Будни и праздники императорского двора - Леонид Выскочков

Вечернее чтение было распространенным явлением в дворянском быту того времени. Одна рязанская помещица вспоминала: «Все усаживались тут же в столовой около круглого большого стола, на котором стояли две сальные свечи. – Мать всегда в зимние вечера читала вслух, помню, "Отечественная война 1812 года" Данилевского, потом романы Э. Сю "Вечный жид", "Радость", а также романы Диккенса» [966] . Произведения Чарлза Диккенса стали популярны в Англии с 1836 г., а первые русские переводы появились в 1838–1841 гг.

Дочь Александры Осиповны Россет-Смирновой Ольга (по рассказам матери) оставила зарисовку, относящуюся к рубежу 1820-х – 1830-х гг.: «Вечернее собрание у Александры Федоровны. На вечере были: Жуковский, Сесиль Ф. и Виельгорский, пришедший, чтобы читать; я дежурила. […] Сегодня вечером государь был расположен рассказывать. Не было министров с бумагами, и он отдыхал.

Нас было мало, я дежурила вместо Софи, – она больна. Жуковский, Сесиль и Виельгорский приглашались каждый вечер zum Tee und Suppe (нем. к чаю и супу. – А. В.)» [967] .

Несколько вечеров у императрицы описала в письмах к своим родителям фрейлина А. С. Шереметева в 1833 году:

«Елагин. 4 августа. Был вечер у императрицы, но народу не много; очень мало мужчин. Два новых флигель-адъютанта.

Занимались музыкой, и императрица заставила меня спеть "Соловья" под аккомпанемент хора… Я сегодня дежурная и только что вернулась из институтов Патриотического и Ремесленного, которые императрица показывала графине Бранденбургской. Сегодня утром в 11 часов я выезжала с императрицей, которая ездила с визитом к госпоже Загряжской. Но не застали ее дома…» [968]

К. П. Брюллов. Граф Матвей Юрьевич Виельгорский. 1828 г.

«Елагин. 8 августа 1833 г. […] Вчера вечером было собрание у императрицы; очень мало народу; занимались музыкой, но я не участвовала» [969] .

«У императрицы было вечернее собрание, не много народу. Она меня заставила петь. Я спела маленький немецкий дуэт с Виельгорскою, и она была очень довольна» [970] .

В записи от 22 августа (коронационный день) отмечено, что «вечером было собрание у императрицы…»

«Царское. 26-го августа… Императрица опять заставила меня петь, и все время по-немецки. Ей, мне кажется, нравится, когда я пою на этом языке. […] Потом как всегда занимались вырезыванием. Графиня Орлова также была на этом вечере» [971] .

Во время Постов вечерние собрания были формой проведения досуга. В записях 1838 года великая княжна Ольга Николаевна вспоминала: «После начала Поста был конец всем празднествам. Только немногие приглашенные собирались по вечерам у Мама в зеленом кабинете, где по большей части читали вслух. Между этими гостями часто бывали княгиня Барятинская со своей дочерью Марией. В 1841 году она вышла замуж за Михаила Кочубея, а восемнадцать месяцев спустя ее не стало» [972] . Портрет Марии был написан известной английской портретисткой мистрис Робертсон.

Иногда приглашались и профессиональные артисты. Со слов любимца Николая актера А. М. Максимова, Н. И. Куликов рассказал, как 3 марта 1850 г., в пятницу, александринцы были приглашены в Зимний дворец, на половину государыни, где она изволила баловаться чаем. Актеры пришли разыграть новую одноактную комедию в стихах А. М. Жемчужникова «Странная ночь»: «Зрителей было только: Он и Она; двое меньших великих князей; две дежурные дамы; дежурный паж и офицер. Одним словом, пьеса разыгрывалась у ног ее величества. По окончании государыня подошла к артистам; сперва благодарила и хвалила Самойлову и спрашивала о костюме, потом обратилась к Сосницкому и вспомнила, как он в молодости хорошо мазурку танцевал. А государь, удостоив Сосницкого пожатия руки, прибавил: "А я его знаю с тех пор, как он маленький играл сына Пожарского". Потом Ее Императорское Величество сказала Сосницкому: "А вы все такой же худой!"» [973]

Аналогичные вечерние собрания были и у других членов императорской фамилии. После замужества старшей дочери Николая I Марии Николаевны и завершения строительства Мариинского дворца его залы также открылись для великосветского Петербурга, хотя ее короткое и сумбурное замужество не сделало Мариинский дворец особо популярным. Помимо балов, маскарадов, благотворительных базаров, рождественских елок для детей в Ротонде и Квадратном зале ставили любительские спектакли. В концертном зале дворца выступали профессиональные певцы, виртуозы-музыканты, талантливые любители-аристократы. Среди них были скрипач и композитор князь А. Л. Львов, князь Г. П. Волконский, музыкант и певец, оба графа Виельгорские, музыканты и меценаты. Но чаще всего устраивались живые картины. Также охотно играли в secretaire, что требовало юмора и гибкого ума, часто принимали лиц высшего света, науки и искусства… Среди приглашенных бывали А. И. Штакеншнейдер, А. А. Жуковский, ректор Санкт-Петербургского университета П. А. Плетнев, писатель князь В. Ф. Одоевский, поэт и критик князь П. А. Вяземский.

Наиболее демократичными были вечера у великой княгини Елены Павловны. Тот же Н. И. Куликов зафиксировал в дневнике 6 мая 1850 г. (суббота): «Утром прислал Львов, чтобы я дал знать Каратыгину (Василию Андреевичу. – А. В.), что Ее Императорское Высочество княгиня Елена Павловна в 9 1/2 часа вечера просит его приехать к фрейлине своей княжне Львовой, читать Пушкина стихи: "Медный всадник". Он был вместе с генералом Львовым. Пил там чай, разговаривал там с ними и читал, кроме Пушкина, из трагедии "Дмитрий Донской" большой рассказ Боярина о сражении с Мамаем. Пробыл там до 12 часов. Вот как у нас начинают любить и принимать артистов» [974] .

«Счастливый случай» Николай Павлович признавал в благотворительных и праздничных карточных лотереях, до которых был большой охотник. Вещи для подарков в виде серебряных изделий, статуэток, малахитовых чернильниц, вееров, пряжек доставлялись из Английского магазина [975] . Отмечая, что император был главным действующим лицом на этих лотереях, граф В. А. Соллогуб писал: «Все эти вещи размещались камер-лакеями на нескольких столах в зале, примыкавшей к гостиной Императрицы. После чая государь переходил туда и садился перед небольшим столиком, на котором лежала игра карт. Надо сказать, что под каждой из названных мною вещей вместо номера лежало название карты: двойка бубен, или десятка треф, или валет червей и пр. – "Господа, – обращался к окружавшим его столик царедворцам государь, – кто из вас желает купить у меня девятку червей? Славная карточка…"» [976] Выигрыши Николай Павлович вручал лично, а деньги, собранные на лотереях, после того, как следовал расчет с магазином, «раздавались петербургским бедным» [977] .

Одна из таких благотворительных лотерей в 1838 г. решила судьбу комнатного казачка Тараса, крепостного помещика Энгельгардта, который отдал его «в аренду на четыре года» живописных дел мастеру Ширяеву, державшему малярное и стекольное заведение на Васильевском острове. Ширяев обязался обучить крепостного слугу Энгельгардта искусству дворового художника.

Днем Шевченко красил стеньг, расписывал потолки и вывески, а в светлые белые ночи бегал в Летний сад рисовать скульптуру. В одну из этих ночей к юноше, сидевшему на перевернутом малярном ведре перед статуей Сатурна, босому, без шапки, в обтрепанном коричневом халате, подошел художник И. М. Сошенко. Он увидел его набросок и удивился уверенности и легкости линий. Скоро Шевченко познакомился со знаменитыми художниками А. Г. Венециановым и К. П. Брюлловым. Когда Энгель-гардт отказался дать вольную своему крепостному и потребовал за него огромный выкуп в 2500 руб., в то время как обычно крепостной мужчина стоил от 100 до 200 руб., Брюллов по предложению Жуковского написал портрет автора «Светланы». Разыгранный в лотерею в 1838 г. на эту сумму портрет Жуковского достался императрице Александре Федоровне. «Из вольноотпущенных» Т. Г. Шевченко стал любимым учеником Брюллова. А через 6 лет в поэме «Сон» Шевченко изобразит императора бьющим без повода в морду своего главного министра, а Александру Федоровну высохшим опенком…

Впрочем, на вечерних собраниях зачастую все было более прозаично. В дневнике от 6 октября 1853 г. А. Ф. Тютчева заметила: «Вечер у императрицы. Опять вертящиеся столы» [978] . А через три недели, 28 октября 1853 г., добавила: «У императрицы вчера был вечер, бесцветный и скучный, как всегда» [979] .

«Домашний оркестр»: музыка и музицирование в императорской семье

До пожара Зимнего дворца 1837 г. музыкальные вечерние собрания были характерной чертой домашнего быта императорской семьи. Не только императрица Александра Федоровна и ее дочери садились за фортепиано, но и Николай Павлович по слуху разучивал партии для исполнения на духовых инструментах. Он любил игру на скрипке А. Ф. Львова, который часто выступал дуэтом во время музыкальных упражнений императорских дочерей. Великой княжне Александре Николаевне он аккомпанировал при ее пении на скрипке, а с Ольгой Николаевной играл сонаты. Как отметил его биограф А. Берс, «молодые княжны вперегонку угощали его фруктами и сластями, а к светлому празднику всегда присылали ему изящные подарки в виде плато, вазы и т. д.» [980]