Преступники - Анатолий Безуглов

— Так вот, сточные промышленные воды убираются с территории предприятия по системе труб большого диаметра… Это и использовали преступники. Они сооружали из досок нечто вроде плотиков, крепили на них детали и узлы «Волг» и пускали по этим трубам. А там, где вода выходила за пределы завода к очистным сооружениям, другие соучастники преступной шайки эти плотики караулили и вылавливали. Собрать из запчастей целую машину было уже делом техники… Ловко?

— Лихо! — покачала головой Ольга Арчиловна.

— Члены банды получили по суду большие сроки. Рубцов — десять лет. Но отсидел не полностью. Выйдя на свободу, видимо, решил, что под своей прежней фамилией не удастся пристроиться туда, где можно было бы ловить рыбку в мутной воде…

— Новые «плотики», — поправила с улыбкой Дагурова.

— Вот именно, — тоже улыбнулся Чикуров. — Где и как он стал Банипартовым, пока неизвестно… Честно говоря, я не верю этой якобы предсмертной записке такого оборотня. Подобные люди обычно с собой не кончают, они лишь меняют личину…

— И что же вы собираетесь предпринять? — Проверить, что произошло на самом деле на берегу Теберды. В этом мне поможет Латынис. Он здесь?

— Вчера звонил мне, что приедет в Березки сегодня, в середине дня. У него масса интересных сведений.

— Заодно послушаю, что удалось разузнать Яну Арнольдовичу в Куйбышеве по поводу Гридасовой, а также других, попавших в клинику за взятку. Люблю получать информацию из первых рук… Но до этого мы с вами, Ольга Арчиловна, произведем обыск у Банипартова. А чтобы ускорить — разделимся: я — на квартире, а вы — в служебном кабинете… Идет?

— О чем речь! — откликнулась Дагурова.

Дом коммерческого директора «Интеграла» был куда скромнее ростовцевского и даже баулинского. Ранний приход следователя Чикурова вместе с участковым инспектором Манукянцем и двумя понятыми вверг в еще большую растерянность и без того убитую горем жену Василия Васильевича. Симпатичная полная женщина, в траурном платочке на голове, безмолвно взирала на действия Игоря Андреевича, поминутно вздыхая и вытирая слезы. Чикурову было жалко ее. Он думал: слава богу, что соседка успела отвести близняшек-малышей в детский сад. Видеть их было бы еще тягостнее.

Обыск в доме не пролил света на то, причастен ли Банипартов к убийству Ростовцева. Не дал он результатов и по части того, как Рубцов превратился в Банипартова. Ценностей не нашли. И вообще, на удивление Игоря Андреевича, обстановка была довольно скромной.

Но зато, когда следователь стал осматривать баню, расположенную на приусадебном участке, она поразила его своей роскошью.

Тут была и прихожая, отделанная ценным деревом, и парилка, и большой бассейн с подогревом, облицованный импортным кафелем. Особенно богато была обставлена самоварная, где красовались на стенах вышитые полотенца и стоял на полках чайный гжельский сервиз. Красавец самовар сверкал отполированными медными боками и витиеватыми ручками.

Банипартова, заливаясь слезами, поведала о том, что сауна являлась единственной страстью мужа. Он считал, что париться куда полезнее всяких трав, диет и лечебных голоданий. По ее словам, Василий Васильевич все свои деньги вбухал в любимое детище. Если бывал в Москве, то не вылазил из Сандуновских бань.

Игорь Андреевич облазил все закоулки бани, сантиметр за сантиметром простучал стены — никаких тайников.

Потом он допросил Банипартову. Бесхитростная, наивная женщина и ведать не ведала, что ее муж носил когда-то другую фамилию, был судим и сидел в колонии. Его рассказ, что до женитьбы он довольствовался скромной жизнью простого снабженца и холостяка, видимо, вполне удовлетворил ее. Чикуров видел, что женщина не притворялась. Она все время повторяла:

— Как это Василий Васильевич мог оставить двух сирот?

И даже теперь, после сообщения о его самоубийстве, Банипартова питала к мужу безграничное уважение, называя только по имени и отчеству.

Заканчивая допрос, Игорь Андреевич осторожно поинтересовался, высказывал ли раньше Банипартов мысли о самоубийстве. Вдова решительно заявила, что ничего подобного от него не слышала…

А тем временем Дагурова проводила обыск в кабинете Банипартова.

Бумаги, бумаги, везде официальные бумаги. В них, как в зеркале, отражалась кипучая деятельность коммерческого директора объединения. Приказы, инструкции, запросы, копии телеграмм с просьбой выделить, отгрузить, выслать или же принять груз. Ничего личного. Разве что поздравления из различных городов страны по случаю праздников. И еще — умоляющие послания об отправке «Бауроса».

Напоследок Ольга Арчиловна заглянула в корзину для мусора, стоящую возле стола коммерческого директора. Следователя заинтересовал скомканный чистый лист. Показалось странным — чистый, а выброшен. Приглядевшись получше, Дагурова заметила на нем оттиски печатных букв. Словно машинистка забыла заправить в пишущую машинку ленту.

Рассмотрев бумагу под разными углами, Ольга Арчиловна разобрала несколько слов. И разволновалась. Этими словами были — «Чикуров», «Орлова» и «Ростовцев».

Следователь изъяла листок. В гостинице показала его Чикурову, тот решил, что находку надо немедленно послать на экспертизу для восстановления, по возможности, полного текста.

Позвонил Латынис. Трубку взял Чикуров.

— С приездом вам не говорю, Ян Арнольдович, — сказал он после приветствия. — Потому что через два с половиной часа нам с вами снова в дорогу.

— Знаю, Игорь Андреевич, — ответил оперуполномоченный. — В Карачаево-Черкесию, по поводу самоубийства Банипартова.

— Знаете, но не все, — загадочно произнес следователь. — Расскажу по пути.

— Как и я вам, — засмеялся Латынис.

— Конечно. Я, как пионер, всегда готов.

Закончив разговор с Латынисом, Игорь Андреевич поинтересовался, что намерена делать Дагурова.

— С учетом вновь открывшихся обстоятельств хочу опять допросить Орлову…

Минут через сорок Чикуров уже ехал с Латынисом в машине РОВДа в аэропорт. То, что сообщил следователь о Рубцове-Банипартове, подействовало на капитана так же, как в свое время на Дагурову.

— Вот это оборотец! — сказал он. — Но я-то каков! Совсем не занимался личностью этого деляги!..

— Не будем говорить, кто больше виноват, — невесело улыбнулся Игорь Андреевич. — В первую очередь из виду его упустили мы с Дагуровой… А теперь я слушаю вас, Ян Арнольдович.

— Во-первых, о Гридасовой, — начал рассказывать капитан. — Насколько я понял, Баулин впервые получил взятку непосредственно, а не через Орлову, именно от Гридасовых. А дело было так. Гридасова приехала в Березки с направлением Минздрава СССР. Но в клинике ей заявили, что мест нет.

— Кто именно заявил? — спросил Чикуров.

— Азочка… Так вот, услышав такой ответ, больная женщина спросила, когда же ее смогут госпитализировать. Орлова ответила, что месяца через три, не раньше, потому что очередь большая… Гридасова вернулась домой. Муж, дети, знакомые в отчаянии. Что делать? Ждать три месяца? Но ведь болезнь прогрессирует!.. Тогда Гридасов поехал с женой в Березки, где и увидел, что попасть к Баулину на прием и то не просто, не говоря уже о госпитализации в клинику. Тогда он решился на отчаянный шаг: прорвался все-таки к главврачу с документами и конвертом, в котором было две с половиной тысячи рублей… Говорит Баулину: ради бога, извините, понимаю, как вы заняты, но войдите в мое положение — я должен знать, возьмут ли Августину Эрастовну в клинику или нет. Ждать мы не можем, вот документы, и очень вас прошу внимательно ознакомиться и вынести решение… Положил на стол направление Минздрава, выписку из истории болезни, а между ними — конверт…

— Баулин видел, что Гридасов оставил конверт? — спросил Игорь Андреевич.

— Вроде нет. Попросил зайти в конце рабочего дня… Гридасов побежал в гостиницу к жене… Говорит, когда опять шел в клинику, поджилки тряслись, а вдруг Баулин швырнет ему деньги в лицо, выгонит, опозорит? Или еще чего доброго — позвонил в милицию, и его уже там ждут с наручниками… Но все страхи оказались напрасными. В приемной главврача секретарь сказала, что Гридасову разыскивают из приемного покоя, ей надо срочно ложиться в клинику.

— Значит, свое решение Баулин сообщил через секретаря? — уточнил Чикуров.

— Именно так, — утвердительно кивнул Латынис. — Гридасова была на излечении в клинике пять недель. Как будто стало лучше. Выписали. А через месяц она скончалась. Так и не дописав свою кандидатскую диссертацию по археологии… Трагедия в семье была, конечно, страшная! Осталась девочка восьми и сын шести лет.

— Когда это все случилось?

— В начале тысяча девятьсот восьмидесятого года. К этому времени Баулин проработал в клинике одиннадцать месяцев.