Петербургский рыцарь - Жаклин Монсиньи

— Они что, боятся, что остались неоплодотворенными?

— Не совсем так, звезда небесной тверди, похоже, что двое молодых пленников приворожили их с помощью какого-то колдовства.

Против всякого ожидания, Галдан-хан не пришел в ярость, а жалобно заскулил:

— Ах, Бобо Нуур! Какое несчастье для меня и для моей империи! Нас всюду преследуют несчастья. Потала[31] отдана на разграбление, а наши женщины больше не рожают воинов.

— Сверкающая звезда, — продолжал евнух, разминая голову своего повелителя и тоненькими палочками почесывая ему уши, — никто не сможет изгнать нас из этих гор; женитьба на юной султанше, устроенная великими жрецами, укрепит твою власть путем союза с турками и всем мусульманским миром. Таким образом, серебряное светило, ты сможешь отомстить Китаю, который становится все более дерзким и старается во всем ущемить тебя.

— Хааа! Бобо Нуур, я вновь чувствую, как во мне просыпается священная ярость Чингисхана. Пройдет время, и орды моих воинов опустошат Восток и Запад.

На улице раздался смех. Великий Могол устремился на скалистый выступ, умело преобразованный в роскошную, увитую цветами террасу, нависавшую над обрывом и расстилавшейся внизу долиной. На краю обрыва юная султанша с закрытым вуалью лицом и ее свита развлекалась зрелищем, устроенным для них жрецами: почтенные бонзы бегали вдоль обрыва, держа в руках длинные веревки, на концах которых колыхались огромные бумажные змеи.

— О, принцесса, посмотрите вон на того змея, это же настоящий летающий дракон.

— А там — вылитый орел.

— Нет, этот больше похож на мандарина.

— И он рвется прямо в небо.

— А вот еще один, словно коршун спускается с небес.

Ламы употребили все свое искусство, чтобы развлечь принцессу.

— Прекратите! Ваши крики терзают мне слух! — завопил тиран.

Султанша подняла голову и, звонко рассмеявшись, ехидно заметила:

— Как ты любезен, Галдан-хан.

Великий Могол схватился за лук.

— Я тут господин, — яростно взревел он и выстрелил наугад.

В ужасе ламы побросали змеев и со всех ног пустились наутек. Один из них, ковылявший позади, издавал пронзительные вопли: из самой мясистой части его тела торчала стрела. Воздушные змеи, потеряв равновесие, медленно, словно огромные птицы, побитые бурей, опустились к ногам султанши. Свита юной властительницы куда-то испарилась. Стоя одна посреди пестрых опавших «драконов», девушка насмешливо взирала на Галдана Жестокого. Раздался негромкий визг. Это галантный Жорж-Альбер прибежал на помощь принцессе. Та почесала его за ухом и поцеловала, невзирая на густую шерсть, покрывавшую его мордочку. Жорж-Альбер покраснел от счастья и дерзко уставился на Галдан-хана.

«Однако, если бы я был женщиной, то предпочел бы иной тип мужчины», — подумал он, окидывая оценивающим взглядом жениха очаровательной принцессы.

— Что за мерзкая макака, — возмутился тиран. — Эй, Бобо Нуур, скорми-ка ее собакам.

Жорж-Альбер обернулся, пытаясь разглядеть, кто же стоит позади принцессы. Но там никого не было.

«Ого! Значит, этот грубиян имеет в виду меня! Он хочет скормить меня собакам. О! Мне это совсем не нравится!»

Принцесса прижала обезьянку к груди:

— Если ты хоть пальцем тронешь ее, я вернусь к своему отцу и он объявит тебе войну.

Бобо Нуур отер пот со лба своего господина. Великий Могол был способен предать смерти даже принцессу. Еще никто и никогда не говорил с ним в подобном тоне. А если он действительно решится казнить дочь султана, весь мусульманский мир двинется на него войной. Однако против всякого ожидания Великий Могол расхохотался.

— Скажи мне, Бобо Нуур, видел ли ты лицо этой принцессы? — спросил тиран, внезапно заинтересовавшись девушкой, на которую он До сих пор ни разу не взглянул. Евнух с облегчением вздохнул и торопливо заговорил:

— О, да, повелитель ночи, она прекрасней всех твоих наложниц. Ты видел только ее глаза, сверкающие тысячью огней, но клянусь тебе, ее губы краснее вишни, кожа ее нежна и золотиста, а маленький вздернутый нос просто очарователен. Ее восхитительное тело достойно только такого божества, как ты.

Галдан Жестокий отбросил лук.

— Эй! Ты что, не хочешь больше стрелять? — насмешливо спросила девушка.

— Нет, я хочу доказать тебе, что я вовсе не так страшен. Иди сюда, поднимись ко мне, — произнес он внезапно охрипшим голосом.

— О! Ты ошибаешься, Галдан-хан, я не твоя наложница, и я приду к тебе только после свадьбы…

— Делай, что тебе приказывают, иначе я до смерти засеку тебя на площади вместе с твоей макакой.

«Это похоже на правду, для нас обоих было бы лучше, если бы она согласилась», — обеспокоенно подумал Жорж-Альбер.

Но гордая и надменная принцесса уже бросила в лицо тирану:

— Ты мне приказываешь! Ха-ха! Посмотри на меня, Галдан-хан, и запомни, что я ничего и никого не боюсь.

Жорж-Альбер в страхе зарылся в шелка принцессы; девушка гордо развернулась и медленно, с достоинством прошествовала в гаремный дворец, где ей были отведены специальные комнаты. Там она упала на подушки и зарыдала. Жорж-Альбер в отчаянии скакал вокруг нее. Он не привык к женским слезам.

— Грязное животное, он мне отвратителен! О, как мне предупредить отца? — стенала юная султанша.

Жорж-Альбер все понял. Он принялся издавать резкое тявканье, пытаясь таким образом объяснить ей, что он думает о создавшемся положении.

— Ты хочешь мне что-то сказать? Это очень мило с твоей стороны, но я не понимаю тебя.

«Конечно, она красива, но гораздо менее умна, чем мой хозяин; она никак не может меня понять». Жорж-Альбер вздохнул, схватил девушку за руку и повлек на балкон. Внизу виднелось жилище узников, перед ним жужжал женский рой. Жорж-Альбер указал на охраняемое солдатами плетеное сооружение и подмигнул. Молодая женщина мечтательно вздохнула.

— Действительно, ведь там твои друзья, я совершенно забыла об этом. Скажи мне, сколько всего у тебя друзей?

Жорж-Альбер поднял ладошки и показал шесть пальцев.

— Но им в первую очередь надо позаботиться о собственной участи.

Жорж-Альбер выпятил верхнюю губу и сделал движение, словно выхватил шпагу.

— Ты думаешь, что они станут биться, чтобы освободить меня?

Обезьянка утвердительно закивала головой.

— Благословен Аллах! Но как передать им записку? Ведь они со всех сторон окружены солдатами.

Жорж-Альбер оскорбленно замигал: «Вот уж действительно, у этих женщин ума не больше, чем у канарейки».

Он гордо выпрямился и стукнул себя в грудь.

— О! Ты думаешь, что сумеешь проскользнуть к ним?

Жорж-Альбер кивнул. Ничто в мире не сможет его остановить. Сердце его радостно билось, он чувствовал, что немножечко влюблен в принцессу. Она улыбнулась ему сквозь слезы. С улицы раздалась барабанная дробь. Жорж-Альбер и дочь султана устремились к двери и выглянули наружу. По улице шествовали пять десятков лам, выкрикивая во все горло: