Оливковое дерево - Люсинда Райли

Например, тебя вызывают на «дружескую» драку подушками и, пока ты размахиваешь своим пухлым и мягким орудием, тебе вышибают мозги мешком, набитым твердыми папками-регистраторами. Или посылают тебе сообщения с угрозами и оскорблениями с предоплаченного мобильника, который невозможно отследить. Или взламывают твой аккаунт на Фейсбуке и меняют там статус на «В отношениях с трансвеститом».

К счастью, благодаря уроку, который я получил из-за моего кролика на Кипре (это, пожалуй, единственное в жизни, за что я могу поблагодарить Рупса), Би прибыл подготовленным: в хлопковой люльке, которую я тайком прикрепил кнопками снизу к деревянной раме кровати. Это означало, что по ночам, даже хотя нас разделял матрас, я мог, по крайней мере, протянуть руку и ощутить защиту его облезшего меха или перешептываться с ним через ламели.

Признаться, в те первые ужасные недели я едва не сбежал. Однако я не собирался доставлять Рупсу удовольствие злорадствовать из-за моего побега, а кроме того, обучение действительно было невероятным.

Потом, когда я вырос разумом и телом, стало лучше, как обычно и бывает. К тому времени, как мы добрались до старших классов, я был вооружен блестящим аттестатом об окончании средней школы. Пятьдесят лет назад я бы получил еще и фага, то есть перепуганного первоклашку в услужении: чистить мне ботинки, раскладывать огонь и поджаривать на нем лепешки. Этот обычай был отменен в семидесятые, и это прекрасно, хотя некоторые из моих однокашников продолжали вести себя так, словно ничего не изменилось, видя в этом обряд инициации.

Я тут недавно узнал о происхождении слова «фаг». Когда-то оно означало…

Прерываюсь и задумываюсь, заинтересуется ли вообще тот, кто будет читать этот дневник через пятьдесят или сто лет, происхождением слова «фаг». Вполне возможно, что к тому времени основным языком мира станет северокитайский, судя по количеству учеников-китайцев в моей школе.

В общем, по результатам пяти лет в школе я завоевал место на философском факультете Оксфордского университета.

Семья

Мама, папа, Имми и Фред продолжали жить своей жизнью. Фред ухитрился угробить мою золотую рыбку за две недели после моего отъезда. Когда я спросил, устроил ли он ей достойные похороны, он ответил, что смыл ее в туалет, потому что решил, что рыбу надо хоронить в воде.

Мама казалась более спокойной и довольной, чем я когда-либо видел ее раньше. Даже слишком довольной: как только Фред пошел в школу, она объявила, что намерена открыть собственную школу.

Достаточно сказать, что Школа танца Хелены Бомонт разрослась в то, что могло бы считаться многонациональной компанией. То есть если не считать денег, которые такое предприятие предназначено приносить. Мама, будучи мамой, кажется, учила большинство учеников бесплатно. Редко случалось приехать домой на каникулы и не найти за кухонным столом рыдающего человечка в трико, использующего ее как пресловутую жилетку для излияния своих жизненных проблем.

То есть так продолжалось, пока слова, которых все боятся больше всего на свете, не прозвучали за тем же кухонным столом и у мамы не возникли новые проблемы – ее собственные.

Тут я снова прерываюсь, потому что до сих пор не в состоянии выразить словами ужас момента, когда она и папа рассказали мне. Встаю и беру еще пива из холодильника, чтобы утопить воспоминание. И решаю, что все эти детали уточню позже.

Семья (продолжение)

Если не считать маминых проблем, которые, само собой, перевернули весь наш мир вверх дном, Имми и Фред, кажется, просто тихо росли. Может быть, у них не было особого выбора, учитывая обстоятельства.

Папа взял на себя всю нагрузку, которая раньше лежала на маме. Теперь он умеет обращаться с сушильной машиной и может сам приготовить кастрюлю неплохой лапши с нуля. Без дураков, хороший он мужик, мой папа. И лучшее, что я сделал в жизни, – это узаконил его и его фамилию.

Что касается «генетического папы», он объявился в Сидер-хаус однажды под Рождество примерно через год после апокалиптического лета и потребовал встречи со мной, его «сыном». Мама пришла в мою спальню с тем озабоченным видом, который я так хорошо знаю. Объяснила, что Саша внизу. И что я не обязан с ним встречаться. Я просил ее не беспокоиться и обещал с ним поговорить.

Когда я спустился вниз, Саша сидел за кухонным столом, заливая в себя какой-то алкогольный напиток. Выглядел он ужасно. Руки тряслись, кости выступали под тонкой, как бумага, кожей… И несмотря на решение ненавидеть его, мне, как обычно, стало его жаль.

Он спросил, хочу ли я с ним «общаться».

Уж кто-кто, а этот бедный, жалкий человек не был в начале списка моих близких отношений. В общем, приложив большие усилия, я ответил «нет». По сути, я сказал «нет» столько раз, что мне казалось, я повторяю мантру. Пока папа не понял, что с меня довольно, и спровадил Сашу из кухни, чтобы отвезти на станцию.

Больше я его не видел и не слышал, пока…

Продолжение следует.

Остальные из «компании из Пандоры»

Сэди родила ребенка, милую девочку, которую назвала Пичиз… так типично для Сэди… хотя, полагаю, это вполне мог быть Мелон или Гузбери[18]… и сделала меня крестным отцом!

Так вот, это было очень любезно, хотя каждый раз, когда я вижу Пичиз, мне с трудом удается произнести ее имя вслух, особенно если мы на людях. И это, в общем, одна из тех кличек, которые невозможно сократить. Один раз я попробовал «Пи-пи», что ну никак не годится, и теперь стараюсь вообще не называть ее по имени. Это дружелюбная девочка, которая благодушно принимает непрерывный ряд «дядей», поскольку Сэди продолжила менять кавалеров, как я когда-то менял футбольные карточки. По сравнению с этим мое собственное детство выглядит легкой прогулкой.

Андреас-плотник так и не узнал о дочери. Может быть, поэтому, если подумать, Сэди и сделала меня крестным отцом. Возможно, она считает, что, когда Пичиз придет время узнать о далеко не безупречном поведении матери, она сможет послать дочь ко мне за консультацией.

Теперь о прочих из клана Чандлеров. Джулз переехала в свой коттедж возле Аундла с Рупсом и Виолой и пустила там корни с настырностью особенно живучего вида плюща. Согласно ее ежегодному рождественскому письму (исправно отправляемому первого декабря, чтобы прийти – вторым классом – четвертого, в то самое время, когда все остальные смертные только составляют список Людей, Которым Надо Послать Открытки), она быстро утвердилась в роли главы всех имеющихся школьных комитетов и комитетов по сбору средств. Думаю, если где-то устраивали благотворительный праздник, распродажу или базар, там была и она, вытягивая время и деньги из других родителей.

По сути, она ходила в школу вместе с Рупсом (который в результате стал счастливым капитаном регбийной команды из премьер-лиги). А