Взломанные небеса - Эл Робертсон

– Все готово, – сообщил он.

– Давай.

Фист вытянул перед собой обращенную ладонью вниз руку. На мгновение очертания ее размылись. Джеку показалось, будто ее окутала белая пыль. Затем он понял, что паяц вызвал сотни крошечных копий себя. Фист шевельнул рукой, и полчища крохотных паяцев посыпались на верхний блок, закувыркались по его черным граням, превращаясь в дрожащие огоньки. Несколько малышей погрузилось в блок. Остальные скакали, ссыпались ниже, к другим черным вместилищам пленных воспоминаний.

– Долго? – спросил Джек.

– Будут колоться? Не знаю.

– Мне интересно, когда нас заметят сверху.

В облаках над городом сверкнули молнии, понеслись вниз страшным резким зигзагом. Разряды врезались в землю, вздыбив клубы пламени и дыма. Взорвалось, наверное, в дюжине мест.

– А-а, поняли, что кто-то выкапывает бабушкин труп, – глумливо поведал Фист. – Не нравится им, видишь ли. Ударная у них диагностика!

– Это не диагностика, это атака, – заметил встревоженный Джек.

Над городом мертвых поплыл вопль. Пламя исчезло. Разодранные ветром, колонны дыма быстро расползались, блекли, развеивались.

– Нет! – возразил паяц уверенно. – Стареешь, дружок. Они всего лишь явились с визитом.

– И вот что оставили на память. – Джек указал на темный комок, плывущий вдали над крышами.

Когда ком приблизился, стали видны непомерно раздутая голова и крошечное тельце под ней. Посреди лба существа красовалось бледное пятно.

– Вот же дерьмо! – изумился Фист. – Мать вашу, нет!

– Что такое?

– Это же эмбрион паяца! – выкрикнул Фист, чье изумление сменилось гневом. – Один из шести выживших. Так они и в самом деле существуют! Делаем ноги! БЫСТРО!!!

Джек уже мчался вниз по блокам, полупадая, полускользя. Фист скакал за ним с куба на куб, будто ярко раскрашенный козлик.

– Какой нам от них вред? – крикнул Джек на бегу, удивленный и напуганный реакцией Фиста.

– Они такие, каким был я перед тем, как слиться с тобой, – пустые оболочки, ищущие содержание. Эмбрионы питаются воспоминаниями. Они высосут личность из любого, к кому притронутся. А у нас личности ярче, чем у кого-либо здесь.

Вдали появились еще четыре комка, скользящие к черному озеру.

– Говнюк Королевство! – заорал паяц. – Мы с тобой контачили целый месяц, гребаные докторишки тормозили меня каждую минуту! Эти твари сольются с нами за считаные секунды. Перегрузка прикончит их, но сперва они сожрут нас.

– Как их остановить?

Они шлепнулись в воду прежде, чем паяц успел ответить. Джек поплыл, Фист крепко вцепился в него. Удержать голову над водой было трудно. Форстер нырнул – и чужая память захлестнула его. Он словно проталкивался сквозь тысячи жизней. Калейдоскопом вспыхивали хаотично вырванные фрагменты многовековой истории Станции. Никакой связи и стройности. Джек не боролся с ними, терпел, пока они сменятся сами по себе, и каждые несколько секунд выныривал, хватал глоток воздуха, заново ощущая себя собой, и нырял снова. Прошлое ревело в ушах. Джеку пришлось сосредоточиться, напоминать себе, кто он и где, и двигаться в нужном направлении. Интересно, как Фисту воды памяти? Каждые пару секунд паяц отчаянно кричал, трясясь всем телом.

Наконец ноги Джека коснулись дна. Он встал, и жижа стекла с лица, чужая память поблекла и растворилась. Джек сделал шаг и едва не поскользнулся. На илистом дне трудно удержать равновесие, в особенности когда навстречу летит, визжа, первый зародыш, возбужденно размахивая крохотными ручками. Младенческое тельце, полусформировавшееся, размытое, нечеткое. Шея жадно вытянута, бледное пятно на голове – круглая, разинутая пасть, усаженная фрактально сложным узором зубов.

– Не позволяй ему укусить тебя! – завизжал Фист. – Топи его!

Форстер схватил тварь. Оскаленный рот жадно потянулся к его рукам, но Джек уже пихал безглазое лицо в воду. Раздался всплеск – и зародыш погрузился. Джек представил, как воспоминания затапливают крохотную, едва оформившуюся личность. Эмбрион быстро прекратил барахтаться. Джек позволил ему всплыть. Тот уже расползался, темная плоть растворялась в черной воде.

– Это я, перед тем как родиться, – всхлипнул Фист.

– Как ты? Нормально?

Появился еще один эмбрион.

– Мать вашу, бежим!!! – заорал Фист.

Они понеслись к тесному проулку.

– Как же их остановить? – крикнул Джек, отчаянно вертя головой.

Стена лачуги растворилась, вылез третий эмбрион – и Фист взвыл. В комнате рухнула на пол дрожащая фигура, истекающая черной памятью.

– Они ломают фетчей! – закричал Фист, обуянный яростью и скорбью.

Паяц соскочил с Джека, ухватил кирпич и кинулся на зародыша. Размахнувшись, словно дубиной, он нанес удар и разнес в клочья маленькое тельце. Ошметки черноты замерцали, затем пропали. Последней исчезла уродливая голова с хищной пастью на лбу. А Фист все колотил и колотил, пока Джек не вырвал кирпич из деревянных рук.

И вдруг послышалась музыка – тихая, далекая, пробуждающая воспоминания.

– Ты слышишь? – вздрогнул Джек.

Удрученный, измученный Фист не ответил. Хозяин подхватил его и усадил на шею.

– Куда теперь?

Паяц молчал. Музыка показалась Джеку знакомой, и он бросился туда, откуда она звучала. Бежал верно – музыка делалась громче. Сидящий на спине Фист плакал. Он убил еще два эмбриона: расплющил один, заставив разлететься хаосом черных линий, и разбил другой о стену. Оба уничтоженных были покрыты черной кровью убитых фетчей.

– Фист, а почему они не причиняют вреда нам?

– Что? Ты на свои руки посмотри!

Джек глянул и увидел ссадины, сочащиеся черной жижей. Пальцы сделались почти прозрачными. И Фист тоже превращался в призрака.

– Файлы? – испуганно спросил Джек.

– Целехоньки. Они-то инертны. Не то что мы.

Форстер истекал памятью. Время вертелось волчком, и было уже не понять, зачем бежишь и куда. Лишь музыка была якорем, удерживающим его личность от распада. Имя «Андреа» пылало в его разуме, но он то и дело забывал, кому оно принадлежит. Джек боялся, что теряет свое «я».

Сзади опять донесся вой.

– Нет, только не еще один, – простонал паяц.

Эмбрион кинулся на Джека, тот пригнулся, и тварь пронеслась над ним, пробила стену, столкнулась с фетчем. Память того мгновенно рассыпалась пылью. Эмбрион насытился – и тут же умер. Джек мчался со всех ног и через мгновение выскочил из переулка на открытое пространство.

– БЕГИ!!! – заорал Фист.

Навстречу летел последний темный ком. А далеко впереди сиял сплетенный из света кокон. Музыка пульсировала скорбью, гневом, торжеством. Джек ощутил, как уплывают остатки сознания. Но мелодия будила память, шевелила рассудок. Кто-то закричал: «ПРЫГАЙ!!!» Голодный рот вцепился в ногу. Форстер уже едва дышал. Зубы пронзили кожу, и Джек ощутил, как в разум ломится холодное хищное естество.