Сто тысяч раз прощай - Дэвид Николс

за ним и Фран, которая, смеясь, разминала затекшие плечи и ноги; у кого-то в руках блеснула одна… а рядом вторая откупоренная винная бутылка.

Меня как отбросило от подоконника. Надумай я сделать вид, что меня нет дома, они бы начали трезвонить в дверь и не угомонились, но надо было видеть, на кого я похож: босой, забывший про дезодорант, в заляпанной, четырехлетней давности сувенирной футболке из Португалии, с надписью «Алгарве» через всю грудь. У двери заметались тени.

– Здесь, что ли?

– Ага, точно.

Я готов был их прогнать. Приоткрыл бы дверь на цепочку, как старый затворник. И потребовал оставить меня в покое.

– Готовы? На счет «три»…

– «Сюда, друзья-весельчаки, разгоним мрак и тень».

Я распахнул дверь:

– Ш-ш-ш!

– «Спаситель наш, Иисус Христос, родился в этот…»

– Тише, вы! Отец спит.

– Извини! – спохватился Джордж. – Извини!

– Мы знаем, что ты подумал, – подхватила Хелен. – Ты подумал: принесла нелегкая этих цыган! Откуда только свалились на мою голову?

– Нам необходимо с тобой пообщаться, Чарли, – сказал Майлз.

– По срочному делу, – подтвердила Люси.

– У вас же должна быть репетиция, разве нет?

– Да! – сказал Майлз. – У нас только что закончился черновой прогон!

– И это катастрофа! – заявил Алекс, прикладываясь к бутылке.

– Мы не просто так нагрянули, – продолжал Майлз.

– Вы все поддатые, что ли?

– У меня ни в одном глазу, – возмутился Майлз. – Я же за рулем.

– Но в принципе, ты прав, – сказал Джордж. – Мы в некотором смысле топим свою печаль в вине.

– Может, пригласишь нас в дом или так и будешь на пороге держать? – не вытерпела Хелен.

– Не приглашу.

– Не слишком ты вежлив, – обиделась она.

– Ладно, тогда хотя бы сам выйди, – сказал Колин.

– Нет.

– Это почему?

– Не вижу смысла.

– Чарли, – заговорил Алекс, – нам непросто было подготовить вторжение. Это драматичный и эмоциональный момент, а от тебя требуется самая малость: нас выслушать.

– Ты согласишься? – взмолилась Фран. – Десять минут.

Она стояла позади всех, ничем не выделяясь, и у меня в голове пронеслось: неужели я смогу захлопнуть перед ней дверь?

– «Не в люльке, а прямо на сене, в хлеву… – запел Алекс, и все подтянули, – Младенец Иисус преклоняет главу».

– Хорош! Ладно, дальше по улице есть парковка. Дайте мне полминуты. Хотя бы обуться.

Солнце садилось, из открытых окон неслось бормотанье телевизоров, а мы шагали по пустынной проезжей части в сторону детской площадки.

– Это и есть пресловутый парк «Собачьи кучи»? – в полный голос поинтересовался Алекс.

– Он самый! – ответила ему Хелен. – Кстати, еще один парк «Собачьи кучи» находится на восточной окраине…

– В Ист-Сайде!

– …но этот появился раньше.

– Вест-сайдский парк «Собачьи кучи»!

– Неужели там есть детская площадка? – уточнила Хелен.

Вечерами на асфальтированной площадке тусовался городской молодняк; убедившись, что место не занято, мы смели в сторону пустые банки и бутылки, а потом заняли качели-балансиры, карусели, горки и подвесные доски – там-то я и оказался, между Алексом и Хелен.

– Дело заключается в следующем, – начала Хелен. – Чарли, мы просим тебя вернуться.

– Не могу. Извините.

– Кроме тебя, никто не справится с этой ролью, – объяснил Алекс.

– Да ладно, уж кто-нибудь справится, – сказал я.

– Но не так, как ты.

– Это другой вопрос.

– Бедняга Джордж – он уже замучился, – не унимался Алекс. – Подтверди, Джордж.

Джордж как раз проезжал мимо на карусели.

– Подтверждай не подтверждай, это ничего не изменит. Я могу вызубрить реплики, но у нас с Майлзом полная несовместимость…

– Верно, Чарли, – крикнул с горки Майлз. – Он полная бездарь.

– Проблема в том, – сказал Джордж, – что вместо Майлза на сцену можно выпустить дрессированного шимпанзе.

– Джордж не умеет перевоплощаться, – продолжал Майлз. – Публика будет думать, что это тот же самый герой, только в другом костюме.

– Точно, – согласился Джордж. – Это роднит нас с Майлзом: я тоже во всех ролях одинаков.

Тут Майлз сбежал с горки и сдернул Джорджа с карусели.

– Айвор без тебя не мыслит продолжения, – сказала Хелен.

– Он совсем не сердится, – добавил Алекс.

– Зато Алина сердится.

– Айвор просто в отчаянии.

– Все равно ничего не выйдет, – сказал я. – Слишком… слишком много всего навалилось.

– Мы в курсе, – сказал Алекс.

– А оценки – на них всем плевать.

– Результаты экзаменов интересуют только мудаков.

– Ну, не только – еще работодателей, – возразил я.

– Значит, можно пересдать или еще что-нибудь придумать, – сказала Хелен. – Пьеса тебе ни с какой стороны не помешает.

– А та афера… – приглушенно сказал Алекс. – Полная фигня.

– Я считаю, это даже плюс.

– Работает на образ.

– С другими похуже бывало.

– Уж поверь: намного хуже.

– Если бы только это, – сказал я.

– Да ладно тебе, – бросила Хелен. – Мы знаем.

– Знаем, да не всё, – заметила сидевшая на качелях Фран. – Далеко не всё.

– Хорошо. Не всё. Возможно, только…

– У меня на руках отец.

– И что из этого? – спросил Алекс. – Ты же не пришит к дому.

– Он бы точно нас поддержал.

– Разговоров-то – всего четыре дня.

– Не могу, – повторил я. – Он не в том состоянии, чтобы…

– А ты ему объясни.

– Поговори с ним.

– Не могу. Я должен быть рядом.

На некоторое время все умолкли.

– Ну, раз так… – заключил Алекс. – Раз так…

– Обещай хотя бы подумать, – сказала Хелен.

– Без тебя – никакого интереса, Чарли, – выговорил придавленный Майлзом Джордж. – Просто никакого интереса.

Мы побрели назад, к машине, по лужицам уличного света, и вся компания куда-то улетучилась, оставив меня наедине с Фран, как бывало на первых порах, только теперь мы с ней шагали молча.

– Извини, что испортила праздник, – сказала наконец Фран.

– Ничего страшного.

– Да нет, я не выдержала… Сперва Полли на меня наорала, потом папа с мамой. Даже Бернард косо смотрел. Если бы я знала, что стряслось… а то ведь подумала, что ты просто сбежал и меня бросил.

– Я бы никогда так не поступил.

– Понятно! Надо было мне прислушаться…

– Да все нормально.

– Чарли, ну что ты заладил: нормально, нормально… когда все ненормально. Кого ты хочешь убедить?

Мы шли дальше. Через некоторое время она взяла меня за руку:

– Ничто не изменилось. Для меня все осталось по-прежнему.

– Для меня тоже.

– Значит, ты вернешься?

– Прости, не могу. Мне в коллективе не ужиться.

– У нас не коллектив, а кооператив! – (Мы прошли еще немного.) – А можно спросить: почему?

Я пожал плечами:

– Настроение плохое, наверно.

– А если засядешь в четырех стенах – будет лучше?

– Нет, но если вернусь, тоже лучше не будет.

– Возможно. А вдруг?

– Неужели у вас действительно полный завал?

– Есть чисто технические сложности. И потом, без тебя все разваливается. Подумай, ладно? – (Мы остановились у Майлзова «фольксвагена» – все толкались, чтобы протиснуться на лучшие места.) – Я по тебе скучаю.