Золото Каралона - Александр Цуканов

ходил следом и канючил: «Саша, не уезжай, не уезжай…»

Звонок из Москвы застал врасплох. Мужчина назвался Петром и тут же добавил:

– Но для тебя – просто Баскак. Привези срочно документы. Ты понял меня, Чемпион?

– Я не могу приехать. Отправлю почтой.

– Не догоняешь, пацан! Ты должен сам привезти вещи покойного. Потом – свободен.

Это звучало, как приговор.

«Не пострумились, завалили Кнехта, а меня стрельнут, как свидетеля, на раз и два. Вычислили по гостинице… Или отследили звонок в Магадан Филину. Теперь запросто найдут в Сакраменто. Остается одно, – решил он. – Оборвать все связи с Россией, с дочкой, друзьями». Это казалось мучительным, нереальным, но если вдуматься, то только так можно выжить. И переехать в Нью-Йорк, там жил знакомый магаданец в Сиклифе, и там можно легко затеряться в паутине огромного мегаполиса.

На следующий день Шуляков умышленно по телефону заказал билет на самолет в Москву с вылетом из Сан-Франциско… Здесь, в Сакраменто, он понял, как много разных разностей на этом свете, и как огромен земной шар, который покидать ему совсем не хотелось.

Глава 33. Слащев-Дмитриенко и ФСБ

Кабинет начальника Магаданского управления ФСБ

Длинный полированный стол – бессменный атрибут всех начальников советской поры с хрустальным кувшинчиком и двумя стаканами посередине. Ахметшахов сидит напротив Коледанова. Оба, как и положено, неотрывно смотрят на полковника. Он дает вводные.

– В прокуратуре пытаются доказать, что подрыв председателя артели всего лишь уголовное преступление на основе раздела сфер влияния. Мне пришлось обратиться за поддержкой в Москву, чтобы разрешили объединить дело преступной группировки Озоева и дело о подрыве дома Цукана… А как продвигается дело по обогатительной фабрике?

– Дмитриенко упорно отрицает вину в систематическом хищении золота. Начальник охраны Кухненко был повязан с ним. Но летом после отравления паленой водкой скоропостижно скончался.

– Что, кто-то помог?..

– Трудно понять. Начальник пробирной лаборатории Смокова на допросах рыдает, рвет на голове волосы и всячески пытается выгородить Дмитриенко. Половую связь с ним не отрицает. Приписки в актах взяла на себя. Косвенные источники подтверждают причастность главного инженера по золоту к группировке Озоева, но прямых улик нет.

– Но есть факт скупки краденого золота. Есть водитель…

– Дмитриенко этот факт не отрицает. Сегодня, к сожалению, по статье 191 УК РФ «факт покушения на совершение незаконной сделки с драгоценным металлом», – это условный срок или штраф. Поэтому Дмитриенко ведет себя нагло. Надеется, что суд не продлит содержание под стражей во второй раз без веских на то оснований…

– Крутите водителя. Ищите зацепки. Тимур Фаридович, тебе не кажется странным, что человек приехал из престижного «Главзолота»? Легко согласился поехать в отдаленный район…

– Ничего в деле не нашел. Мать коренная москвичка, инженер-технолог, отец партийный работник, умер десять лет назад. Школа, институт, автобиографическая справка… В армии не служил по причине плоскостопия. Ждем результатов почерковедческой экспертизы, криминалистической по документам Дмитриенко. Есть подозрение, что они поддельные. По результатам доложу. Покопаюсь снова в архиве…

– Сразу же сообщите. – Полковник бодро вскакивает из кресла. Тянет руку через столешницу. – Вы же понимаете, как это важно сегодня?

Они оба почти одновременно кивают и торопятся покинуть кабинет начальника, так и не попив воды из хрустального графинчика с золотым ободком.

Магадан, улица Коммунистическая

Наталья Ахметшахова прогуливается вдоль длинного двухэтажного здания НКВД-КГБ-ФСБ. Она посматривает на окна в кабинете мужа. Там горит свет. На улице зябко, накрапывает холодный дождь. Без выходных муж снова допоздна на работе. Подруга уверенно говорит: «Не может быть, ты проследи, когда он выходит из конторы».

– Я ходила. Ждала. Свет горит в кабинете. «Ха-а, так там помощник сидит».

Она делает последний круг, не выдерживает, заходит через парадный вход, идет к дежурному.

– К Ахметшахову можно пройти?

– Вот телефон, звоните…

– Тимур, к тебе можно пройти?

– Что случилось, радость моя?

– Шутишь всё! А я… Я хотела, хотела увидеть. Сколько можно!

– Сейчас спущусь.

Ей стыдно. Щеки пунцовые. В глазах искренняя радость. Ахметшахов не выдерживает, выводит на улицу, целует в глаза, губы, шепчет.

– Всё, последний день. Обещаю, завтра ресторан, танцы…

Перед ним оперативные сводки. «В якутском аэропорту Усть-Неры задержан Мансуров Резван Исмаилович, подозреваемый в покушении на жизнь председателя правления старательской артели «Игумен»…» Он крутит на столе карточки: Озоев, Дмитриенко, Мансуров, Баграев, Каюхтин (Кнехт), Филимонов (Филин), рисует кружки и стрелы. Сбоку фотография майора Калитова, подпись: «Проверить счета в банках». Вставляет в центр Дмитриенко. Смотрит пристально, как экстрасенс.

– Что-то не стыкуется, господин Дмитриенко!

Следственный изолятор. Напротив Коледанова сидит Дмитриенко.

– Мать не признала вас по фотографии. Назовите свою фамилию.

– Это неправда. Вы ее запугали…

– А вот фото настоящего Дмитриенко…

Коледанов раскладывает пасьянс из детских и студенческих фотографий.

– И плоскостопия у вас нет… Ваше имя, фамилия?

– Я вас не понимаю… У меня болит голова.

Эксперт-криминалист высвечивает в ультрафиолетовом освещении частично сожженную наколку на плече Дмитриенко. Фотографирует под разным углом освещения.

– Марганцовкой вытравливал. Войсковая эмблема. Можно прочитать буквы «шк», «сверд…» Видимо, Свердловск.

В допросной камере на табуретке, прикрученной к полу, сидит Дмитриенко. Входит Ахметшахов.

– Прапорщик Слащев, встать! Смирно!

Дмитриенко-Слащев встает и тут же оседает на табуретку, привинченную к полу. Ахметшахов внимательно разглядывает бывшего прапорщика, который много лет изображал главного инженера, воровал золото.

– Читай. Это экспертное заключение о произведенной эксгумации трупа в пригороде Екатеринбурга. А это заключение о проведенной ДНК экспертизе…

– Я не хотел его убивать.

– Это не имеет значения.

– Он сам кинулся на меня… Я готов все рассказать.

– И про схему хищения золота? Мы нашли твой тайник, Слащев. Золото мягкий металл, оно повсюду оставляет мельчайшие пылинки. Эксперты определили, там находилось когда-то более пятидесяти килограммов. Куда делось?

– Я не знаю. Это не мое золото.

– Тогда пойдешь на пожизненное! Будешь до конца дней гнить в тюрьме…

– А если я расскажу?

– Срок будет, но минимальный. Убийство по неосторожности.

Монолог прапорщика Слащева

Приятель школьный помог в интенданты перевестись. Жизнь сразу в гору. Мы с начпродом дорогую тушенку меняли на дешевую. Разницу брали себе. Я дом начал строить на своем участке в пригороде Свердловска. Жигуль купил старенький, чтоб не выделяться.

В интендантской части свободного времени много. Чуть что, в картишки: бура, очко, реже покер по рублику, а то и по пять. Я выигрывал постоянно, с выигрыша покупал водку, угощал всех подряд. Постепенно офицеры озлобились, едва сяду за стол, сразу игра вянет, игроки расползаются… Вскоре нашел компанию игроков мастеровитых, азартных, там деньги крутились большие, люди собирались серьезные. Меня уважали.

В апреле получил я в кассе командировочные и деньги, для закупки большой партии