Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля - Дмитрий Николаевич Петров

— Да, — согласилась Марина. — Но у женщины все равно тело сильнее рассудка. Это — природа. С этим ничего не поделаешь. Наверное, ты сейчас скажешь, что не все женщины таковы. Есть холодные и рассудочные женщины.

Конечно, есть. Но я им все равно не завидую. Мне это кажется противоестественным.

Пусть со мной случилось то, что случилось, и я пришла к тому, к чему пришла. Пусть мне жалко себя. Но я все же не изменила себе, как женщине. Я осталась ею, а не превратилась в высушенную одинокую даму, каких много вокруг.

— Но как же ты стала проституткой? — спросил я. — Пока что я не вижу прямой связи между супружескими играми, пусть даже жесткими, и проституцией.

— Связь непосредственная, — ответила Марина. — Когда Кирилл ушел от нас и я вновь получила возможность лечь в постель к мужу, он обнял меня и сказал: «Мне показалось, что ты понравилась Кириллу». Голос его при этом не оставлял сомнений в том, что он имеет в виду. Я поняла это и испугалась. Поэтому я ничего не ответила.

«Он перед уходом попросил меня сказать тебе, что очень хотел бы с тобой познакомиться поближе, — сказал Павлик. — Он будет ждать тебя завтра у себя в офисе. Он будет там один. Я расскажу тебе, как туда проехать».

Я задрожала и только спросила мужа. Это был как бы мой последний вопль, взывавший к нему: «А ты подумал, Павлик? Ты действительно этого хочешь? Чтобы я навестила этого Кирилла?»

«Да, — сказал он твердо. — Я хочу этого, и ты это сделаешь. Завтра же».

— Вот, собственно, и вся история, — сказала Марина. — Ты доволен, тебе было интересно?

Я докуривал третью сигарету, которую прикурил непосредственно от второй. История меня потрясла. Никогда не слышал ничего подобного, никогда передо мной не выплескивались такие признания.

— На самом деле я обманулась, — сказала еще Марина. — Вернее, я обманывала сама себя. Вовсе мне не удалось привязать к себе мужа таким способом. Это было чисто временное явление. Просто он увидел, что из меня можно сделать игрушку, и сделал ее. А я по слабости и от отчаяния, пошла на это.

Муж только хотел поиграть, он с самого начала не относился ко мне серьезно. Следовало бы мне это понять раньше и не тешить себя иллюзиями.

— И чем закончилось дело? — поинтересовался я.

— Все дальше было очень просто, — сказала Марина. — Я навестила Кирилла, потом еще одного его приятеля, потом — еще одного… И все завертелось. Из меня сделали обычную проститутку. Постепенно я втянулась в это, как бы потеряла себя.

Когда женщину трахают от пяти до десяти человек в день и обращаются зачастую как со скотиной, она меняется внутренне. Теперь я уже не тот человек, что была раньше. Поэтому довольно тупо перенесла сообщение о том, что Павлик со мной развелся. Да и как мне было бурно реагировать? Я узнала об этом от него самого утром, когда вернулась из одного места, где в одиночку обслуживала четырех азербайджанцев с рынка. Я еле могла стоять на ногах и плохо соображала. Павлик сказал мне, что подал на развод и вышвырнул мои вещи на лестницу. Что же мне было, упираться в таком состоянии?

— И где ты теперь живешь?

— Мы снимаем квартирку с подругой, — ответила Марина. — Вот, с Рашидой… Кстати, они уже, наверное, сейчас выйдут. Ты не будешь жалеть потом, что не воспользовался мной по прямому назначению?

— Нет, — сказал я. — Все равно платить Шмелеву. Это он меня угощает. Так что не жалко. Можешь одеваться.

Можно было разрешить ей одеться и раньше, просто я как-то не сообразил. Когда Шмелев и его Рашида вышли к нам в комнату, Марина уже торопливо натягивала на себя одежду, которую принесла из предбанника, где женщины раздевались.

Мне больше не захотелось общаться со Шмелевым. Не знаю даже, почему. Наверное, тут было дело в том, что прежде он был для меня загадочной личностью, и мне было интересно разговаривать с ним, смотреть на него. Все же незаурядный человек.

Теперь же после этой вульгарной оргии мне стало неинтересно с ним. Он превратился для меня в обычного сластолюбца, эгоиста, короче говоря, — примитивного человека. Я подумал о том, что таких знакомых у меня и без него очень много. Театры страны переполнены такого рода «эпикурейцами»…

Единственное, за что я мог быть ему благодарен, так это за то, что я отвлекся от тяжелых и печальных мыслей. Да еще таким симпатичным способом — слушая увлекательную историю о вещах, которые прежде казались мне невероятными и происходящими только где-то за океаном…

Способ не обсуждать ничего и быстро удалиться у меня есть. Это испытанный и годами «обкатанный» способ. Я всегда на него полагаюсь в таких случаях, и ни разу он меня не подводил.

Поэтому, стоило Шмелеву перешагнуть порог комнаты, приятно улыбаясь и отдуваясь, как я тотчас же притворился пьяным. Совсем пьяным. Я булькал ртом нечто невразумительное, мотал головой и поводил бессмысленными глазами. Еще бы — на уроках актерского мастерства в институте я был главным специалистом по изображению пьяных…

Шмелев поверил. И повел себя именно так, как и большинство людей в такой ситуации. Он утратил ко мне интерес и захотел сделать как-нибудь так, чтобы я исчез с глаз долой.

Поэтому его весьма устроило, когда я, пошатываясь, встал и с глупой улыбкой сообщил, что мне пора домой и «пойду-ка я пройдусь»…

Он только вяло и еле слышно сказал мне:

— Тебя проводить? — но при этом явно не настаивал. А я, в свою очередь, сделал вид, что не расслышал. Сунул руку в его ладонь и пробормотал, что «созвонимся»…

Вероятно, Марина была единственным человеком, кто понял, что я притворяюсь. Она мельком посмотрела на меня с удивлением в глазах, но, похоже, ее уже приучили молчать. Так что она ничего не сказала, а так и осталась сидеть, уже одетая, на лавке, дожидаясь, пока Шмелев попрощается с ее подругой.

«Свинство, конечно, с моей стороны, — подумал я, выбираясь по скользким ступенькам на свежий воздух. — Надо будет потом ему позвонить и поблагодарить за все. Человек старался, пригласил меня, за все заплатил, а я даже спасибо не сказал. Надо будет исправиться».

Было уже около семи часов вечера, и начинало смеркаться. Боже, никак не могу привыкнуть к вечной темноте на петербургских улицах. Приезжие все время восхищаются белыми ночами… Конечно, есть такое природное явление. Но ведь все остальное время мы живем в кромешной темноте. Я успел