В поисках Великого хана - Висенте Бласко Ибаньес

Вестник кацика поднялся на палубу адмиральского корабля, но индейцы, которых адмирал постоянно возил с собой, не сумели как следует объясниться с ним, ибо пользовались для обозначения одних и тех же понятий Другими, чем он, словами. В конце концов они все же поняли ту часть его речи, в которой содержалось приглашение Гуанакари. Адмирал решил отправиться к его резиденции на следующий день, в воскресенье 23 декабря, нарушая, таким образом, одно из своих твердых правил: не покидать гавани в воскресенье. Но чего только не сделаешь, если ты уверен, что золотые россыпи где-то совсем под боком и что индейский король должен быть хорошо об этом осведомлен!

Штиль задержал Колона дольше, чем это было ему желательно, и он отправил шестерых матросов вместе с нотариусом флотилии в индейское поселение, расположенное в трех лигах от стоянки судов. Этим людям удалось обменять стеклянные бусы и наборные пояса на несколько золотых пластинок. Старшина поселения подарил им трех жирных гусей и велел своим людям переносить белых на плечах через реки и заболоченные места, переходимые вброд. В это самое время более ста двадцати челноков вертелось около двух кораблей. В каждом челноке было по нескольку человек, предлагавших хлеб из маниоки, рыбу, пресную воду в кувшинах из обожженной глины и какие-то семена, которые туземцы клали по зернышку в свои миски с водой, уверяя, что от этого она становится чище, и образцы которых были сохранены адмиралом, так как он думал, что в Европе эти пряности могут найти верный сбыт.

Таким образом, из-за штиля Колону пришлось провести воскресенье на прежнем месте. Его посетил один из кациков, утверждавший, что на острове Эспаньола исключительно много золота и что сюда приезжают за ним с других островов, то есть нечто как раз противоположное тому мнению, которое успело к этому времени сложиться у адмирала. Эта беседа изменила его представления о многих вещах; так, например, он стал склоняться к мысли том, что Сипанго, называемый здешними жителями Сибао, находится где-то неподалеку: ведь за последние дни ему удалось собрать золота значительно больше, чем на всех предыдущих стоянках.

На флагманском корабле побывало, кроме того, пятеро местных правителей вместе с женами и детьми. Они говорили о Сибао, о золоте, которого там великое изобилие, и о способах его добывания. Колой, слушая обо всем этом, испытывал горькое чувство досады; нетерпение гнало его поскорей сняться с якоря и направиться к этой части Эспаньолы.

Он послал лодки с флагманского корабля и с каравеллы с группой матросов и королевским нотариусом, поручив им посетить резиденцию гостеприимного короля Гуанакари и сообщить ему, что адмирал принимает его приглашение и прибудет на следующий день, если только ветер не помешает ему в этом намерении. Поздним вечером экспедиция благополучно вернулась; она провела весь день в городе, которым правил король Гуанакари и который был расположен по ту сторону мыса, названного Колоном Пунта Санта. Король, окруженный своими «нитайно» — титул, присвоенный вельможам его двора, принял их на отлично выметенной городской площади, в исутствии всего населения, численностью свыше двух тысяч человек.

Все участники этого плавания в Новый Свет, начиная с самого адмирала, привыкнув к однообразию существования на море, всякий раз, когда съезжали на сушу, неизменно видели все окружавшее их словно через увеличительное стекло; это и было истинной причиной того преувеличения, которое они допустили, определяя количество обитателей Эспаньолы и других посещенных ими ранее островов.

Король, предложив гостям еду и питье, подарил, им хлопчатобумажные ткани, такие же, как те, в которые были облачены некоторые из женщин его резиденции, а также большое число попугаев, поскольку повсеместно распространилась молва о том, что они весьма по душе белым волшебникам, и несколько кусков золота, и так как они не пожелали заночевать в его городе, велел своим людям проводить их до баркасов, оставленных в устье реки.

В понедельник 24 декабря, в канун рождества, оба судна снялись с якоря и двинулись в путь при слабом береговом ветре. Плывя необычайно медленно, они потратили на переход от бухты Сан Томас до Пунта Санта целый день. С наступлением, темноты ветер не изменился — он был настолько слабым, что море оставалось совершенно спокойным, без малейшей ряби, И на этом совсем гладком море они потерпели свою первую и наиболее значительную за все путешествие аварию.

В одиннадцать часов вечера, при почти полном безветрии, когда море, по выражению адмирала, было «как вода в миске» и они уже миновали Пунта Санта, «Санта Мария» наскочила на риф.

На судне все легли спать — факт, совершенно невероятный при плавании по никому не известным морям. Я объясняю его лишь тем, что был сочельник, традиционный христианский праздник, а это, в сочетании с безмятежностью ночи и океана, и породило столь роковую беспечность.

Колон, так же как и его люди, лег отдыхать, и, поскольку в его обычае было всегда и во всем оправдываться, перекладывая вину на других, дабы никто не мог заподозрить в столь безупречной личности, как он, хоть какой-либо недостаток, он записал в своем дневнике, что позволил себе прилечь, так как «не смыкал глаз целых два дня и ночь». Эта неодолимая потребность во сне была бы естественной и понятной, если бы в предыдущие дни ему пришлось бороться с сильными бурями, но он вышел в море лишь утром того же самого дня, после нескольких суток отдыха в надежной бухте, занимаясь в течение этого времени только беседой при помощи жестов и толмачей-индейцев, которых он держал на своем корабле, с несколькими туземцами, посетившими его на борту «Санта Марии» и рассказавшими о существовании на острове Эспаньола страны, называемой Сибао, или, что то же, Сипанго.

Известно, что адмирал, подобно всей остальной команде, лег спать, доверив руль одному из матросов, который, выпив по случаю сочельника больше обычного, решил также отправиться на боковую и, в свою очередь, передоверил управление кораблем мальчику-юнге. Сам Колон, так же как маэстре, штурман и наиболее опытные матросы, пребывал в полной уверенности, что тут нет ни отмелей, ни подводных камней, ибо за два дня до этого, иначе говоря — в воскресенье, здесь прошли отправленные к королю Гуакакари баркасы, причем находившиеся на них моряки признали этот путь безопасным и для больших кораблей. На протяжении всего этого путешествия Колон не располагал возможностью высылать вперед лодки для предварительного обследования морей, по которым предстояло плыть его кораблям, и нужно же было, чтобы катастрофа, как нарочно, произошла тогда, когда такое обследование было проведено заранее!