьи, а сейчас даже ее не было. Да и семьи уже нет. Это не семья, это жалкие крохи, это судорожное цепляние за поломанную цепь в которой уже и так не достает большинства звеньев. Я думала о том, что станет с нами, если Ник…боже…я не хочу об этом думать, я не хочу говорить это вслух, но мы все не сможем с этим жить дальше. И они не смогут, они, приговорившие его и опустившие руки. Все до единого, отрекшиеся от него как от прокаженного. Я стучала в закрытые двери, я видела их пустые глаза и сожаление, везде сожаление как будто ЕГО уже нет, и они приносят мне свои соболезнования. Влад, Крис, Мстислав, Фэй и даже Габриэль. Словно никто из них не понимает, что я не смирюсь, я больше не та маленькая и покорная девочка, принимавшая удары судьбы как должное. Да и трудно оставаться такой, когда рядом с тобой настолько сильный мужчина. Мой мужчина. Когда-то он держал меня на вытянутых руках под палящими лучами солнца, сгорая заживо. Когда-то он искал меня, подыхая от голода, и объявив войну демонам пошел в самое пекло. Да жестокий и властный. Но он мог быть и нежным, он мог быть таким, каким никто и никогда не знал его кроме меня. И он любил меня. Как умел. Теперь моя очередь бороться за него. И я буду. До последнего вздоха. Без боя они его не получат.