Не смей меня касаться. Книга 3 - Марина Дмитриева

картинку. Там была Юлька, стоящая на четвереньках, практически обнаженная, только в каком-то светлом прозрачном неглиже. Однокурсник сестры, Игорь Карнаухов, грубо трахал ее сзади, другой мужик, с явными восточными корнями, вальяжно развалившись в кресле, накрутив прелестные светлые волосы на руку, как в самых откровенных порнороликах, терзал ее рот. Юлины глаза казались абсолютно невменяемыми. Жоржик схватил Голубоглазку за заметно выступающий живот, натянув как можно глубже на свой отросток, а потом смачно хлопнул ее по заднице. Сестренка взвизгнула, а парни издевательски и похабно засмеялись.

Нет!.. Нет! НЕТ! Сознание отказывалось верить увиденной картинке. Потрясенные девочки притихли, оставив меня один на один с ужасающей правдой. Такую сценку ведь невозможно смонтировать.

– Выключи, прошу тебя, выключи!! – зажала глаза руками. – Выключи эту гадость, пожалуйста-а-а!

Как омерзительно, там не может быть Юля, моя ласковая маленькая Голубоглазка.

– Есть еще куча других видео, – продолжал мучить меня Шувалов, – Юлин любовник Игорь Карнаухов любил ее снимать… Представляешь, они даже на свадьбе трахалась. Были буквально в метре от нас, когда мы с тобой разговаривали в коридоре, за дверью одного из служебных помещений, видимо, даже слышали нашу беседу.

– Юльчик, ты такая красивая в свадебном платье… Оооо, а сосешь как хорошо, ты королева отсоса!

Зачем-то оторвала руки от лица, погрузившись в еще больший просто убийственный шок. Красавица Юля стояла на коленках перед Жоржиком и старательно насаживалась ротиком на всю длину его хозяйства, он же лениво мял ее вываленные из корсажа свадебного платья налитые от беременности груди.

– А ребенка Юлька потеряла, конечно же, не потому, что я ее толкнул и даже не вследствие тромбофилии, которая указана в качестве официальной причины замершей беременности. Это Эльвира Тимофеевна придумала, дабы не говорить правду Николаю Алексеевичу, боялась, что его кондратий хватит, если он узнает о выкрутасах младшей дочки. Малышка погибла из-за того, что мамочкины скоты-любовники заразили ее целым букетом заболеваний, передающихся половым путем, а может, наркотики были причиной, черт его знает. И конечно, Юля меня никогда не любила, вот нисколечки, охомутать стремилась исключительно из-за денег, ведь на них можно баловаться наркотиками, да кичиться перед своими одногруппниками дорогими шмотками. Наши же с тобой чувства в расчет никогда не брались. Эти три месяца Юля вовсе не нервы поправляла, на ребенка ей всегда было плевать, он ведь только средство для достижения ее макиавеллевских целей, все это время твоя сестра находилась на лечении в одном хорошем наркологическом центре.

От шока я даже говорить не могла, двигаться не могла, словно заледенела вся.

– А еще, как мне сейчас видится, ею двигала зависть к тебе, Танюша, желание доказать самой себе, что она хоть в чем-то лучше старшей сестры, раз твои мужики на нее ведутся. Причем не только я… на одной из записей она признается Жоржику, что когда-то спала и с твоим первым женихом. Не знаю, правда ли это, может, просто бахвалилась перед любовником.

В груди в теле нарастала боль… адская… невыносимая. Моя сестра не может меня так сильно ненавидеть, ведь я всегда ей желала только хорошего, всегда во всем поддерживала и защищала. Я ведь не страдаю слепотой, девочка-отличница поняла бы Юлин обман… Поняла?! В голове нарастал шум, словно там взлетели сразу несколько реактивных самолетов. Ужасно осознавать, что все, во что я верила и защищала ценой своего личного счастья, оказалось просто блефом – игрой одной маленькой завистливой девочки.

– Нет! Я не хочу это слышать! Не хочу это видеть! Ты мне делаешь больно-о-о!!

– Думаешь, мне не было больно?! Ты и представить себе не можешь, в каком аду я жил все это время! Мне приходилось каждую ночь по груше для битья стучать, иначе боялся не совладать с эмоциями и придушить эту гадину.

Захотелось одновременно ослепнуть, оглохнуть и сойти с ума. Бежать! В несколько шагов преодолела расстояние, отделяющее меня от двери, дернула что есть силы ручку, заколотила по двери руками, ногами. Из глаз побежали разъедающие действительность слезы. Окружающие предметы стали терять очертания, расплываясь серо-коричневым фоном

– Пусти, Саша, отпусти меня, пожалуйста-а-а!! – завыла я.

–Таня, успокойся, пожалуйста!

Он снова ко мне прикоснулся. Снова оголенные провода дотронулись до моей кожи. Забилась в этих руках, словно через меня действительно пропустили электричество. Только это уже не ток возбуждения, это ток правды, страшной правды, несущей боль.

– Саша, отпусти-и-и!!! Прошу тебя, выпусти-и-и меня! – оттолкнула мужские руки и снова истерично заколотила по деревянной поверхности двери.

– Нет, милая, я тебя не отпущу, больше никогда и никуда не отпущу! Не отпущу, как бы ты ни вырывалась!

– Не хочу все это знать, слышишь, не хочу!! Саш, мне больно!! Отпусти!!! – выла я, царапая ногтями дверь.

Мужские руки лишь сильнее обхватили мои ходящие ходуном плечи.

– Как это по-женски – спрятаться от проблем. Почему ты не хочешь знать, милая?! Это не укладываются в ту удобную картинку мира, которая сложилась в твоей голове?! Куда легче сделать из меня мерзавца, чем признать, что твой близкий человек – шлюха и наркоманка. А вы не разглядели, вы упустили.

Он опять посмел озвучить правду. Все так… я, наверно, себя обманывала, мы все рады были обманываться, не желая понимать, что Юлька выросла далеко не той хорошей доброй девочкой, которой нам бы хотелось ее видеть. И на лжи мы ее неоднократно ловили: папа, мама и я. А ее высказывания о жизни, разве они не выдавали в ней корыстную и жадную особу? Так почему мы все считали, что она только шутит?! Сколько раз в словах сестры мелькали зависть и желание меня задеть, даже более того, сделать больно. Но я опять-таки думала, что она только дурачится, по-сестрински беззлобно меня дразнит. А Жоржик?! Он ведь никому из нашей семьи не нравился, уж слишком нагло и развязно себя вел. Так почему мы не забили тревогу, позволили им общаться? С какой стати поверили Юлькиным словам, что Игорь классный парень из очень хорошей семьи? Мама, работающая в универе, разве показатель благополучия?! Да и что вообще показатель?! У нас тоже во всех отношениях благополучная семья… была.

Все эти мысли тяжелыми жерновами вертелись в моей голове, а я, мечтая избавиться, убежать от боли, продолжала плакать и вырываться из шуваловских объятий. Только Алекс держал крепко… постепенно оттаскивая от двери и приближая меня к своему телу. Теперь я плакала на широкой мужской груди, краем уха улавливая учащенный ритм его сердца.

– П-почему ты не