Заклинатели - Анастасия Александровна Андрианова

Кайл попятился к стене. Он не ожидал, что ему станет так страшно от просьбы Владыки. Не ожидал, что сердце забьётся так часто, а ладони вспотеют. Убить человека – что в этом сложного? Он не думал, когда сталкивал астронома с башни. Не думал, когда растил магистратских птиц. Да и Ханер временами раздражал его настолько, что он сам представлял, как его утаскивают моуры или разрывают волки Стаи. Но чтобы вот так… сейчас…

Эллекен медленно сжал кулак, и Кайл едва не задохнулся: из его груди будто выкачали воздух. Он хрипло вдохнул и ощутил, как кровь начинает бурлить огнём. Хижина, Эллекен, Ханер, Ленард – всё налилось багровым, горло обожгло душащей яростью. Он шагнул к Ханеру, повинуясь немому приказу хозяина, не в силах его ослушаться. В груди всё полыхало, голова разрывалась от пульсирующего приказа: «Убей, убей». Он видел, как Ханер попытался встать, но Ленард тут же нажал ему на плечи, не давая подняться.

Кайл сомкнул руки на шее Ханера и сдавил изо всех сил. Ненависть захлестнула его с головой. Слабый, беспомощный, хнычущий, отчего-то одарённый тьмой Эллекена, но не заслуживающий её. Красивое лицо Ханера исказилось, побагровело, он глупо открывал рот, хватая воздух, но руки Кайла налились такой силой, кровь так кипела от ярости, что шансов у конюха не было.

Он обмяк, тёмно-карие глаза закатились, и Кайл разжал пальцы, открывшие синие кровоподтёки на бледной шее Ханера. Ленард осторожно опустил тело конюха на скамью. Кайл медленно обернулся к Эллекену и увидел, что Владыка улыбается в бороду.

– Неплохо.

Горбун подошёл к скамье и, что-то бормоча, сжал ещё тёплую ладонь Ханера. Его окутал искрящийся серебристый туман.

Прошла всего минута, и рыжий горбун грузно завалился на дощатый пол, обернувшись полуистлевшим немощным телом. Ханер зашевелился, дёрнулся, пошевелил руками, размял шею, будто привыкая к новому телу, и поднялся на ноги, сверкая прежней белозубой улыбкой. Только глаза изменились. Из тёплых и живых стали пустыми, лицо приняло надменное и величественное выражение. Ленард зааплодировал, Эллекен развёл руки в стороны, самодовольно демонстрируя новое тело.

– Великолепно, Владыка, – восхитилась Гвендэ, разглядывая хозяина со всех сторон. – Не сочтите за оскорбление, но сейчас вы даже напоминаете своего старшего сына.

– Высокий брюнет – мой любимый типаж, – оскалилось лицо Ханера. Жутко, но голос у него теперь был другой: более низкий, более сиплый. – Так что тут нет никакого оскорбления. Рад, что тебе нравится.

Эллекен склонил голову, желая поймать взгляд Кайла, но того била крупная дрожь, и он никак не мог разобраться в чудовищной буре эмоций, закружившей его душу. Он попытался растянуть губы в подобии улыбки, но его слишком сильно тошнило.

– Завари чаю нашему Чернокнижнику, Гвендэ, – попросил Эллекен. – И добавь коньяка. Он только что прошёл своё посвящение.

* * *

– Кемара, стой! Погоди.

Мел едва нагнал сороку: она будто специально стремилась скрыться в чаще, значит, его догадки подтверждались и Кемара действительно причастна к тому, в чём он её заподозрил.

– Кемара!

Она наконец остановилась и, не оборачиваясь, буркнула:

– Что тебе?

– Отзови Стаю. Мне всё известно.

На лице Кемары отразилась краткая борьба с самой собой: недоверие и сомнение довольно быстро уступили покорности. Она опустила глаза, и Мел задумался: не слишком ли суровый вид он на себя напустил? Хотя, впрочем, это только на руку: отцу будет проще, если Кемара сейчас не станет упрямиться и быстро исправит свою оплошность.

– Я не могу, – бросила она.

Раздражение заклокотало в горле.

– Что значит «не можешь»? Хватит говорить ерунду. Ты знаешь, что он всё видит.

Мел бросил взгляд на бусы Кемары, привычно оплетающие шею девушки и каскадом покрывающие грудь, но не увидел самого важного, амулета в виде чёрного глаза. Может, потеряла где-то?

– Где глаз?

– Сила требует оплаты. Я отдать амулет. Владыка сам сказать сделать так.

– Слабо верится. Так что со Стаей? Почему ты говоришь, что не можешь её отозвать? Это ведь ты привела её в Птичьи Земли? Если не отнекиваешься, значит, я прав.

Кемара помолчала, без выражения разглядывая Мела, будто решая, можно ему доверять или нет. Мела злило это безучастное выражение светлых сорочьих глаз, унижало, будто он был простолюдином, решившим спросить, который час, а не сыном Владыки.

– Я расколдовать куклы и выбросить их. В огонь. Пока ты танцевать с невестой.

– Так сделай новых! Отвадь этих тварей, пока я не рассказал обо всём отцу, – заскрежетал зубами Мел.

Кемара гордо вскинула голову.

– Не стану. Я не хочу больше ему служить.

– Тогда скажи это Вольфзунду. Или у тебя не хватает мужества?

Поднялся пронизывающий ветер, где-то вдалеке что-то загромыхало, и Мел был уверен, что это не гроза. Схватить бы за горло эту дерзкую птицу и заставить исправить всё, что она натворила! Но отец бы точно это не одобрил. Надо учиться добиваться желаемого словами и использовать весь свой природный дар убеждения… Преисподняя, как же быть?

– У меня на всё хватить мужества. На всё, слышишь? И если ты думаешь меня запугать, то извини, Мелдиан. Я научиться ничего не бояться. И никого.

– Хватит. Кемара, пожалуйста. Я не хочу тебе вредить. Ты мне не враг, пусть и придумала себе что-то. Зачем, Кемара? Скажи, зачем?

– Тебе не понять, наследный принц, – усмехнулась Кемара, гордо задирая подбородок. – Твоя жизнь никогда не зависеть от решений другого. Твоих близких не лишать души и мыслей. Ты не знать, что я и моя семья переживать ради твоего отца. Я хотеть мстить за сестру, и мои родители тоже хотеть, но они сами никогда не решиться. Зато я решиться.

– Ты слишком быстро забыла то, что отец дал вам, но предпочитаешь помнить только наказания, которые никогда не были несправедливыми.

– Я не сделать больше куклы Стаи, – произнесла Кемара, вскинув подбородок выше. – Это так… непривычно. Не люди – звери, ещё и порождённые колдовством. Я не повторить, как ты ни проси. Это слишком сложно даже после того, как я обрести свою книгу в хранилище. И у меня нет их шерстинок. У них вообще ничего нет – кроме злобы и тьмы. Я не повторить, извини.

– Тогда ты можешь помочь другим образом. Я догадывался, что ты откажешься. Если хочешь уничтожить свою родину – что ж, пожалуйста. Пусть Стая бродит в лесах, превращая цветущие Птичьи Земли в