Стремнина - Галина Шкавронская

— Ох, боюсь, что я уже разучился! — улыбнулся Евгений, но тем не менее встал и увлёк её за собой в круг танцующих. Он обнял её за талию, мгновенно ощутив, как она прильнула к нему. Его сразу бросило в жар. «Ну и ну! — подумал он, — а ведь казалось, что все страсти уже давно позади…». Тут зазвучал вальс, и под его чарующую мелодию в Евгении ожило уже притупившееся со временем волнение.

— Станцуем вальс, Катенька?!

— Конечно, Женечка! — и они закружились, не сводя друг с друга горящих глаз. Она легко неслась по паркету, ведомая его крепкими руками. Евгений впитывал запах знакомых духов, от которых всегда сходил с ума. Казалось, что весь зал засверкал разноцветными искрами, всё поплыло перед глазами…

То ль Бог сулил нам эту встречу? Мы танцевали всё подряд… Я не забуду дивный вечер, твой восхищённый нежный взгляд! И трепет в голосе, и речи… В свечах мерцает белый зал. Прикосновенья… руки… плечи. И стук сердец, и чувств накал! Снится! Ужель мне снится? И лиц касаются ресницы. И под ногами … пола нет. Но как же? В зале был паркет! Странно, всё это странно! Всё вновь нахлынуло нежданно! С тобой мы будто бы парим. И лишь глазами говорим… Снится! Мне снится танго! То вдруг кружусь в порыве странном! Так это вальс? Или фокстрот? И всё в глазах моих плывёт… Вечер. И наша встреча. Обман иллюзий быстротечных! И всех надежд моих обман? Лишь снов доверчивый туман…

— Ужасно жарко! — вымолвила Катерина, — пойдём ненадолго на свежий воздух, хочется немного остыть. Мне одной неловко выходить.

— Конечно!

На улице уже совсем стемнело. Они вышли и медленно пошли по тротуару, потом свернули в тень раскидистого дуба и, спрятавшись за толстым стволом, принялись неистово целоваться. Они были как безумные, их трясло.

— Женя, Женечка… я чуть не умерла без тебя!.. Жизнь потеряла без тебя всякий смысл. Считай, потеряла напрасно почти два года…

— Катенька, в глубинах моего сознания, ты всегда жила и никуда не уходила. Я это отчётливо понял сейчас, только сейчас… Спасибо этому случаю!.

Он прильнул к её груди, повёл истосковавшимися руками по её бёдрам… Сердца стучали набатом. Его руки гладили её, спускаясь к подолу платья, а потом стали подниматься вверх по нежной коже… Задыхаясь, она прошептала:

— Нет! Женечка, не здесь… Пойдём в мою машину. Они почти бегом устремились к автомобилю, стоявшему неподалёку. Захлопнув дверцы, они жадно набросились друг на друга. Не прекращая целоваться, сорвали друг с друга одежду, стремясь немедленно стать одним целым. Вскоре почти одновременно вырвались страстные стоны разрядки. Но им было этого мало. Благодаря её неистовым ласкам, он, как 20-летний, был уже готов через минуту — и вновь наступили ни с чем не сравнимые мгновения… Им было наплевать, что слабая тонировка стёкол позволяет заглянуть в машину посторонним. Весь мир вместился в эти минуты только в них самих. Она видела его глаза с расширенными зрачками, слышала мощные глухие удары его сердца, а его стоны казались ей лучшей музыкой на свете. Наконец, Евгений обессилено откинулся и положил голову на её грудь. Она нежно гладила его мокрый лоб, расплавляла спутавшиеся волосы, тихо по-бабьи причитая:

— Не верю своему счастью, миленький!.. Ты снова мой, мой!.. За эти месяцы без тебя я о стольком передумала… Я тебя больше никогда не прогоню. Посажу, как икону, в самый светлый угол спальни и буду молиться на тебя…

Он приподнялся над нею, и она, интуитивно поняв, что он скажет сейчас, нежно приложила палец к его губам:

— Не говори! Не надо, милый! Я больше не стану претендовать на тебя в качестве мужа. Видно, не суждено мне быть замужем. Пусть! Я знаю, что ты хочешь меня, сегодня я убедилась в этом. Знаю, что мы значим друг для друга, сколько бы ты ни говорил мне о своём долге перед семьёй. Да ради бога!.. Выполняй свой долг! Я за это тебя люблю ещё больше. Ты такой светлый, порядочный человек!..

— Да уж… просто верх порядочности… — пробормотал он.

— Вот когда я начинаю сожалеть, что у нас не принято многожёнство, как у мусульман! Взял бы ты меня второй женой, а я бы тебе ноги целовала, все пальчики… — Она рассмеялась. — Исполняла бы для тебя танец живота, а потом спрашивала, что ещё желает мой повелитель.

— Ну уж нет, в моей семье и так уже четверо мусульман — зять мой, дочка, их дети, внучки мои… Так что я переполнен этим счастьем с лихвой.

— Ты что-то имеешь против?

— Абсолютно ничего! Просто мусульманам — своё, а Кесарю — своё!..

— Кесарь ты мой дорогой!..

В полумраке машины они быстро оделись.

— Ты отвезёшь меня к дому, Катюш, а то поздновато уже? Марина спать не ляжет, пока меня нет. Да и рабочий день завтра. Отвезёшь?

— Как скажет мой повелитель! — Она потянулась к его губам.

— Чаровница моя, не будем начинать всё сначала. Мы с тобой сегодня и так дали жару! Спасибо тебе, страстная моя! — Евгений чмокнул её в кончик носа. — Теперь долго буду вспоминать сегодняшний вечер. Э-эх!.. — промолвил он с непонятным сожалением.

— Ты, любимый, приезжай ко мне, когда захочешь, хоть каждый день.

— Боюсь, что не получится. Сама понимаешь…

— Ну, значит, днём что-нибудь будем придумывать! Да?

Они уже подъехали к дому Евгения.

— Катюш, не останавливайся близко! Вот здесь тормозни!..- Он наклонился, чтобы поцеловать её на прощание. — Спасибо тебе за блаженство, я словно на свет народился, ей богу! Лет на десять помолодел.

— Ты только время для меня находи, а я уж из тебя мальчика сделаю! — рассмеялась она.

Было около одиннадцати вечера, когда он открыл дверь своим ключом. В кухне горел свет, однако Марины там не было. «Не дождалась? Сон сморил — устаёт ведь. С другой стороны, — подумал он, — это даже хорошо, что не встречает. Сейчас в ванну нырну! Он тихо прошёл в кухню, снял костюм и рубашку, аккуратно повесил их на стуле и направился в ванную.

Марина, ожидая мужа, слегка задремала и вдруг проснулась: разбудили звуки включенного крана с водой. «Молодец! Не слишком поздно вернулся! Хороший мой, послушный мой Женька!» Она сняла со спинки стула его пиджак, намереваясь повесить его на плечики — и в нос ей ударил смешанный с мужским потом запах женских духов. Она автоматически поднесла ближе его рубашку. Сердце её вдруг бешено заколотилось: «Боже мой! Неужели женщина? Впрочем, что это я? Ведь он не с мужиками танцевал, я сама его настроила. Дурёха, право! Сразу взревновала!». Однако в душу её заползло какое-то гнетущее предчувствие. Она повесила костюм в плательный шкаф. Дождалась, пока Евгений выйдет из ванной комнаты.

— О, Мариша! А я думал, что ты спишь!

— Чайку выпьешь?

— Ещё бы!

Она наполнила его любимую кружку. Подала состряпанные днём ватрушки с творогом.

— Ну и как ваш праздник?

— Всё нормально. Стол был богатый. Полно разносолов всяких. Дорогая выпивка. Всё замечательно, короче!

— Так. Ну а танцевать? Ты танцевал или всё сиднем сидел?..

— Да с кем танцевать-то, Мариша? Ну… тряхнул пару раз стариной, потоптался маленько, чтобы не опьянеть…

К лицу Марины прилил румянец. Ей вдруг стало стыдно. Стыдно за его ложь. Он никогда ей не лгал. Что заставило его врать именно сейчас? Ну, танцевал… и что из этого? А тут, будто оправдывается. Она смотрела на мужа, пытаясь понять причину обмана, и в голове её было только одно объяснение — он скрывает что-то важное. Женщина… Да, у него есть женщина! Марину в очередной раз бросило в жар. Она смотрела, как он спокойно пьёт чай, жуёт ватрушку и смотрит на неё… сквозь неё, думая о чём-то своём.

— Ещё чаю? — одними губами спросила она. Он не услышал вопроса. Она тронула его за руку. И тут он, словно очнулся, вернулся откуда-то издалека:

— Ты что-то сказала, Мариш?

— В облаках витаешь? — вопросом на вопрос откликнулась она. Усмехнулась:

— Позови меня, вместе полетаем.

— Да нет. Просто работы сегодня было не впроворот, вот и вспомнил… Ты иди, родная, ложись! Я чай допью, газетку сегодняшнюю просмотрю и тоже — на боковую. Спокойной ночи!

«Ох, отводит взгляд! Значит, нет дыма без огня!» — Она встала и тихо удалилась в спальню, плотно прикрыв за собой дверь. Быстро разделась и легла. Слёзы беззвучно катились по её щекам. «Вот дожила, вот заслужила… А вдруг… я всё это выдумала? Порочу бедного Женьку ни за что! Но ведь его рубашка не просто пахла женскими духами, она прямо-таки источала запах женского тела! Но спрашивать в лоб не буду. Вдруг ошибаюсь? Ведь обижу мужика насмерть! Понаблюдаю, что будет дальше!»

Зарывшись лицом в подушку, она ещё какое-то время всхлипывала, потом затихла. Сон сморил её.

Глава 51. СТОПУДОВЫЙ КАМЕНЬ

После этой ночи, подобно гранате подорвавшей всегда присущую ей доверчивость, Марина Михайловна невольно всё своё внимание переключила на мужа. Подозрение о его неверности то невыносимо жгло душу, то стопудовым камнем давило на сердце. От такой тяжести перехватывало дыхание. Она убеждала себя в надуманности подозрений, тем более, что внешне мало что изменилось в их жизни и поведении Евгения. Он, как всегда, вовремя возвращался с работы, выходные проводил с семьёй. Упрекнуть его было не в чем. Правда, их интимная жизнь несколько потускнела, но так уже и раньше бывало: Марина объясняла это уже немолодым возрастом супруга, который был намного старше её.