Ведьма - Фриц Лейбер

Веревка была изобретена в незапамятные времена, но и по сей день осталась полезнейшим предметом. И вот партнеры Флэксмен и Каллингхэм восседали за своим двойным письменным столом, живописно опутанные веревками. В кабинете царил полнейший хаос, повсюду виднелись обрывки документов, разорванные папки и хлопья пены из огнетушителей.

Гаспар замер на пороге. Он обвел сцену разгрома растерянным взглядом и осторожно переложил из одной руки в другую свой драгоценный груз, казавшийся теперь свинцовым. По дороге к издательству он проникся убеждением, что его единственное предназначение в жизни — оберегать это яйцо, обернутое в золотую и лиловую бумагу. Правда, девушка его не пристрелила — пока, но когда он чуть-чуть споткнулся, лазерный луч ее пистолета тотчас расплавил асфальт возле его пяток.

Каллингхэм, на бледных щеках которого багровело десятка два пятен, улыбался сквозь сжатые губы терпеливой улыбкой мученика. Флэксмен тоже хранил молчание, хотя это объяснялось только тем, что мисс Розанчик, стоявшая позади него, решительно зажимала его рот своей розовой клешней.

Стройная роботесса продекламировала медовым голоском:

— Пусть небо обречет на вечные мучения этих дурно пахнущих бяк! Многоточие, многоточие и еще раз многоточие! Не правда ли, мистер Флэксмен, это звучит ничуть не хуже и даже — в той мере, в какой мне удалось перефразировать ваши эпитеты, — гораздо выразительнее!

Няня Бишоп спрятала свой грозный пистолет в складки юбки, достала из кармана маленькие кусачки и принялась освобождать издателей от их уз. Зейн Горт, бережно опустив свой красно-зеленый пакет на пол, отвел мисс Розанчик в сторону со словами:

— Вы должны извинить эту измученную роботессу, мистер Флэксмен. Она отнюдь не собиралась лишать вас свободы речи. Но в нас, металлических людях, чувства, связанные с выполнением наших основных функций, чрезвычайно сильны. А ведь она — редактор, следящий за чистотой языка. Электронные бури, сотрясающие ее организм, еще более обострили в ней и без того высокую чувствительность. Успокойтесь, мисс Розанчик, я не собираюсь открывать ваши заслонки или касаться розеток.

— Гаспар! Что это еще за дурацкие мстители? — воскликнул Флэксмен, едва его рот освободился от редакторской опеки. — Эта ведьма Ибсен чуть не приказала своим прихвостням прикончить меня, поскольку я не мог ей ничего объяснить.

— Мстителей я придумал в порыве фантазии, — признался Гаспар, — чтобы напугать ее хорошенько. Нечто вроде издательской мафии.

— Фантазия писателю не положена! — рявкнул Флэксмен. — Из-за тебя нас едва не прикончили! Ее приятели в полосатых фуфайках вели себя как последние каторжники и выглядели соответственно!

— А Гомер Дос-Пассос? — спросил Гаспар.

— Да, он тоже был с ними, но вел себя как-то странно. Когда Ибсен собралась нас пытать, он совсем скис, хотя вязал нас с большим усердием и громил кабинет весьма энергично. К счастью, я не держу в конторе никаких важных документов!

— А если бы вы подхватили мою идею с мстителями, — заметил Гаспар, — они перетрусили бы окончательно!

— Эти нераскаявшиеся грешники? Они едва не отправили меня на тот свет! Послушайте, де ла Нюи, Ибсен утверждает, что вы были тайным осведомителем у издателей в течение ряда лет. Меня не интересует, почему вам взбрело в голову хвастаться этим, но…

— Я не хвастал! Я никогда…

— Не трясите яйцо! — раздался свирепый голос няни Бишоп.

— Но имейте в виду, оплачивать воображаемый шпионаж никто не собирается!

— Послушайте, Флэксмен, мне и в голову не приходило…

— Перестаньте трясти яйцо, бестолочь вы этакая! Ну-ка, дайте его сюда!

— Пожалуйста, сделайте одолжение! — огрызнулся Гаспар. — А что нужно было Элоизе, мистер Флэксмен?

— Она ворвалась сюда с воплем, будто мы придумали способ выпускать книги без словомельниц, но после разговора с вами по телефону ничто, кроме мстителей, ее уже не интересовало. Будьте так уж любезны, Гаспар, не придумывайте больше никаких мафий. Это слишком опасно. Ваша Ибсен совсем уж собралась подвергнуть меня допросу с пристрастием, но, к счастью, ее внимание отвлек Каллингхэм.

Гаспар повернулся к издателю, растиравшему свои только что освобожденные конечности.

— Так Элоиза и вам задала жару?

Каллингхэм кивнул, недоуменно хмурясь.

— Она вела себя как-то странно, — сказал он, — смерила меня взглядом и надавала пощечин.

Гаспар мрачно покачал головой.

— Скверный признак! — заметил он.

— Почему? Мне даже не было больно. Казалось, она просто потрепала меня по щекам.

— Вот это-то и плохо! — зловеще ухмыльнулся Гаспар. — Значит, она имеет на вас виды.

Каллингхэм побледнел.

— Флэкси, — обернулся он к своему партнеру, говорившему по телефону, — необходимо срочно починить электрозамок. Знаете, Гаспар, идея издательской мафии начинает мне нравиться.

— Во всяком случае, — с гордостью заявил Гаспар, — эта выдумка обратила их в бегство. Насколько я понимаю, они поспешно скрылись.

— Ничего подобного, — остудил его пыл Каллингхэм, — их спугнула мисс Розанчик. Она вошла, увидела Гомера, кинулась в коридор и через мгновение вернулась с большим огнетушителем. Вот тогда Элоиза со своей бандой кинулась наутек.

— Может быть, достаточно воспоминаний? — осведомилась няня Бишоп. Расчистив место на письменном столе, она начала развертывать пакеты. — Мне нужна помощь.

— А не попросить ли нам мисс Розанчик? — отозвался Зейн Горт из дальнего угла, где он шептался с розовой роботессой, которая настойчиво отказывалась подключиться к его корпусу. — Ей будет полезно немного отвлечься.

— Вот уж никогда не думала, что мне придется заниматься роботерапией, — сказала няня Бишоп. — Впрочем, от нее гораздо больше толку, чем от стада органических и неорганических мужланов. Брось своего жестяного пустозвона, Розочка, и иди сюда. Тут нужна женская рука!

— С удовольствием, — просияла роботесса. — С тех пор как я сошла с конвейера, я успела понять, что существа одного со мной пола — как электронные, так и из плоти и крови — мне гораздо ближе роботов-пустозвонов и мужчин двойной закалки.

Флэксмен положил телефонную трубку и повернулся к Гаспару, стоявшему рядом с Зейном Гортом.

— Няня Бишоп ввела вас в курс дела? — спросил издатель. — Относительно нашего великого плана с Яслями и всего прочего.

Они отрицательно покачали головами.

— И правильно! Это не входило в ее обязанности. — Он откинулся в кресле, начал было стирать пену с рукава, но тут же передумал и задумчиво сказал: — Лет сто тому назад, в конце XX века, жил гениальный хирург и виртуоз в области микроэлектроники по имени Даниэль Цуккерторт. Вы, конечно, о нем даже не слышали?