De Personae / О Личностях. Том I - Андрей Ильич Фурсов

Одно это донесение должно покончить со старым ложным слухом о том, что Ди выступал для Уолсингэма шпионом. На деле Паркинс к тому времени покинул орден иезуитов и по сути был дипломатическим представителем Елизаветы в Германии, Польше и Богемии. Не дождавшись Келли, Ди с семьёй в декабре 1589 г. (по юлианскому календарю) вернулся в Англию, прожив в Европе более шести лет.

Пока была жива Елизавета, Ди мог искать её покровительства. 9 декабря 1589 г. он получил аудиенцию и пожаловался на разграбление своей библиотеки в Мортлэйке. Тайный совет назначил комиссию с целью помочь отыскать книги и материалы. Также Ди упомянул, что не в состоянии отпраздновать Рождество, и Елизавета обещала выдать ему 100 ф. ст. Получил он, что характерно, лишь 50 (с. 205). Кроме того, королева велела Бёрли просить архиепископа Кентерберийского Джона Уитгифта[431] найти Ди какую–нибудь синекуру в церкви. Её щедрость говорила не столько о её оценке самого Ди, сколько о надежде убедить вернуться Келли. Через пять дней Ди с беременной Джейн вернулись в свой разорённый дом без мебели и с пустыми алхимическими лабораториями; в библиотеке не хватало более 500 книг (с. 206).

В то же время, к несчастью для Ди, в апреле 1590 г. умер Уолсингэм, а через три дня — граф Уорик. Лестер скончался ещё в 1588 г. Эти смерти переменили политическую конфигурацию елизаветинского двора, лишив Ди могущественных покровителей как раз в то время, когда война, экономический кризис и финансовые проблемы короны весьма обострили конкуренцию за сокращавшиеся в размерах вознаграждения. «Надежды на покровительство Ди теперь возлагал главным образом на пожилого и замученного работой Бёрли, который ничего не забыл, включая критику Ди в его адрес в Праге. Надеждам Ди на продвижение предстояло разбиться и об осторожное приспособление лорда–казначея к новому порядку в государстве и церкви. Пока Ди был за границей, двор преобразила глубокая культурная контрреволюция. Частично она была нацелена на то, чтобы запретить оккультную философию, которую представлял Ди» (с. 206).

Прошедшая по стране сознательная консервативная кампания меняла культуру позднеелизаветинской Англии. Коренилась эта кампания в церковной политике, последствия шторой для последнего периода жизни Ди ранее не изучались. Ещё в 1576 г. Бёрли поощрял подъём сэра Кристофера Хэттона как фаворита королевы в противовес Лестеру. Хэттон сохранил её доверие, так как разделял её стремление добиваться покорности населения елизаветинской церкви, основанной в 1559 г. По мере подъёма Хэттона надежды на дальнейшую реформу церкви увядали. Позиция назначенного под его влиянием Уитгифта позволила другим противникам реформ осудить стремление радикальных протестантов к «популярности» посредством духовного озарения. Так, в 1584 г. вышел трактат Реджиналда Скота «Открытие ведовства [и] мошенничество колдунов». Как и другие конформисты, Скот стремился маргинализовать пресвитерианство, связав претензии пресвитериан на духовное озарение с политически подозрительными формами магии. Скот утверждал, что бог открывает будущее «мудрым, богатым, учёным», а не беднякам. Чудеса и пророчества, по его мнению, закончились ещё с апостолами, а все откровения ангелов после Христа — надувательство. Скот обрёл большое влияние на консервативное духовенство, лидером которого выступал Уитгифт. Книги бывших учеников Ди — Джона и Ричарда Харви — демонстрируют растущее давление консерваторов с целью покончить с тем типом пророческой политики, каким занимался их учитель. Так, Джон Харви в 1588 г., хотя и защищал «естественную магию», осудил магию ангельскую. Ричард мешая консервативную астрономию с политикой, предсказывал, что, если пресвитериане получат власть, королевство погрузится в «анархию, с движущейся Землёй по Копернику» (с. 209). Как коперниканцы, по его мнению, подорвали естественный порядок небес, так пресвитериане угрожали «посадить дураков на коней, а королей — спешить» (с. 209).

Экономический кризис конца 1580‑х годов усилил сопротивление населения растущим требованиям короной средств на борьбу с Испанией. Это спровоцировало авторитарную реакцию, укрепив подозрения Уитгифта и Хэттона, что религиозный нонконформизм приведёт к восстанию. Капеллан Хэттона, а затем Уитгифта Ричард Бэнкрофт осудил содержавшееся в какой–то рукописи пророчество, будто Елизавета помазана богом стать королевой Иерусалима: эта идея была неудобно близка к вере Ди в возрождённый Израиль. Близкие ко двору авторы начали нападать на магию. Так, в сочинении Бена Джонсона «Алхимик» высмеивалась деятельность Ди и Келли. В 1589 г. вышел дешёвый памфлет «История проклятой жизни и заслуженной смерти доктора Джона Фаустуса», где осуждался астролог, математик и маг, пытавшийся усовершенствовать человеческое знание посредством ангельских откровений.

Неудивительно, что Уитгифт засомневался в необходимости синекуры для Ди. Он запросил информацию о деятельности последнего в Польше и Богемии, так что Бёрли пришлось дать на Ди характеристику, которая выставила его путешествия по Европе в благоприятном свете. В последующие годы, когда Ди пытался получить продвижение по церковной службе, архиепископ не давал этому хода, так как был намерен восстановить епископскую власть над церковными назначениями и был настроен против «злых епископов и деканов», назначенных благодаря покровительству Лестера.

Правда, козырной картой Ди оставалась его переписка с Келли. Тот продолжал дразнить Бёрли обещаниями вернуться. Также Ди пытался убедить епископа Лондонского Джона Эйлмера в своей ортодоксии, предупредив его о готовящейся вакханалии в Брентфорде. Кроме того, Ди использовал свои алхимические знания, чтобы заручиться поддержкой влиятельных придворных, таких как путешественник Ричард Кэвендиш и маршал двора сэр Джордж Кэри. В мае эти двое просили Елизавету и Уитгифта назначить Ди ректором Итонского колледжа; однако противники Ди пустили слух об «открытой вражде» Келли к Ди, и ректорство ушло в другие руки. Тем не менее королева вновь выразила расположение к Ди, так как алхимия зачаровывала её. Что касается Келли, то в октябре 1590 г. стало известно, что он присягнул Тайному совету императора Рудольфа и, стало быть, отказался от английского подданства. Получив окончательный отказ Келли поделиться философским камнем, Елизавета, возможно, вновь участвовала в алхимическом эксперименте Ди.

Несмотря на это, в 1591 г. Ди потерял надежду вернуть себе две церковные должности: Уитгифт и Хэттон были намерены изгнать магию из церкви и государства и примером в этом отношении сделали именно Ди; К тому же при дворе крепло мнение, что осуществляемые Келли превращения металлов — просто мошенничество.

В ноябре 1592 г. придворная карьера Ди рухнула. Ещё в январе некий изгнанник–католик в каком–то памфлете обвинил Ди в колдовстве. Эта клевета открывает забытую главу биографии Ди и проясняет его связи со «школой ночи» — группой придворных и интеллектуалов, имевших контакты с сэром Уолтером Рэли[432], которых католики заклеймили как «атеистов». «Всё началось, когда потребность Бёрли перенаправить учащающиеся нападки Уитгифта и Хэттона на пресвитериан в 1591 г. совпала с потребностью Ди возродить его придворную карьеру. Обвинение изгнанником–католиком Ди в том, что он колдовал в пользу