Секреты прошлого - Кэти Келли

Все чаще Фей преследовала мысль, что она больше никогда не увидит любимую дочь. От этого ей было так паршиво, что хотелось выть. Она держалась из последних сил.

Когда Джози позвонила узнать о ходе поисков, Фей едва не заплакала.

— Полагаю, тебе она тоже не звонила? — спросила она у матери с затаенной надеждой.

— Нет, — ответила та. — Думаю, Эмбер чувствует себя виноватой, поэтому и не звонит. А мне особенно! Знает, как я умею полоскать мозги.

— Не смей ругать ее, если она позвонит! — воскликнула Фей. Резкая отповедь Джози могла спугнуть девочку.

— Послушай, Фей, — негромко, но очень жестко сказала Джози, — Эмбер здорово провинилась перед тобой, и она заслуживает ментальной порки. Так что я отругаю ее, хочешь ты того или нет. Я знаю, что ей всего восемнадцать, что в крови бурлят гормоны, а в сердце поет любовь, но все это не дает Эмбер права идти по головам своих близких. Она виновата перед тобой, но и ты, моя милая, виновата перед своей дочерью. Ты лгала ей!

Фей жалобно пискнула и закрыла рот рукой.

— Ты состряпала прекрасную сказку о принце на белом коне и принцессе, которая хранит верность покойному герою. Но это всего лишь легенда, которая скрывает гадкую правду. В бегстве Эмбер есть и твоя вина, Фей. Но и это не дает твоей дочери права вести себя эгоистично. Ты вкладывала в нее душу, терпела лишения, выбивалась из сил, чтобы обеспечить, и чем она отплатила тебе? Я люблю Эмбер, Бог свидетель, но она заслуживает хорошей выволочки.

— Ох, мама…

— Я уже черт-те сколько мама, но это ничего не меняет. Если в ближайшие три дня ты не найдешь следа Эмбер, а Грейс здесь не накопает полезной информации, тебе лучше вернуться домой. Твоя дочь уже взрослая, она выживет и без твоей опеки. — Джози вздохнула. — В ее венах течет твоя кровь, Фей, а искусство выживания у нашей породы в крови. Побольше веры в свою девочку!

— Ты действительно считаешь, что она выпутается? — Фей беззвучно заплакала, так чтобы мать не слышала.

— Конечно, она сейчас захвачена подростковыми эмоциями, страстью к этому музыканту, но она точно не дура, — с гордостью сказала Джози. — Она так похожа на тебя, дочка, а это комплимент, можешь мне поверить. Плоды твоего воспитания еще проявятся.

— Хотелось бы верить, что они проявятся в самом лучшем своем варианте.

Джози была права: какой смысл обшаривать каждый захолустный отель Нью-Йорка, если Эмбер давно могла покинуть город? Она может оказаться где угодно, в любой точке страны, и в этом случае терпеливые поиски Фей обречены на неудачу. А если малышка позвонит домой? Что она почувствует, когда ей ответит автоответчик?

Какое-то внутреннее чутье Фей подсказывало: дочь позвонит домой. Обязательно позвонит.

В модных журналах сплошное надувательство, думала Эмбер полтора часа спустя. Статьи о том, что в магазинах Лос-Анджелеса полно красивой одежды и винтажных вещей, оказались враньем. Здесь не было платьев от Диора и Шанель, которые Эмбер мечтала увидеть. Бутики были забиты той же ерундой, что и в Ирландии, какими-то бесформенными тряпками, подростковыми майками и джинсами крохотного размера. Джинсы у Эмбер уже были. К тому же в Лос-Анджелесе все, от мала до велика, носили джинсы. Их носили с простыми кедами или дорогими шпильками от Маноло Бланик, бриллиантами от Шопарда и дорогими клатчами из крокодильей кожи. Бриллиантов у Эмбер не было, но таскать джинсы, как все, она не желала. Эмбер хотела купить платье.

Наконец ей повезло: в крохотном комиссионном магазинчике на Мелроз, так плотно завешанном одеждой, что тяжело было даже дышать, а не только двигаться, Эмбер нашла то, что искала. Это было платье в стиле тридцатых, похожее на скромную ночную рубашку, из зеленого шелкового атласа, с тоненькими лямочками и кружевом по низу. Оно сидело на Эмбер так, словно было сшито именно на нее, облегало в нужных местах, подчеркивало кремовый оттенок кожи и шелк волос. Короче, платье было потрясающим и, что не менее важно, стоило всего шестьдесят долларов. На оставшиеся деньги Эмбер приобрела вязаную тонкую шаль с окантовкой, которую можно было набрасывать на плечи, и блеск для губ с искрящимися частицами. Теперь она соответствовала Городу ангелов на все сто.

Карл сидел на огромной кровати и перебирал струны гитары, когда Эмбер вышла из ванной в новом наряде. Ее глаза сверкали.

— Ух, какая ты! — восхитился Карл. — Иди сюда.

Словно и не было никакой натянутости, которая висела между ними последние дни. Карл начал целовать Эмбер, и она тотчас забыла об ужине, который им предстоял. Карл развел лямки зеленого платья в стороны, и они скользнули по плечам, а затем и все платье поползло вниз и оказалось на полу.

— Ты прекрасна, моя муза, — выдохнул Карл. — Без тебя я бы не справился.

Это были как раз те слова, которые Эмбер жаждала слышать. Они занялись любовью, и Карл был нежным и страстным, как в первый раз. Жизнь снова расцветилась яркими красками.

Они немного задержались, и по лестнице отеля бежали бегом, но водитель лимузина даже глазом не моргнул.

— Где вас черти носили? — сварливо спросил Кенни Ти. Он и ребята уже добрых десять минут сидели на заднем сиденье и ждали своего лидера. Парням не терпелось оказаться на шикарном приеме.

— Нигде, — ответил Карл и коротко взглянул на Эмбер. Его губы расплылись в ленивой ухмылке, которая лучше всяких слов говорила, где именно носили черти его и Эмбер.

Сид незаметно подмигнул ей, а она благодарно кивнула в ответ. Эмбер все еще было неловко, что она забрала у друга последние деньги, постеснявшись попросить у собственного парня. На ней было платье, купленное на чужие средства, а Карл даже не спросил, откуда оно взялось. Впрочем, разговор мог привести к ссоре, а Эмбер старательно избегала ссор.

Лос-Анджелес поражал контрастами, особенно в том, что касалось нарядов. Шикарный ресторан, куда прибыли ребята, был не исключением. Половина гостей была одета так, словно приехала перекусить после вручения премии «Оскар», а вторая половина как будто только что сдала смену в магазине, где торгуют бакалеей. При этом и те и другие носили дорогие аксессуары, сверкали жемчугами и стразами на обуви — как женщины, так и мужчины, и все были одинаково загорелыми и подтянутыми.

Однако даже в своем платье из секонд-хэнда Эмбер не чувствовала себя чужеродным элементом. Она знала, что прекрасно выглядит, к тому же идет под руку с самым красивым мужчиной в мире, талантливым Карлом Эвансом. Видимо, продюсер тоже оценил красоту музыканта (по манерам было ясно, что Майкл предпочитает внимание мужского пола), поэтому целый вечер болтал только с Карлом. Они обсуждали имеющийся музыкальный вариант, возможные поправки в аранжировке и будущее сотрудничество с другими авторами. Карл, который терпеть не мог, когда ему пытаются навязать какой-то стиль, а уж тем более не желавший петь чужие песни, почему-то кивал как заведенный. Он был искренне увлечен перспективами, которые рисовал ему продюсер.