Мне отмщение - Ксения Медведевич

   По виду площади казалось, что на ней раскрутился начиненный лезвиями смерч. Все и всех разбросало, но не всех целиком.

   Через влажный песок полз кто-то в размотавшемся тюрбане, на диво быстро перебирая руками и ногами. За спасающимся бегством дурнем - далеко ли убежишь на четвереньках? - медленно и расслабленно шел нерегиль. Меч он держал тоже расслабленно - почти небрежно. Сыто так держал меч.

   Вопль оборвался. В тишине нерегиль явственно фыркнул. И дал ползущему легкого пинка в зад. Тот обреченно замер, приподняв лопатки и опутив лицо к земле.

   - Я же говорил - хорошая была кость. Надо было лаять... - нерегиль сокрушенно вздохнул.

   И невесомо отмахнул мечом. Тело распалось на две половинки - странно, на две разные стороны, с запозданием на тягучий миг. Нерегиль уже отворачивался, а труп только начинал разваливаться. Внутренности крапчатым пирогом шлепнулись вниз.

   За идущей мурашками спиной Марваза снова присвистнули. И хихикнули. Марваз решил, что это точно шайтан.

   Но обернулся. Там стоял все тот же сумеречник из зеркала - и скалил мелкие зубки. Вдруг в его руке свистнуло и сверкнуло что-то похожее на железную змею. Приподнявшийся с джамбией человек упал на спину с перебитым горлом. Смертоносная змейка, свиристя лезвием на конце, послушно намоталась сумеречнику на запястье.

   - Кто это такие, Марваз?

   Каид понял, что нерегиль стоит прямо перед ним. Почти не закапанный, кстати - отсутствующе отметил про себя каид, - как хороший повар. Отец учил Марваза: хорошего повара узнают по рукавам, они всегда чистые...

   - Марваз?.. Я спрашиваю, кто это.

   ...а вот на фартуке может быть все, что угодно.

   У нерегиля на белом животе темнел веерок мелких капель. Худенькая лапка лениво тащила за собой перевязь с видавшим виды мечом.

   - Мы служители богини милосердия, о господин, - мурлыкнул на ашшари выходец из ханьского зеркала.

   Оба сумеречника вскинули сомкнутые ладошки и завалились на землю в поклоне, потешно перекидываясь на один бок.

   На разодранное горло человека, по которому полоснула железная змея в руке сумеречника, не хотелось смотреть.

   - Милосердия, говоришь? - издевательски ухмыльнулся Тарик.

   - Иногда милосерднее избавить мир от одной души, чтобы спасти от смерти многих, - задрав от земли морду, ласково улыбнулся лысенький самийа.

   - Благостное у вас богословие, - еще сильнее оскалился нерегиль.

   И перевел взгляд спокойных светлых глаз на Марваза:

   - Зеркало?..

   Деревянный ящик лежал в устье улицы в путанице ремней и сиротливо торчащих деревянных коромысел. Видать, носильщики улепетнули, едва ознакомившись с панорамой.

   - Вот, - мужественно показал на ящик Марваз.

   И снова посмотрел на веерок темных капель на белой ткани.

   Случившееся на площади в Нахле Марваз запомнил - навсегда. Тарик сдерживает пляшущего сиглави и поднимает узкую, бледную ладонь. В Нахле нерегиль передумал. А здесь, видимо, нет.

   - Спрашивай, каид, - милостиво кивнул ему нерегиль.

   И Марваз спросил:

   - За... что?

   Сумеречник вздохнул. Но ответил:

   - Видишь ли, Марваз. Я ненавижу бедуинов. Они продажны, трусливы и бесчестны. Но когда я попал в стойбище, я был должен за воду. Потом я был должен за лошадь. А вот этим бедуинам я ничего не был должен. Ну вот и высказал все, что накопилось на душе. Так что запомни, Марваз: не держи в себе раздражение и гнев. Это глубокая, мудрая мысль.

   И, уже разворачиваясь, спохватился и добавил:

   - Да, Марваз. Там под забором у ворот лежит староста. Извинись перед ним и дай ему денежку - за труды. Я тут сильно намусорил, право дело...

   - ...Человеческая глупость неизлечима, - строго заметил черный кот, точнее, джинн в облике черного кота.

   Все участники чаепития горестно покивали головами - в том числе и глава ятрибского отделения барида Абу аль-Хайр ибн Сакиб.

   За последнее время Абу аль-Хайр узнал много такого, что, расскажи ему кто все это с месяца три назад, начальник ятрибской тайной стражи рассмеялся бы такому человеку в лицо.

   Вот взять, к примеру, нынешний вечер. Скажи кто Абу-ль-Хайру три месяца назад, что он будет сидеть на террасе и тянуть чай из пиалы в компании нерегиля халифа Аммара, джинна-перевертыша и почтенного Абд-ар-Рафи ибн Салаха, уважаемого муллы Куба-масджид, - он бы назвал такого человека лжецом и сыном лжеца, рожденного, к тому же, вне брака!

   Ах да, ибн Сакиб совсем позабыл про пятого их собеседника - каид Марваз сидел с самоего краешка, чинно подобрав костистые ступни, и степенно прихлебывал чаек, щурясь на закатное солнце. Терраса выходила в жухлый, несмотря на зимнее время, сад с растрескавшейся оградой. За оградой вверх по холму уныло тянулось Старое кладбище. В залитом малиновым небе торчали из неплодной почвы могильные камни. Нахлобученные на столбики круглые навершия кое-где потрескались, скалясь острыми сколами. Жизнерадостно у них тут, в этой Хире, ничего не скажешь...

   Именно каид Марваз и объяснил Абу аль-Хайру все несуразицы и нелепицы, приключившиеся с ним и его спутниками на пути к этому старому дому.

   Вначале их отправили к Новому кладбищу. Все утренние прохладные часы они потеряли, блукая среди дувалов и наглухо запертых ворот. Местные жители отчего-то не отзывались ни на какие стуки, крики, посулы и угрозы.

   Отозвались лишь на рев огромного Назука - глава гулямов-телохранителей Абу-ль-Хайра и впрямь отличался могучим голосом, не зря зинджа за глаза звали Носорогом. Так вот, посреди очередной кривой площаденки с огромными рытвинами Назук заревел:

   - Правоверные есть?! Я спрашиваю, есть здесь правоверные?! Клянусь Всевышним и Его именем "Милостивый", я разрушу сначала дом по левую руку, а потом дом по правую руку, если мне не отзовется ни единый голос верующего!!..

   Ворота хлопнули, в щель вывалился щуплый старик. И пискнул:

   - Я правоверный, о брат по вере Пророка...

   Назук навис над старцем и сурово спросил, правильно ли они идут в квартал ас-Судайбийа у Нового кладбища. На что тот заблеял, что никакого квартала ас-Судайбийа у Нового кладбища в Хире нет, ибо у Нового кладбища застроено все совсем недавно, и кварталом ар-Ракик, по имени сукк-ар-ракик, сиречь рабского рынка, а квартал ас-Судайбийа расположен аккурат возле Старого кладбища...

   Назук прервал блеяние пожилого ашшарита новым ревом:

   - Так где, во имя Ар-Рахмана, нам найти странноприимный дом в квартале ас-Судайбийа у Нового кладбища?!..